Невинная помощница для альфы
Шрифт:
При виде меня у нее глаза округляются, брови взмывают на лоб, затем обрушиваются на глаза, сжимают переносицу, заламывая кожу на лбу. Игривое выражение на лице сменяется на разъяренное. Это происходит за считанные доли секунды, а затем Лючия принимает отстраненный облик, скрещивает руки на груди и обращается к Марку:
— Что это здесь делает? И где Трэй?
Первая реакция — неуютное ощущение, что я снова не там, где должна быть. Как лиса, влезшая в курятник. Но смущение быстро разгоняется гневом. Какого черта Лючия позволяет себе называть меня «это»?
— Трэй
Белая волчица переводит на меня полный яда взгляд. Похоже, правда была уверена, что избавилась от конкурентки. Хотя, думаю, это Бартоломей ее обнадежил, идея отдать меня мексиканцам была изначально его. Просто Лючия зацепилась за нее, как за спасительную палочку.
— Тебе лучше отрастить глаза на затылке, черная, — шипит она мне, яростно скаля красивые ровные зубы. — Ты помнишь, что я тебе обещала?
Она картинно упирает руки в бока и приподнимает плечи, точно пытается казаться больше и шире.
Конечно, помню. Убить меня она обещала. Я снова ничуть не сомневаюсь, что она полна решимости, но теперь я уже не тот испуганный забитый черный волчонок, оказавшийся среди белых грозных волков. Не смеет она мне угрожать!
Нас разделяет два моих шага. Внутри кипит яростная злость. Адреналин впрыскивается в кровь, конечности холодеют, все тепло организма скапливается в животе. Порывистым движением сокращаю дистанцию и, схватив ее за белые патлы, бью локтем в лицо. Марк не успевает меня остановить. Я валю Лючию на пол и, запрыгнув сверху, так резко заношу кулак над лицом, что пиджак трещит рвущимися нитками.
У нее из носа течет кровь, в глазах стоят слезы, взгляд испуганный, оторопевший, она в таком ужасе, что даже не сопротивляется. Руки покоятся у меня под коленями, прижатые к ее телу. С трудом давлю желание вложить ей в лицо еще пару ударов. Но как же хочется наконец показать ей, что со мной придется считаться!
— Еще раз услышу в свой адрес хотя бы одну угрозу, — цежу сквозь зубы, но достаточно громко, чтобы услышал оторопевший Марк, который, судя по запаху, уже задумывается, как нас разнимать. Сжатая в кулак рука дрожит, как не моя, желая впечататься в рожу белой омеги. — И я сама тебя убью. Поняла меня, белая?
Лючия пялится на меня своими светлыми, почти прозрачными глазами, но не отвечает.
— Кивни, если врубилась! — повторяю громче и с нажимом.
Белая волчица наконец отмирает и едва заметно опускает подбородок.
— Вот и умничка, — расслабляю кулак и, похолопав Лючию по щеке, поднимаюсь с ее тела. — Сделай так, чтобы я тебя не видела.
С удовольствием наблюдаю, как Лючия прикладывает трясущиеся пальцы к носу, поспешно встает и семенит в сторону лестницы. Плечи сгорбились, она больше похожа на сутулую собаку, чем на горделивую волчицу. Вот мы и выяснили, кто чего стоит, крошка. Поворачиваюсь к Марку.
— Мы еще не переубивали друг друга, но ты ведь понимаешь, что нас нельзя оставлять под одной крышей? — спрашиваю с хитрой улыбкой.
Шона
Манипуляция,
За спиной расходятся лифтовые двери, и я слышу знакомые шаги.
— Передам тебя Эвану, — хмуро отвечает Марк и переводит взгляд мне за спину. — Привет!
— Привет, Марк! — Эван обходит меня сбоку и, приблизившись к телохранителю альфы, крепко пожимает тому руку. — Что-то тут адреналином пахнет, — он оглядывается на меня и поднимает одну бровь. — Я так понимаю, Шона встретилась с Лючией?
— Сами разбирайтесь, кто с кем встретился, — бубнит Марк и направляется к лифту. — Мне пора в Инглвуд.
Инглвуд? Похоже на название района. Марк нарочно проболтался? Внутренности обдает горячей волной азартного нетерпения. Если Эван не отвезет меня в больницу к Трэю, я доберусь туда сама! И точка.
— Голодна? — спрашивает Эван, когда Марк скрывается в лифте. — Бледная, как смерть. Когда ела последний раз?
Качаю головой. Мой нянь направляется в сторону бара. Дурак ты, Эван, я бледная не от голода, а от сжигающего изнутри волнения. Аж мурашки по спине, как я хочу свалить из особняка и оказаться рядом с альфой. С моим альфой.
— Я предпочла бы не есть, а отправиться в больницу к Трэю, — недовольно бурчу и плетусь за Эваном.
— Ты же понимаешь, что он с меня шкуру спустит, если я ослушаюсь приказа? — он с вопросительной ухмылкой поворачивается ко мне. Добавляет уже серьезно, без шуток: — Мне не улыбается заниматься грязной работой ближайшие несколько лет. Так что ко мне можешь даже не обращаться. Я против воли Трэя не пойду.
Меня осеняет совершенно дикая идея, но она может выгореть.
— Тогда просто закрой глаза, когда я совершу побег, идет? — спрашиваю в шутку, прищурив один глаз.
Эван усмехается, явно не придавая значения моим словам.
В этот момент с кухни выходит уже знакомый мне белый волк, работающий здесь то ли барменом, то ли официантом, то ли все вместе. При виде Эвана вытягивается и вежливо здоровается. На вопрос, что в меню сегодня, перечисляет блюда, и я останавливаю его на омлете с сыром и зеленью. Мой нянь просит принести ему чесночные тосты и куриный шницель.
— Я поем в своей спальне, Эван, — заявляю деловито, напоминая тоном о том, что нам нельзя сидеть за одним столом. — Принесешь, как будет готово?
Мой нянь кивает. Вот и шикарно. Отправляюсь на третий этаж. Иду медленно, пока не скрываюсь из вида, а дальше снимаю босоножки и бегу в конец коридора. Я так и не выяснила, где спальня Лючии, придется найти ее перебором.
Третья дверь, которую я открываю, оказывается той самой. Обнаруживаю Лючию сидящей на кровати. Она бросает на меня очень злобный взгляд, но молчит.
Захожу и притворяю за собой дверь.
— Зачем явилась? — все же не выдерживает белая волчица.
— Ты прости за это… — верчу ладонью перед лицом, намекая на расползающийся вокруг носа Лючии синяк. — Достала ты меня угрозами. Просто не надо. Сама посуди, где мне претендовать на твое место?