Нежное пламя
Шрифт:
Чистя зубы перед сном, она вдруг услышала стук в дверь своей спальни. На пороге стоял взволнованный Жассерон.
— Моя жена… — начал он хриплым шепотом. — Ей стало плохо, и появились боли в груди. Я вызываю доктора.
Когда он спустился, Викки бросилась к мадам Жассерон, которая лежала в постели, вытирая слабой рукой пот со лба.
— У меня ужасная боль в груди, — с трудом выдохнула она. — Я не понимаю. До беременности у меня никогда не бывало ничего подобного, а теперь все время что-то происходит.
Викки приложила
— Это может быть легкое несварение желудка, — сказала она ласково. — Я дам вам лекарство.
Девушка торопливо спустилась в кухню, нашла пилюли и наполнила водой маленький стаканчик. Мадам проглотила пилюлю, запила ее и снова опустилась на подушки, усталая и поникшая.
— Я надеюсь, что доктор не будет возражать против того, что его вызывают так поздно, — сказала она.
— Еще нет и одиннадцати. Перестаньте волноваться, — успокоила ее Викки, чувствуя, как забилось сердце при мысли, что этим доктором может быть Ги.
Но приехал не он. Это была Жанера. Она вошла в комнату в великолепных мягких туфельках, легком, коротком белом меховом жакете, надетом поверх свитера, и обтягивающих брюках из шерсти бирюзового цвета. Это не была официальная форма врача, но одеяние отличалось исключительной элегантностью.
Оставляя за собой шлейф особого, свойственного только ей аромата, она спросила, в чем дело, и, откинув одеяло, начала осматривать мадам Жассерон. Прелестные пальцы с красивым маникюром нажали на больное место, и женщина застонала.
Жанера прикрыла ее одеялом.
— Вы слишком напряжены, мадам Жассерон. Вы должны приучиться расслабляться. Я выпишу вам микстуру от желудка и несколько транквилизаторов. — Достав блокнот и ручку из сумочки, она нацарапала рецепт и передала его Викки. — Как я понимаю, вы останетесь с мадам Жассерон, пока она не родит?
— Да, — ответила Викки, подумав о том, сознательно ли Жанера относит ее к обслуживающему персоналу.
Викки спустилась вниз, все еще думая об этом, пока Жанера говорила что-то месье Жассерону. Затем она тоже спустилась, и Викки проводила ее до двери.
— Вы не находите, что здесь скучно после Лондона? — спросила Жанера, на секунду задержавшись.
— Честно говоря, мне здесь нравится, — сказала Викки, чувствуя напряжение в голосе француженки.
— Но вы все же будете рады вернуться домой, не так ли?
Говоря с кем-нибудь другим, Викки ответила бы не задумываясь, но в этой женщине было что-то заставлявшее ее держать язык за зубами. Жанера явно не питала к ней дружеских чувств. Была какая-то причина в ее задержке. И Викки не пришлось долго ждать, чтобы выяснить это.
— Я не тороплюсь, — ответила Викки.
Жанера пристально взглянула на нее:
— Я случайно была сегодня на одной ферме, и хозяин спросил, как вы себя чувствуете. Кажется, вам в глаз попала искра, когда вы были там с месье Рансаром?
— Да, именно так, — холодно ответила Викки.
— Я полагаю, что вы,
Викки решила быть дипломатичной:
— Доктор был очень любезен. Моя машина сломалась, и он предложил подбросить меня.
— Он очень воспитанный человек. Робер Бриссар — один из его ближайших друзей.
Викки понимала, на что она намекает. Жанера хотела сказать, что в знаках внимания, которые оказывал Ги, не было ничего особенного, ничего личного. Это была с его стороны просто любезность, это было из-за его отношений с Робером. Викки напряглась, рассудив, что достойный отпор не приведет к дружбе с этой француженкой, однако, возможно, все-таки вызовет некоторое взаимное уважение.
— Я прекрасно понимаю это. И вовсе не собираюсь неправильно истолковывать его дружеское отношение.
Улыбка Жанеры была несколько натянутой.
— Многие женщины превратно истолковывают знаки внимания со стороны холостого мужчины. Я рада, что вы не заблуждаетесь на этот счет. Доброй ночи, мадемуазель.
Викки простилась с ней так же холодно. Она заперла дверь и поднялась по лестнице, обнаружив месье Жассерона наверху.
— Моей жене немного лучше. Возможно, помогло лекарство, которое вы ей дали, — сказал он с некоторым облегчением.
— Я рада, — ответила она. — Пожелайте ей от меня доброй ночи. Я надеюсь, что она будет спать спокойно и вы тоже. Позовите меня, если будет нужно. Спокойной ночи, месье!
Викки долго еще стояла перед открытым окном в своей комнате, вдыхая свежий воздух и размышляя о Жанере Молино. Итак, она выпускает коготки, когда дело касается Ги.
Утро вторника снова принесло надежду на прекрасный день, и Викки встала пораньше, чтобы приготовить завтрак месье Жассерону. Он сказал, что мадам хорошо спала и чувствует себя немного лучше. Позже Викки отнесла ей завтрак, чем вызвала у женщины замешательство. Иронично и чуть виновато улыбаясь, мадам поставила поднос на кровать.
Когда Викки поднялась снова, чтобы забрать поднос, мадам Жассерон уже позавтракала и выглядела вполне веселой.
— А теперь я встану, — сказала она решительно и, хотя Викки возражала, все же поднялась.
Викки открыла окна, привела в порядок спальни и вышла, чтобы покормить кур и гусей. К ее облегчению, последние стали вести себя с ней гораздо более дружелюбно. Лошади Шанди она дала кусочек сахара. Это было прекрасное животное, хороших кровей. С тех пор как месье Жассерон узнал о ребенке, он стал подумывать о разведении лошадей. Кто знает, говорил он, ведь может родиться сын. Викки надеялась, что будет именно так, и отказывалась разделять пессимистические настроения мадам. Позже Викки отнесла поднос с едой женщине, которая работала в коровнике. Она была итальянкой и недавно приехала к своему мужу, одному из многочисленных загорелых рабочих, кочующих на грузовиках по дорогам страны в поисках заработка.