Незримая нить
Шрифт:
Когда Элинор вошла в кухню, Фрэнк не столько увидел ее, сколько почувствовал по запаху. И, вдохнув насыщенный резкими духами воздух, не оборачиваясь, сказал:
— Доброе утро.
— Привет, бездельник, — шутливо ответила она. — А где же кофе?
— Я его не пью, — заявил Фрэнк. — Да и ты тоже… последние два дня. — Обернувшись, он увидел, как Элинор загружает кофеварку. — Выпей лучше соку.
— И соку тоже.
Включив кофеварку, Элинор взяла пакет и, вскрыв,
Многозначительно подняв бровь, Фрэнк хмыкнул.
— Что это с тобой творится?
Пожав плечами, она поставила пакет в холодильник.
— Зачем пачкать стакан? Свою порцию витаминов я получила и к тому же сэкономила воду.
Осторожно взяв Элинор за плечи, он притянул ее к себе и вытер остатки сока с губ.
— Грязнуля.
Она показала ему язык, и Фрэнк поцеловал ее.
— Ты пахнешь апельсином.
— Отпусти, я опаздываю.
Хмыкнув, он шутливым жестом взлохматил ей волосы.
— Каковы мои шансы на то, чтобы уговорить тебя вновь остаться дома?
Элинор сделала вид, будто всерьез раздумывает над его словами.
— Даже не знаю, что сказать. Скорее всего где-то между минимальными и никакими.
— Стоит ли напоминать тебе о том, что ты говорила мне вчера? — Поцеловав Элинор в висок, Фрэнк слегка куснул мочку ее уха. — И позавчера тоже.
Слышно было, как участилось ее дыхание.
— Все верно, на меня никто не давит. Просто сегодня мне необходимо посетить в тюрьме мою клиентку.
— Звучит зловеще.
— Нисколько, если я смогу ее оттуда вытащить.
Выскользнув из его рук, Элинор вынула из шкафчика огромную чашку и налила ее до краев кофе.
— Ты будешь здесь, когда я вернусь? — спросила она, не оборачиваясь, но в позе ее чувствовалось напряжение.
Собственно говоря, Фрэнк даже не думал об этом. Правда, мчась сюда, он рассчитывал остановиться у Элинор, но не знал даже, застанет ли ее дома. Что ж, в конце концов всегда можно было добраться до аэропорта. Полтора часа лета — и он у себя.
— Это кое от чего зависит.
Она повернулась к нему.
— Отчего же?
— От того, хочешь ты этого или нет.
Глаза Элинор потемнели, что вызвало у него довольную ухмылку. Так, значит, она относится к женщинам, предпочитающим демонстрировать свою власть в постели, а не в повседневных обстоятельствах.
Что ж, это ему подходило.
— Не знаю, что беспокоит меня сильнее: перспектива оставить тебя одного дома или не найти здесь по возвращении.
— Что это означает? Да или нет?
Элинор слегка склонила голову набок.
— Знаешь, а ты ведь так и не рассказал мне, зачем
— Что-либо другое.
Ее взгляд остановился на его колене.
— Дело ведь не в этом, правда?
— Хочешь спросить, приехал ли я сюда из-за тебя, не так ли?
Элинор помедлила.
— Хочу.
— Да, из-за тебя.
Выражение удивления на ее лице оказалось для него неожиданностью.
— Когда ты улетаешь?
— Это тоже зависит кое от чего.
Она усмехнулась, но сам собой напрашивающийся вопрос на этот раз не последовал.
— Мне надо идти. Скоро должна прийти уборщица, у нее свои ключи. Предупреди ее о своем присутствии, не то она может позвонить в полицию.
— Подожди, — сказал Фрэнк, ловя ее за талию. — По крайней мере, позавтракай.
— Я никогда не завтракаю.
— Разве ты не знаешь, что это самое важное время для приема пищи.
Элинор улыбнулась.
— Нет, не знаю.
Фрэнк поцеловал ее, поцеловал крепко и не отпускал, пока вопрос, который она так и не задала, исчез из ее взгляда, а тело обмякло.
— Тебе, наверное, пора, — наконец сказал он. — От этого может зависеть чья-то свобода.
— Господи, я же страшно опаздываю! — всполошилась Элинор. — Надеюсь, все-таки увидеть тебя позднее.
— Увидишь.
Улыбнувшись на прощание, она выбежала из квартиры, сдернув на ходу с вешалки пальто.
Фрэнк долго смотрел ей вслед, задумчиво качая головой.
Загадка. Совершеннейшая загадка.
3
Сунув папку с документами в чемоданчик, Элинор захлопнула крышку. За эти четыре с небольшим часа она сделала больше, чем за последние четыре недели. Сцепив руки на затылке, Элинор откинулась в кресле, отметив при этом насколько хорошо себя чувствует. Нет, «хорошо» это совсем не то слово. Прекрасно. Великолепно. И еще более готовой к тому, что мог дать ей Фрэнк.
Улыбнувшись, она машинально потянулась к телефонной трубке. Ответит ли он, если ему позвонить?..
— Как ты себя чувствуешь?
— Что? — обернувшись, Элинор увидела стоящую в дверях Джулию Фарнезе, еще одну свою компаньонку и подругу.
— Я спросила, как ты себя чувствуешь, повторила та.
— Я?.. Прекрасно. — А почему, собственно, Джулия об этом спрашивает?
А, все ясно! Ведь два последних дня она, Элинор, ссылалась на недомогание, объясняя, почему не может быть на работе. Черт побери, как можно было забыть о такой незначительной, но вместе с тем важной детали!