Невольница князя
Шрифт:
***
Руки тряслись, когда знахарка подносила свернутые в пук травки к огню. Пламя вильнуло в сторону – не хотело брать жертву. Однако знахарка настояла все же.
– Ох, Лада-матушка… Дай мне сил! – шепнула, глядя, как трудно занимаются иссохшие веточки.
Пламя ведь - оно порождение Сварога. Чует, что бог начал тревожиться, а его выкормыш-князь и вовсе ума лишился.
Знахарка тихонько ругнулась. Что-то неладное творилось! Руны в один мах спутались, ворожба хуже пошла, и теперь совсем неясно – станет ли князь упорствовать в поисках или вернется
Однако поостеречься все же надобно…
И знахарка принялась размахивать тлеющим скрутком травы.
Пусть воздух наполнится едким дымом и забьёт волчий нос, а сажа запорошит мужские глаза. Побегают князь с дружиной немножечко, побродят кругами, а там, глядишь, обратно повернут. Вино, что бродило в крови Властимира и разжигало его интерес к Забаве, совсем уж выдохлось. Разве что охотничий азарт остался, однако и он пройдет.
Однако сколь усердно травница ни убеждала себя в этом, а все же новый пучок травок зажгла. И руны снова вытащила. Поворожит еще немного, чтоб наверняка. Все равно Забавушка спит… Река навеяла на нее дремы, а потом спрятала хорошенько. Осталось только до этого места добраться. Но травница знала короткий путь. А вот дурак-князь ни за что не отыщет.
Глава 38
Из небытия Забава вынырнула как из проруби. Со свистом втянула воздух и дернулась так, что свезлась откуда-то на жесткое. Камни, что ли? Да еще и мокрые! Но осмотреться как следует не успела - чьи-то сильные руки подхватили ее и помогли сесть.
– Тише-тише, убьешься еще, - заворчала… знахарка?!
Забава изо всех сил протерла глаза. Наверное, ей перед смертью мерещится… а может, она уже давно покойница. Старуха ведь пропала! Загрызли ее или убили… А из сумрака выступили стены пещеры. Слышен был стук капель, в нос ударил запах тины и легкого гнилья.
И ушибленные руки болели… Вот, даже ссадины видно! И ожившую знахарку тоже… Забава покачнулась от накатившей дурноты.
– Ох мне, - просипела не своим голосом.
А старуха шустро сунула ей в руки бурдючок.
– Испей водицы, благословлённая. И не смотри с таким ужасом – живая я. И ты тоже жива.
– Н-но…
– Река тебя не тронула. Вынесла на берег нежнее, чем мать свое дитя на руки берет.
Дитя!
Бурдюк выпал из ослабевших пальцев, а Забава схватилась за живот. Как ее дитя? Хорошо ли все? Вроде ничего не болит... Но почему Чудь ее не разъела? Ядовитая ведь! А знахарка ухмыльнулась, обнажая выщербленные зубы.
– Твою дочь так просто не извести, не бойся. К тому же вода чует ворожбу, и теперь с нами заодно…
Вот тут Забава за голову и схватилась. Нет, спит она! Или бредит… А травница с кряхтением подняла бурдючок и, прицепив его на пояс, поковыляла к выступу, на котором мерцала крохотная лампадка.
– Прежде чем разговоры вести, давай ты немного в себя придешь, - заскрипела, перебирая горшочки и склянки, стоявшие там же. – Может, хлебушком перекусишь? Вкусный, сама пекла…
Да о каком хлебушке речь?! Кажется, мгновение назад жизнь должна была кончиться – Забава помнила свист ветра в ушах и дикий холод
А старуха как фыркнет:
– Хватит сопеть, ежиха светлокосая. Так и быть, расскажу все как есть, чтобы ты не беспокоилась – в твоем положении это вредно.
– Не хуже, чем в речку со скалы падать!
Однако ее гневные слова были встречены улыбкой.
– Грозная какая стала! Но не сердись раньше времени – по-другому нельзя было сделать. А иначе Властимир весь свет перевернул бы, но тебя нашел…
И вот тут Забаве стало горько до слез. Как соль на свежую рану, одно лишь имя любимого приносило ей муку. И никак от нее не избавиться…
– …и спрятал обратно в тереме – бесправную и послушную его прихотям, - строго припечатала травница. – Забава, услышь доброе слово. Князь не лучше, а хуже остальных мужчин. Сейчас выбрал себе знатную жену, потом гарем новый велит собрать. А твое сердечко для него – мусор под ногами. Переступит и дальше пойдет.
Слушать это было так горько! Забава отвернулась, втихомолку утирая слезы.
– Ну так зачем тогда все это?
– обвела рукой сырые стены пещеры. – Если я… мусор.
– Затем, что носишь его дитя, глупая. Властимир не только похотлив, но и жаден без меры – как его покровитель Сварог. Посему свои игрушки, даже надоевшие, при себе держит. Как Ярину…
И ведь правда! Властимир мог бы сразу выгнать бывшую наложницу, а вместо этого оставил при тереме работницей. Может, и навещал тайком? Ревность вновь оскалила зубы. Подумаешь – Ярина! Теперь рядом с князем красавица-невеста из Южных земель. Черноволосая и гибка, словно лоза, она наверняка сумеет исполнить все прихоти своего господина. Будет послушной и угодливой…
А вот Забава не могла так!
– …Твое место не в наложницах, - снова зашелестела знахарка. – Ты робкая, да… Нежная и чистая помыслами. Однако и непокорная тоже. Тебе отвратна мысль, что женщина – лишь удобная вещь и средство продолжения рода. Ведовская кровь, даже такая слабенькая, всегда даст о себе знать.
Горло вновь пересохло.
– В-ведов... ская?! – просипела Забава.
А травница снова кивнула.
– Она самая. Не смотри так изумленно, все светлокосые девки могут стать ведами. Только теперь у Лады-матушки сил едва хватает, чтобы дышать. Потому и рождаетесь вы редко, сплошь хилые, почти обычные...
А вот сейчас обидно стало! Кто бы ей о слабости говорил! Сама травница тоже не богатырь. В лохмотьях вся, руки дрожат так, что миску с едой еле удержать может. Но старуха не заметила ее возмущения.
– …А раньше веды были ох какие грозные! – продолжила мечтательно.
– Помню, мне на поклон не гнушались прийти и купцы, и могучие воины, и даже князь один раз заглядывал. Ох, красавец был… Ярослав! Да только хорош на лицо оказался, а внутри…
И травница замолкла, нервно покручивая в пальцах краешек замусоленного платка. Видно, поняла, что сказала лишнего. Ну, про Ярослава этого Забава знать не хотела, а про другое очень даже.
– Ты тоже пила живую воду? Как Ягиня? Вы вместе Ладе служили? Но как ты выжила? Все веды ведь… - и она примолкла, не решаясь произнести о смерти.