Нежнее неба

Минаев Николай Николаевич

4

Но в одну непрекрасную ночь, когда Они пили чай, рассуждая о Париже, Мой герой решил: Все это – ерунда! Один разговор, надо к делу ближе. И, высморкавшись, неожиданно рек: – «Мэри, я мечтаю о Вас как о чуде, Будьте моею сейчас… и навек!.. И храбро схватил ее за груди. Но Марья Петровна была хитра, Она и здесь поступила прекрасно: Подумала: Дурак, давно пора! Но сделала вид, что никак не согласна. И когда, наконец, она решилась пасть, Он перед таким телесным изобильем, Прямо-таки

африканскую страсть Отразил на своем лице крокодильем. И разинув рот изо всех сил, Тут же на диване, под часами, Сразу ей голову откусил, Которую и проглотил вместе с волосами. А Марья Петровна, этот бедный голубок, Только укоризненно вздохнула, Перевернулась на правый бок И как ни в чем не бывало заснула. Семен же Иваныч, выпив свой кефир, Попытался выполнить невозможный номер, А именно: осилить «Ордер на мир», Но на третьей странице не выдержал и помер.

5

А на утро в райкоме товарищ Якот Развивал свой взгляд голосом еловым: – «Человек, это ведь не рогатый скот, Он отлично может прожить и безголовым! У нее есть руки, чтоб голосовать, Имеются ноги – заниматься физкультурой, Чего же еще? А на голову наплевать, По крайней мере не будет дурой!..» Но товарищ Цацкин, известный кипяток, На него набросился разъяренной пумой: – «А на чем ей носить красный платок?!. Ты об этом, товарищ Якот, подумай…» Его поддержали и начали преть, И через несколько часов, в поту и в мыле, Что-то такое, не мог я подсмотреть, При одном воздержавшемся постановили. А чтобы покончить разом с молвой, И чтобы пострадавшей не было обидно, Ей дали удостоверенье, что она с головой, Но только головы у нее не видно.

6

Женщины, вникните в мои слова: Каждой из вас, как и всякому мужчине, Весьма и весьма необходима голова, По очень и очень уважительной причине. Поэтому куда бы вас расчет не заводил, Остерегайтесь подозрительных идиллий: Ведь если ваш партнер лицом крокодил, Значит у него и темперамент крокодилий! 12–13 июля 1926 года. Москва

Рецензия («С чувством ужаса тупого…»)

С чувством ужаса тупого, Очевидно за грехи, Я прочел сейчас Попова Закавказские стихи. Вместо всяческих «жемчужин», Отыскал я в них «клопов»… Нет, решительно не нужен ВСП пиит Попов! 1926 г. 18 сентября. Суббота. Москва

«Единственное счастье у меня…»

Единственное счастье у меня Любовь к тебе, она бурлит по венам, Ежеминутной нежностью пьяня, Не утоляя вымыслом мгновенным. Ей только два предписаны пути: Иль просиять, иль не дождавшись света Ютиться в клетке сердца взаперти, Щадя самолюбивого поэта. Еще дышу тобою и пока Ношу любовь как милую обузу, Которая быть может на века Озолотит лирическую Музу. <1926 г. 27

сентября. Понедельник. Москва>

«Как мог я – безумный – поверить, что ты виновата?..»

Как мог я – безумный – поверить, что ты виновата? Закатная сырость ползет по сентябрьскому саду, Под липами грустно, а небо чуть зеленовато, И острая жалость сменяет тупую досаду. Сейчас только, здесь только, в сумраке этом лиловом, Я понял, что значит с единственной в мире расстаться; О, милая, милая, я оскорбил тебя словом, Свой храм оскверняя безумной хулой святотатца… <1926 г. 28 сентября. Вторник. Москва>

«К терпенью, о Муза, себя приучай!..»

К терпенью, о Муза, себя приучай!.. Здесь в поте лица говорят и внимают, Едят бутерброды и кушают чай И делают вид, что стихи понимают. Здесь – этот осанист, а тот неказист — Сидят знатоки всевозможных пиитик, И каждый из них диалектик-марксист, И каждый иль в прошлом иль в будущем критик. А в центре стола и вниманья она, — Для многих к грядущему мост из былого, — «Трудами» и формами отягчена, Давать соизволит «по поводу слово». Здесь в прениях ставят вопросы ребром, Хотя разрешать их никто не намерен, Здесь барды от сох щеголяют нутром, В стихах повествуя, что чувствует мерин. И вот все сидят с выраженьем в лице, Друг друга словами до одури мают, И спорят о выеденном яйце, И делают вид, что они понимают… <1926 г. 4 октября. Понедельник. Москва>

Товарищи («Товарищи, товарищи, сюда!…»)

Начало ненаписанной пьесы в стихах

– «Товарищи, товарищи, сюда! Я отыскал…» – «Всегда найдет пройдоха» – «Прекрасный вид, поблизости вода!» – «И вообще здесь, видимо, не плохо?!.» – «Что это за растения растут?..» – «По-моему попали мы в пампасы!..» – «А интересно очень: есть-ли тут Широкие трудящиеся массы?!.» 1926 г. 22 октября. Пятница. Москва

«О эта нежность к бытию…»

О эта нежность к бытию И крови легкое кипенье… Любовь, я в жилах узнаю Твое серебряное пенье! И перечувствовать спеша Прикосновенье гостьи строгой, Переполняется душа Очаровательной тревогой. <1926 г. 23 октября. Суббота. Москва>

«Я не клонил пред чувством головы…»

Я не клонил пред чувством головы, Я был пленен не женщиной, а Музой, Но ты пришла и сердце мне – увы! — Отяготила милою обузой. И вот любовь, с которой сладу нет, В очарованьи необыкновенном Душой воспринимается как свет И чувствуется пламенем по венам. И на строку ложится отблеск твой, И зреет страсть в тревоге ожиданья, И нависает тучей грозовой Молниеносный ливень обладанья. <1926 г. 10 ноября. Среда. Москва>