Незримые академики
Шрифт:
Трев уставился на парня, который съежился на своей чудовищной постели, как будто ожидая удара. Трев не любил Люка. Никто не любил Люка. Его невозможно было любить. Даже миссис Люк, которая теоретически должна была испытывать хотя бы минимальную привязанность к своему отпрыску, не любила Люка. Он был в высшей степени несимпатичен. Грустно было это признавать, но Люк, пукающий или нет, был прекрасным примером антихаризмы. Пару дней он мог вести себя сносно, но затем какая-нибудь дурацкая фраза, неуместный анекдот или совершенно нелепый поступок портили впечатление. Но Трев терпел его, подозревая, что и сам мог бы стать таким, если бы не был Тревом. Может
– Что стряслось? – спросил Трев.
– Ниче.
– Эй, я Трев, я знаю, что такое «ниче». Тебе надо в больницу.
– Все не так страшно, как кажется, – простонал Люк.
Трев взорвался.
– Ты спятил, блин? Тебе ж чуть глаз не вынули!
– Я сам виноват! – возразил Люк. – Я разозлил Энди.
– Да, я понимаю, где тут твоя вина, – сказал Трев.
– Где ты был вчера вечером?
– Ты не поверишь…
– Тут, блин, была настоящая война!
– Я решил провести немного времени в Сто Лате. А здесь были драки, да?
– Все клубы подписались на этот новый футбол, а кое-кому это не нравится.
– Энди? – уточнил Трев и снова посмотрел на свежий сочащийся шрам. Да, похоже, Энди и впрямь был недоволен.
Трудно было сочувствовать такой неприятной личности, как Люк, но нельзя же пинать человека только потому, что у него на душе вытатуирована надпись «Пните меня в зад». Нельзя было обижать Люка. Это все равно что отрывать крылышки мухам.
– И не только Энди, – ответил Люк. – С ним заодно Глупс Аткинсон, Джимми Ложка и Ключ.
– Ключ? – переспросил Трев.
– И мамаша Аткинсон.
– Мамаша Аткинсон?!
– А еще Вилли Пилтдаун, Гарри Шлемобой и братья Колбассы.
– Что? Но мы их ненавидим. Их ненавидит Энди. Они ненавидят Энди. Стоит ступить на их улицу – и домой отправишься в мешке!
– Ну, знаешь, как говорят, – сказал Люк. – Враг моего врага – мой враг.
– По-моему, ты чего-то не понял, – заметил Трев. – Но я въехал, да.
Охваченнвый ужасом, он уставился в пустоту. Все перечисленные были Лицами. Чудовищно влиятельными в мире футбольных команд, а главное – среди фанатов. Они владели Толпой. Пепе был прав. Витинари думал, что главные – капитаны. А они вовсе не были главными. Главной была Толпа, а Толпой правили Лица [16] .
16
В том числе Лицами их называли из-за грубых рисунков, которые появлялись на плакатах, расклеиваемых Стражей, с безнадежными призывами к гражданам известить Стражу, если кто-нибудь из изображенных на плакате личностей появится поблизости.
– Завтра они соберут команду и уж постараются, чтоб там таких было побольше, – сказал Люк.
– Да, я слышал.
– Они хотят показать Витинари, что они думают об его новом футболе.
– Я не услышал имени О’Столлопов, – заметил Трев.
– Я слышал, их папаша каждый вечер заставляет их ходить на репетиции хора, – сказал Люк.
– Капитаны действительно подписались, – сказал Трев, – и им это не понравится. Но неужели мы думаем, что Энди и его дружкам на это не наплевать? – Он подался вперед. – У Витинари, конечно, есть Стража. А ты Стражу знаешь. Да, там есть приличная публика, если брать поодиночке, но если начнется заварушка, в ход пойдут большие, большие дубинки и большие, большие тролли,
– Я сказал Энди, что это не такая хорошая идея, – ответил Люк.
Трев не смог скрыть удивления. Такая смелость была чужда Люку.
– Ну, может быть, тебе даже повезло. Ты останешься лежать в постели и не окажешься между Старым Сэмом и Энди.
Он замолчал, услышав какой-то шорох.
Поскольку Люк клеил старые журналы смесью воды и муки, на чердаке обитали хорошо откормленные мыши. По какой-то причине одна из них только что прогрызла себе путь на свободу, и у прошлогодней Мисс Апрель появился третий сосок, который смотрел на Трева и шевелил усами. Это было зрелище, способное надолго отбить человеку аппетит.
– Что ты намерен делать? – спросил Люк.
– Все, что смогу.
– Ты знаешь, что Энди решил тебя достать? Тебя и того странного типа.
– Я не боюсь Энди, – ответил Трев. И это было полной правдой. Он не боялся Энди. Он испытывал смертельный ужас, внутренний трепет, как будто грудную клетку ему набили снегом.
– Все боятся Энди, Трев. Если они не идиоты, – сказал Люк.
– Слушай, Большой Пук, я же Тревор Навроде!
– Я так думаю, этого будет мало.
«Этого будет мало, – думал Трев, поспешно двигаясь через город. – Если даже Пепе знает, что улицы бурлят, значит, знает и Старый Сэм? Хм…»
Он поспешно бросился к задней площадке омнибуса и спрыгнул, прежде чем кондуктор успел подойти. Если тебя не поймали в омнибусе, значит, тебя вообще не поймали, и хотя кондукторы были вооружены большими блестящими топорами, призванными отпугивать безбилетных пассажиров, все знали, что, во-первых, они слишком боятся пускать их в ход, а во-вторых, количество проблем, которое их ждет, если они зарубят какого-нибудь уважаемого члена общества, слишком велико, чтобы рисковать.
Он выбежал переулком на Куроносную улицу, заметил очередной омнибус, трюхающий в нужном направлении, вспрыгнул на подножку и уцепился. На сей раз ему повезло. Кондуктор только взглянул на него, а потом перестал замечать.
Когда Трев достиг большого перекрестка, известного под названием Пять дорог, он пересек почти весь город со скоростью, превышающей среднюю скорость пешехода, и бегать ему тоже по большей части не пришлось. Почти идеальный результат для Трева Навроде, который не любил ходить, если была возможность прокатиться.
Прямо перед ним возвышался Иппо. Раньше здесь проходили бега, пока Иппо не оказался в дальней части Анка. Теперь это была всего лишь большая площадка, в которой нуждается каждый мегаполис, чтобы проводить ярмарки, время от времени бунтовать и, разумеется, устраивать вошедшие в моду распродажи, которые стали очень популярными у людей, желавших выкупить обратно свое имущество.
Сегодня Иппо был полон, притом нигде не было видно даже краденой лопаты. На всем поле люди гоняли футбольные мячи. Тревор слегка расслабился. Вдалеке маячили остроконечные шляпы, и, кажется, никто никого не убивал.
– Эй, как дела?
Трев слегка опустил взгляд.
– Здорово, Себя-Режу.
– Я слышал, ты вроде как связался с «Незримыми Академиками»? – спросил Себя-Режу-Без-Ножа Достабль, самый предприимчивый в городе, но при этом, как ни странно, наименее успешный делец.