Невста „1-го Апрля“
Шрифт:
Теперь онъ принималъ вс приглашения вмст съ Фовелями и только иногда избгалъ пріемовъ въ Кастельфлор; но по аномаліи, чмъ боле онъ здилъ въ свтъ, тмъ мене, казалось, ему тамъ нравилось, и его привтливость измнялась въ обратномъ отношеніи къ его видимому интересу къ обществу. Даже поверхностно наблюдая за Мишелемъ, легко можно было увидть, что, если къ нкоторымъ избраннымъ онъ благоволитъ, какъ напримеръ, къ Жаку Рео и его жен или еще къ этой непріятной и жеманной г-ж де Лоржъ, преслдовавшей его своей болтовней, — другія лица, между обычными гостями Кастельфлора, внушали ему съ нкотораго времени нчто въ род антипатіи.
Наконецъ, онъ сталъ порицать Сюзанну при всякомъ случа, хотя не открыто, глухо, взглядами и молчаніемъ, выводившими ее изъ себя.
Всякій пустякъ раздражалъ Мишеля; маленькіе „американизмы“, которые онъ раньше извинялъ, вскор, это очевидно, будутъ названы непристойными эксцентричностями. И ни одного дружескаго взгляда, никогда ни одного комплимента, нжнаго слова! У Мишеля были „правила“… и затмъ, онъ былъ гордецъ! Сначала онъ старался обуздывать свою гордость, поступать противъ своихъ слишкомъ суровыхъ правилъ, но его властолюбивый нравъ взялъ вскор верхъ надъ этими миролюбивыми намреніями. Мишель желалъ маленькую, очень спокойную, очень сдержанную жену, очень хозяйственную, товарища, друга, — пусть будетъ такъ, но друга, который существовалъ, дышалъ бы только для него одного! Ахъ! Несчастный, какъ онъ попался! Она была красива и весела, и плнительна, и безумно любила удовольствія, невста Мишеля, и она останется такой, будетъ смяться, веселиться и ею будутъ восхищаться!… Что тутъ дурного?…
Сердиться изъ-за Лангилля!
— Нужно, необходимо, чтобы мы помирились, — повторяла Сюзанна, желая еще въ тотъ же вечеръ помириться съ Треморомъ, такъ какъ молодой человкъ узжалъ на слдующій день на цлыхъ три дня.
— Но какъ намъ помириться? какъ? — продолжала она себя спрашивать, въ то время, какъ Треморъ разговаривалъ съ Робертомъ и Колеттой, отвчая только лаконически съ холодной и церемонной вежливостью своей невст.
Бдная, добрая Тереза! Какія иллюзіи составляла она себ и какъ мало она знала Мишеля!
Посл обда, однако, когда Треморъ по своей привычк пошелъ курить на террассу, она нагнала его и облокотилась подл него на перила.
„Что нужно длать?“ — думала она, видя, что онъ не замчаетъ или длаетъ видъ, что не замчаетъ ея присутствия. И она вновь подумала о совт Терезы. Ему легко можно было послдовать. Мишель выпрямился, съ папироской во рту, съ рукой на каменныхъ перилахъ; ничего проще, какъ придвинуть къ этой рук другую руку, и сдлать такъ, какъ сказала Тереза. Одинъ моментъ Сюзи соблазнялась рискнуть на это; нужно было только небольшое мужество. Ну!… Но что скажетъ Мишель? Если онъ скажетъ что нибудь злое или если посмется, или даже если онъ будетъ имть удивленный видъ, Сюзанна прекрасно сознавала, что она ему этого никогда не проститъ.
Она положила свою руку въ нсколькихъ сантиметрахъ отъ руки молодого человка. Боже мой! Он казались созданными, чтобы соединиться, эти дв руки, такія спокойныя въ эту минуту, такія миролюбивыя, одна подл другой! И наконецъ, это не въ первый разъ будетъ, что маленькая ручка почувствуетъ себя въ большой… Сюзанна еще колебалась, но то мужество, котораго она молила у самой себя, не являлось; нтъ, нужно прибгнуть къ другому способу примиренія.
