Нежнее неба

Минаев Николай Николаевич

С. Д. Федоровой («Я сегодня вместо роз…»)

Я сегодня вместо роз Вам, одной из именинниц, С поздравлением принес Поэтический гостинец. В нем сиянье звезд дрожит, Ветер лирики в нем реет; Он коль жарко освежит, Если холодно – согреет. 1927 г. 30 сентября. Пятница. Москва

«Я вижу, я чувствую, я сознаю…»

Я вижу, я чувствую, я сознаю, — Мне был этот привкус особенный ведом, Любовь

взбудоражила душу мою, Ее переполнив томленьем и бредом. И бьется у сердца горячий прибой, И кровь в лихорадке от зноя и гула… Любовь улыбнулась мне вместе с тобой, Твоими глазами в глаза мне взглянула. <1927 г. 21 октября. Пятница. Москва>

«В наше время катастроф…»

В наше время катастроф Прозябать в Европах что-там?!. Я хочу – мой план здоров — Жизнь наладить готтентотам. В день отъезда я бы здесь Распростился с нудным сплином, И намазался бы весь Самым лучшим гуталином. А приехав, напрямик, Не точа напрасно лясы, Я бы начал в тот же миг Призывать к восстанью массы. Коль там есть еще цари, От которых жить не сладко, Я бы их недели в три Уничтожил без остатка. И стальным большевиком, На погибель высшим кастам, Власть бы отдал целиком Пролетариям губастым. Несмотря на тьму невзгод, С непосредственностью детской, Я бы сделал через год Готтентотию советской. Я б к культуре черных баб Приобщил и, между прочим, Буржуазный баобаб Стал бы деревом рабочим. Я б для тамошней комсы Произвел себя в Адамы, И в свободные часы Сочинял бы стиходрамы. И талант мой оценя Тонким нюхом пролетарским, Называли бы меня Африканским Луначарским. Вообще по мере сил, Углубленный в труд свой мирный, Я бы пользу приносил Революции всемирной. Но – увы! – в родной стране, Не учтя моей сноровки, Не дают упорно мне В Африку командировки!.. <1927 г. 25 октября. Вторник. Москва>

Самодержец («Париж пленен чарльстоном и туманом…»)

Париж пленен чарльстоном и туманом… Консьержи спят… Бессмертные творят… На страже Фош… В Палате говорят, А действуют Пуанкаре с Брианом. Всю ночь по мировым кафешантанам, На зависть безвалютных сибарят, Американцы золотом сорят, А он – увы! – бывает редко пьяным. – «Да, денег нет и сердится Вики, В России варвары-большевики, Доколе нам нужду терпеть, доколе? Придется вновь… Почисть-ка ментик, Жан!..» И шествует занять у дяди Коли Сей самодержец русских парижан. <1927 г. 6 ноября. Воскресенье. Москва>

Б. А. Садовскому («Вам, поэт-нижегородец…»)

Вам, поэт-нижегородец, В память нашего знакомства, Книгу-первенца

«Прохладу» Отдает поэт-москвич. Я заранее уверен, Что она у Вашей Музы Встретит искренний и нежный Поэтический прием. И поэтому надеюсь, Что к пенатам возвратившись, Вы ее не отдадите На съедение мышам, А поставите на полку Рядом с Брюсовым и Блоком, Чтоб она в любое время Находилась под рукой. 1927 г. 20 ноября. Воскресенье. Москва

А. И. Худяковой («Вы средь дешевой канители…»)

Вы средь дешевой канители Мою лирическую нить По-настоящему сумели Почувствовать и оценить. Так пусть за это как награда, В передгрозовый душный час Моя спокойная «Прохлада» Провеет в комнате у Вас. 1927 г. 27 ноября. Воскресенье. Москва

Пленум ЦК ВКП (б) («Являя миру новые манеры…»)

Являя миру новые манеры, Впав в социалистический задор, С имуществом полдюжины Пандор, Идут ва-банк оппозиционеры. Здесь явью называются химеры, На цифрах здесь базируется вздор, И в каждой фразе слово «термидор» Склоняется без смысла и без меры. В борьбе за власть нелепица и бред, Здесь бывший пред ИККИ и с ним полпред, С французским смешан здесь нижегородский; И под свистки партийного райка, Под крик: «Шпана!..» с трибуны сходит Троцкий… Так заседает ленинский ЦК. <1927 г. 28 ноября. Понедельник. Москва>

А. А. Чумаченко («Да, милая Ада Артемьевна, да!…»)

Да, милая Ада Артемьевна, да!.. Я в книгу вношу амфибрахии эти, Чтоб Вам они напоминали всегда Об авторе их – правоверном поэте. Я здесь заявляю без всяких прикрас, (Мне кажется шаг этот вовсе не ложен,) Что я с легким сердцем бываю у Вас И по настоящему к Вам расположен. 1927 г. 2 декабря. Пятница. Москва

С. А. Богадуровой («Скажу Вам правды не тая…»)

Надпись на книге

Скажу Вам правды не тая: Я вовсе завистью не ранен, Что я не Игорь Северянин, А Николай Минаев – я. Я горожу свой огород, Мне дорога своя монета, Поверьте на слово, что это Не плохо, а наоборот! 1927 г. 4 декабря. Воскресенье. Москва

Дизе Худяковой («Чтобы жизнь была конфеткой…»)

В альбом

Чтобы жизнь была конфеткой, А не кашей и лапшой, Надо быть хорошей деткой, То есть паинькой большой. Если будешь ты упряма, Непослушна и гневна, — Загрустим и я и мама И Раиса Дмитревна. 1927 г. 11 декабря. Воскресенье. Москва