Незримая нить
Шрифт:
— Сейчас уже прекрасно, я хотела сказать, — поправилась Элинор, снимая руку с телефонной трубки.
— Замечательно. — Джулия поправила черные вьющиеся волосы, очевидно приняв эту ложь за чистую монету.
Иногда ее подруга выглядела на редкость наивной, несмотря на весь свой ум и прекрасную юридическую подготовку. Вероятно, так и должно быть с младшими отпрысками традиционно-больших итальянских семей. Возможность лжи между близкими людьми просто не приходила ей в голову. Если
Элинор всегда гордилась тем, что никому не завидует… за исключением Джулии. Вечно жалуясь на придирчивую и раздражающую опеку семьи, подруга не замечала тоскливых вздохов Элинор, охотно оказавшейся бы на ее месте. Впрочем, когда-то все это у нее было. До того злополучного удара судьбы, оставившего ее сиротой в десятилетнем возрасте…
— Элинор…
— Да?
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Может быть, тебе лучше уйти с половины дня?
Весьма соблазнительное предложение, подумала Элинор с грустной улыбкой.
— Хотелось бы, чтобы это было возможно.
Что ж, это, по крайней мере, было правдой.
Ей действительно хотелось вернуться домой, к Фрэнку, и продолжить изучение поз из «Камасутры», которая в настоящий момент лежала у нее под подушкой. — Но мне необходимо посетить сегодня Оливию Ханиман.
— А, это безнадежное дело…
Элинор поморщилась.
— Вовсе не безнадежное. — Взяв в руки чемоданчик, она поднялась. — Я собираюсь вытащить ее оттуда.
Джулия скептически хмыкнула.
— Неужели ты веришь, что это была самооборона?
— Разумеется.
— Как скажешь, — с сожалением пожала плечами подруга. — Впечатление такое, будто у тебя в этом деле есть личный интерес.
— Если честно, то да. Каждый имеет право на защиту. — Она надела пальто. — А чего ты от меня хочешь? Чтобы я позволила отправить Оливию на электрический стул за то, что она случайно убила мужа, защищая себя?
— В нашем штате используют инъекцию смертельного яда. Разумеется, я этого не хочу… если убийство не было преднамеренным.
— Если бы даже и было…
— Ты же сказала, что нет.
— Ты меня не понимаешь. — Элинор подошла ближе к подруге. Если память о родителях не дает ей покоя при работе с делом Ханиман, это ведь совершенно естественно, не так ли? А если эта память возбуждает в ней желание изменить всю систему, в этом ведь тоже нет ничего плохого. — Кстати, зачем ты зашла? Не для того ведь, чтобы преподать мне урок морали?
— Ах да, совсем забыла. — Джулия опять поправила волосы. — Хотела спросить, не поможешь ли ты мне с делом Финчи.
— Мне кажется, им собиралась заняться Голди.
— Она и собирается.
— Это кое от чего зависит.
Невольно вспомнив об утреннем разговоре с Фрэнком, Элинор мысленно улыбнулась.
— От чего же?
— От того, поможешь ли ты мне в моем деле.
— В деле Ханиман? Этой богачки, кокнувшей своего мужа и заполонившей все средства массовой информации жалобами на многолетнее жестокое обращение с ней? Нет, так нечестно!
Элинор многозначительно подняла палец.
— К тому же при условии, что ты больше не будешь высказывать сомнения в невиновности моей клиентки.
— Однако…
— Если хочешь, чтобы я помогла тебе в деле этого… стукача Финчи, ты должна помочь мне в деле Ханиман.
Джулия обреченно вздохнула.
— Хорошо. Договорились.
— Отлично!
— Не хочешь сегодня поужинать вместе? — спросила она подругу.
Остановившись было на полпути к двери, Элинор двинулась дальше.
— У меня уже есть кое-какие планы на вечер.
— Понятно. Мужчина.
Совершенно неподходящее слово, подумала Элинор, улыбнувшись. Фрэнк был королем. Богом. Восьмым чудом света.
— Да. Мужчина.
Давно уже Элинор не баловала себя хорошим ужином. Раньше у них с Голди и Джулией было обыкновение по крайней мере раз в неделю позволять себе все, что душа пожелает. Но это прекратилось несколько месяцев назад. Как раз после того, как Голди повстречала Джека, неожиданно сообразила она.
Неужели так бывает всегда, когда женщина влюбляется? Неужели после этого все остальное отходит для нее на второй план?
Эта мысль несколько встревожила ее, правда всего лишь на мгновение. Сидя за кухонным столом рядом с Фрэнком, Элинор, кажется, поняла, почему Голди начала игнорировать их еженедельные девичьи посиделки.
— Этой пицце уже два дня, — сообщил Фрэнк, чья растрепанная каштановая шевелюра напомнила ей о том, каким образом они провели последние несколько часов. — Как ты можешь ее есть?
Элинор покосилась на фрукты, которые он очищал от кожуры и нарезал на ломтики.
— Эти фрукты полезны для здоровья. Как ты только можешь их есть?
Взяв последний кусочек пиццы, она обильно полила его кетчупом и с подчеркнутым удовольствием стала жевать, аппетитно причмокивая.
— Как прошел день? — спросил он, кладя на ее тарелку две дольки апельсина.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она несколько охрипшим от нескольких часов любви голосом. — Работу?