— Мишель, — сказала она, — могу я читать романъ Терье?
— Какой, мой другъ? Терье написалъ большое число романовъ, — отвтилъ довольно сухо Мишель.
Теперь не противъ Лангилля, но, вроятно, противъ себя самого, онъ былъ раздраженъ въ эту минуту, и это состояніе духа плохо настраивало его въ пользу другихъ.
— Послдній вышедшій, — сказала снисходительно молодая двушка.
— Ну?
— Я васъ спрашиваю, могу ли я его читать; Колетта меня упрекаетъ, что я вообще не въ курс новинокъ.
— Я не знаю, я его не читалъ.
— Ахъ! это конечно достаточная причина.
Мишель принялся вновь курить, устремивъ глаза на уже темный паркъ; черезъ нсколько минутъ Сюзанна начала вновь:
— Вы знаете, Пепа больна?
— Ваша лошадь? Да. Я ее даже осмотрлъ сегодня; это ничего.
Новое довольно продолжительное молчаніе.
— Мишель, я нахожу г-жу Рео очаровательной; чмъ боле я ее знаю, тмъ больше я ее люблю,
— Ахъ! тмъ лучше.
— Мы будемъ часто видться съ ними въ Париже, неправда ли? когда… когда мы будемъ женаты.
— Съ кмъ?
— Съ Рео.
— Если вамъ будетъ угодно.
Часы подвигались, но только часы, а не дла Сюзанны. Мишель долженъ былъ ухать. Смутно молодая двушка сознавала, что что-то въ отношеніяхъ между нею и ея женихомъ будетъ непоправимо разбито, если они разстанутся такъ, и она испытывала тоску.
— Мишель, — сказала она вдругъ, длая надъ собой большое усиліе, — какъ вы были несправедливы къ этому бдному Лангиллю во время крокета!
— У него страсть играть, а онъ не уметъ держать молотокъ, — отвтилъ съ убжденіемъ молодой человкъ, какъ будто бы выигрывать партіи въ крокетъ было однимъ изъ самыхъ важныхъ интересовъ его жизни.
— Я этого не отрицаю, но намъ нуженъ былъ восьмой.
— Основательная причина! Я бы взялъ два шара.
— Послушайте Мишель, — сказала мягко молодая двушка, — сознайтесь, что крокетъ васъ вовсе не такъ интересуетъ, а вы были просто въ дурномъ расположенiи духа?
Мишель съ нетерпніемъ бросилъ папиросу.
— Сюзанна, мы уже поссорились изъ-за этого… Лангилля. Я согласенъ съ вами, что у меня былъ довольно глупый взрывъ гнва, но вы дурно поняли мои слова.
— Пусть будетъ такъ; не будемъ спорить объ этомъ. Мн хотлось бы только, чтобы ни одно облако не существовало между нами изъ-за такой ничтожной причины, Мишель.
— Сюзи, что мн было досадно, это то, что вы сказали, будто я ревную. Ревновать — мн, къ Лангиллю! Вотъ странная идея! Вы вдь врите, Сюзи, что я не ревновалъ къ Лангиллю? Къ тому же я вовсе не ревнивъ по природ, — окончилъ онъ безъ смущенія и въ этотъ моментъ почти вря тому, что говоритъ.
— Однимъ словомъ, все забыто, не такъ ли? — сказала молодая двушка. — Друзья?
— Друзья, Сюзи.
Онъ взялъ и пожалъ руку, протянутую ему; такимъ образомъ разговоръ окончился такъ, какъ бы могъ начаться; но это все таки было не то же самое, и Сюзи это чувствовала, хотя она себя поздравила съ тмъ, что оказалась ловкимъ дипломатомъ.