Нежеланный брак
Шрифт:
Я накрываю ее руку своей и переплетаю наши пальцы.
— Тебе не за что просить прощения, бабушка. Совсем не за что.
Глава 62
Фэй
Я поднимаю глаза, когда Дион заходит в дом, и его взгляд мгновенно находит мой. Раньше я бы тут же пошла к нему навстречу, а он бы встретил меня на полпути. Я бы встала на цыпочки, а он без колебаний поднял бы меня на руки и поцеловал.
Сегодня мы просто смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Я пыталась объясниться, но даже
Я не должна была скрывать от него коттедж, но не смогла иначе. Это было инстинктивно, но сделала бы я так, если бы по-настоящему верила, что он никогда не причинит мне боли? Если бы верила, что этот дом мне никогда не понадобится — по крайней мере, из-за него?
— Можем поговорить? — спрашивает он тихо.
Дион выглядит усталым, опустошенным. Именно так он выглядел до нашего брака. Я сделала это с ним? С нами?
Я киваю и следую за ним к обеденному столу, сердце колотится. Я никогда не чувствовала себя неуютно рядом с ним, но сейчас чувствую. Это не страх, но, возможно, тревога?
Он смотрит на коричневый конверт на столе, глубоко вдыхает, прежде чем подтолкнуть его ко мне. Когда его глаза встречаются с моими, я вижу в них только чистую, обнаженную боль.
— Для тебя, — шепчет он.
Я беру конверт дрожащими руками, вскрываю его с осторожностью, и по спине тут же пробегает ледяной холод, когда я осознаю, на что смотрю. Пальцы разжимаются, бумаги падают на стол, словно обжигают меня.
— Ты уже подписал их, — говорю я, и в моем голосе скользит нотка предательства.
Дион кивает.
— Было несправедливо с моей стороны говорить, что ты заслуживаешь выбора, и при этом не дать тебе его, Фэй. Все время нашего брака ты пыталась извлечь максимум из сложившейся ситуации. Мы можем убеждать себя в чем угодно, но, в конечном счете, у нас обоих никогда не было выбора. Коттедж? Теперь я вижу, что это было. Он стал воплощением твоей потребности в независимости, твоей страховкой, которой у тебя не должно было быть. Я не виню тебя за это, детка. Не осуждаю. Я просто… Просто жалею, что не смог устранить эту необходимость полностью. Но я понимаю, почему в наших обстоятельствах это было невозможно.
— Я никогда не подпишу это, Дион.
На долю секунды в его глазах вспыхивает надежда, но он тут же ее гасит.
— Да, я облажалась, — признаю я, — и должна была рассказать тебе. И да, это неправильно — что даже малая часть меня вообще допускала, что этот коттедж мне когда-нибудь понадобится. Но, Дион…
Я провожу рукой по волосам, не зная, как объяснить ту отчаянную потребность, что живет во мне, страх, что всегда прячется под поверхностью. Как сказать ему, что я все время чувствую, будто у нас с ним ничего не может получиться? Что это слишком хорошо, чтобы быть правдой?
— Я не подпишу. Я не разведусь
Он глубоко вдыхает и сжимает переносицу пальцами.
— Никто из нас этого не хотел, — тихо говорит он. — Есть веская причина, по которой я так долго бежал от тебя, Фэй. Дело не только в твоем возрасте. Ты — живое воплощение каждого моего страха, каждого проблеска вины, что не дает мне спать по ночам. Ты хоть представляешь, каково это — видеть, как ты играешь на рояле моей матери? Слышать, как ты говоришь о ее фонде? Мы с тобой… мы никогда не должны были быть вместе.
Я поднимаюсь со стула и обхожу стол.
— Ты так не думаешь.
Он смотрит на меня с такой безнадежностью, словно хочет больше всего на свете стереть ту боль, что я ему причинила. Но если мы что-то и усвоили, так это то, что глубокие раны всегда оставляют шрамы.
Я кладу руки ему на плечи, колеблюсь лишь мгновение, прежде чем оседлать его и сесть к нему на колени.
— Посмотри на меня, — шепчу я. — Я люблю тебя, Дион. Я знаю, что сейчас это не похоже на правду, но это так. Я продам коттедж, ладно? Мы просто избавимся от него. Я не думала ясно, когда покупала его. И… он мне не нужен. Мне нужен только ты, Дион. Только ты.
Он тяжело вздыхает и тянется ко мне, его прикосновения осторожны, когда он убирает прядь волос с моего лица. Я резко вдыхаю, когда он берет мою щеку в ладонь и наклоняется, его губы мягко касаются моих. Глаза закрываются сами собой, и он целует меня, как всегда — бережно, неторопливо, сдержанно.
Я стону, когда он углубляет поцелуй, мои пальцы зарываются в его волосы, требуя большего. Я не хотела его ранить и не знаю, как все исправить. Как ему объяснить то, чего я и сама до конца не понимаю?
Я скольжу рукой под его рубашку, и он глухо стонет, поднимаясь со стула, чтобы усадить меня на обеденный стол. Его колено оказывается между моих ног, разводя их в стороны, и он тянет меня ближе, его ладони скользят по моему телу.
— Пожалуйста, — выдыхаю я, не зная, чего именно прошу.
Рука Диона исчезает между моих бедер в тот же миг, когда я расстегиваю его ремень, и он задыхается, осознавая, что я уже мокрая.
— Один единственный поцелуй, и ты уже вот в таком состоянии, — бормочет он, а я дрожу в его руках.
— Пожалуйста.
— Используй слова, детка, — приказывает он, отодвигая в сторону мои трусики и вводя в меня палец. — Чего ты хочешь?
— Тебя, — шепчу я. — Я хочу, чтобы ты любил меня. Скажи, что эти бумаги — шутка, что ты всегда будешь хотеть меня так же, как сейчас.
Его взгляд темнеет, черты лица застывают. Рука грубо вплетается в мои волосы, заставляя мои губы встретиться с его в жестком, отчаянном поцелуе. Я задыхаюсь от наслаждения, когда его язык проникает в мой рот, а второй палец скользит в меня, растягивая, дразня, мучая меня своим знанием моего тела.