Невста „1-го Апрля“
Шрифт:
— Я его люблю такъ же, какъ и вы, поврьте мн… Но мы посмотримъ, когда вы услышите пятидесятый разъ о стебл травы и о луч… Къ тому же у него манера говорить съ женщинами и молодыми двушками, которая мн всегда не нравилась и меня раздражала.
— У Лангилля?
— Да, у Лангилля… Эти вчные мадригалы… И эта манера цловать вамъ руку! Разв это прилично?… Но такъ какъ васъ это забавляетъ, не будемъ объ этомъ говорить.
Сюзанна разразилась смхомъ.
— Ужъ не ревнуете ли вы къ Лангиллю? — воскликнула она. — Вы! Къ Лангиллю! Если бы это еще
— Къ кому, скажите пожалуйста? — перебилъ Треморъ, этотъ разъ выведенный изъ себя.
Молодая двушка посмотрла на него съ удивленіемъ. Она знала понаслышк и даже немного изъ собственныхъ наблюденій о вспышкахъ дурного настроенія Мишеля, но эта выходка изъ-за Лангилля ее поставила в тупикъ.
— Не знаю, — отвтила она, мужественно встрчая опасность, — къ кому бы то ни было, но… О! бдный человкъ, онъ, находящій насъ такими согласными!
— Мн кажется, это его не касается, наше согласіе.
Автомобиль Понмори възжалъ съ большимъ шумомъ на посыпанный пескомъ дворъ. Миссъ Севернъ поднялась.
— Это въ первый разъ, что мы ссоримся, — сказала она съ большимъ достоинствомъ. — Я васъ считала боле вжливымъ.
И она вышла, направляясь къ Колетт.
Это дйствительно была ихъ первая ссора, но уже много дней она висла въ вид угрозы, нарушая ровность ихъ обычныхъ отношеній. Сюзи не имла времени предаться размышленіямъ. Появленіе г-жи Рео и ея сестры, слдовавшее почти непосредственно за пріздомъ Понмори, заставило ее поторопиться повести своихъ подругъ къ свжей акварели, гд она узнавала себя съ нкоторымъ удовлетвореніемъ.
— Это мило, не правда ли? Онъ мн сдлалъ немного большой ротъ, но это мило?
— Это прелестно, Сюзанна, маленькое образцовое произведенiе искусства по тонкости и граціи. Этотъ славный Лангилль, какой изящный художникъ!…
Сюзанна бросилась на бамбуковый диванъ, смясь, какъ безумная.
— Тереза, милая Тереза, Мишель ревнуетъ къ Лангиллю!
— Къ Лангиллю? — повторила г-жа Рео, смясь также.
— О! знаете, наконецъ ревнуетъ…
И миссъ Севернъ весело разсказала, какъ все произошло.
— Какъ бы тамъ ни было Мишель все-таки разсерженъ, — заключила она съ мене торжествующимъ видомъ… Но онъ былъ неправъ, следовательно, я не стану делать первые шаги… а такъ какъ и онъ ихъ не сделаетъ, это будетъ комично!
Г-жа Рео устремила на молодую двушку выразительный взглядъ своихъ бархатистыхъ глазъ.
— Могу я быть вполн откровенна при моей дружб къ вамъ, Сюзи?
— О! да.
— Ну, тогда, слушайте меня, не занимайтесь разслдованіемъ вашей вины и вины г-на Тремора. Но, когда удутъ докучные постители, вложите мило вашу руку въ руку вашего жениха и скажите ему: „мн кажется, вы были немного неправы, но сама того не желая, я причинила вамъ огорченіе, и я не могу перенести этой мысли…“ Вы увидите, что онъ не будетъ сердиться.
— Однако… — возразила молодая двушка.
Колетта, Лангилль и Понмори, затмъ г-нъ Фовель и Мишель заполнили веранду; вс спустились въ садъ, и всякій интимный
— Я думала, вы возвращаетесь въ Сенъ-Сильверъ, — сказала Сюзанна, видя, что Мишель также направляется къ крокету.
— Я перемнилъ намреніе, — отвтилъ онъ сухо.
Въ теченіе партіи, когда Лангилль, увлекшись исторіей, которую разсказывалъ г-ж Рео, пропустилъ свою очередь, затмъ, ошеломленный порицаніемъ Мишеля, не попалъ въ дугу, Гастонъ Понмори обратилъ вниманіе на дурное расположеніе духа молодого человка.
— Самые лучшіе друзья ссорятся во время крокета, — возразила Сюзанна.
И лукавая улыбка освтила ея глаза.
Неужели Мишель серьезно сердился на ни въ чемъ неповиннаго Лангилля? Но сама не имвшая обыкновенія дуться, Сюзи ненавидла эту слабость у другихъ, и вечеромъ, такъ какъ Мишель обдалъ въ Кастельфлор, мысль, забавлявшая ее почти весь день, длала ее теперь угрюмой. Что Лангилль раздражалъ Мишеля, это было допустимо, но чтобы неудовольствіе Мишеля отражалось на Сюзанн, это было возмутительно! Заключеніе: и чего этотъ скучный Лангилль не оставался у себя дома!
И молодая двушка меланхолично думала о веселомъ и счастливомъ мсяц, слдовавшемъ за возвращеніемъ ея жениха, о прекрасныхъ прогулкахъ, объ увлекательныхъ разговорахъ, показавшихъ ей новаго Мишеля. Какъ тепло вспоминалъ онъ ихъ обоюдное общаніе! Какимъ хорошимъ товарищемъ былъ онъ! Сначала Сюзи немного боялась Мишеля: она считала его такимъ холоднымъ, такимъ серьезнымъ, такъ выше себя; затмъ, незамтно, она ршила, что онъ боле застнчивъ, чмъ суровъ, боле сдержанъ, чмъ холоденъ, и она поняла, что это превосходство безъ позировки имло свою прелесть.
Она находила удовольствіе разговаривать съ этимъ страстнымъ любителемъ рыться въ пергаментахъ, не презиравшимъ ея невжества; наконецъ, Мишель, не желая жертвовать собой Сатан, его великолпію и его дяніямъ, казалось, понималъ, что маленькая Занна могла любить свтъ и давалъ согласіе, чтобы она въ немъ забавлялась со всмъ пыломъ своей жизнерадостной молодости.
Въ то время счастливаго мира, чтобы найти поводъ къ какому нибудь упреку, миссъ Севернъ пришлось бы искать долго и много; и тогда даже она могла бы найти лишь такіе мелкіе поводы, которые конечно не заслуживали, чтобы обращать на нихъ вниманіе… Эти мелочи пожалуй мучили ее немного больше, чмъ она въ этомъ себ сознавалась, но она не вдала наслажденія растравлять полученныя раны и прилагала напротивъ усилія относиться къ нимъ съ благотворнымъ равнодушіемъ.
Что она вспоминала съ полнымъ удовлетвореніемъ — это нжную доброту Мишеля въ день смерти бдной старухи Мишо, и новое для нея чувство полнйшаго доврія къ нему, успокоившее тогда ту нервную тоску, т болзненныя воспоминанія, отъ которыхъ она страдала. Въ этотъ день Сюзанна почувствовала, что она не была одинока и на слдующій день это ободряющее впечатлніе еще боле утвердилось. Затмъ, почти тотчасъ же все перемнилось. Изо дня въ день Мишель становился все боле угрюмымъ, но также и боле свтскимъ.