Незваная
Шрифт:
— Стой, глупая! — прошипела Незвана, и Мстиша удивилась, силе тщедушной девчонки.
Княжна с неприязнью вывернулась, но девка заступила ей дорогу.
Вой повторился, а за ним до слуха донеслись жалобное мычание коровы и поросячий визг. Даже из дома было слышно, как припадочно захлопали крыльями куры, добавляя к переполоху. Раздался неясный шум, железное лязганье, звериный рык. Мстиша замерла, глядя на Незвану расширившимися от ужаса глазами, но в темноте видела лишь бледное пятно её лица.
Девушка, тоже на несколько мгновений точно окаменевшая, быстро подошла к двери и, затворив засов, выдохнула и тяжело опустилась на лавку. Обе они молча прислушивались к происходящему снаружи. Постепенно шум стих, и
— Открой, Незванка, — донёсся до них глухой голос Шуляка, — я запер его.
Войдя в избу, колдун устало опустился на воронец и попросил воды. Он вытер шапкой лоб и пригладил всклокоченные волосы.
Незвана затеплила лучину, и Мстислава вдруг встретилась с глазами старика. На самый короткий миг во взгляде Шуляка, в выражении его лица почудилось что-то знакомое, почти родное. По коже пробежала волна мурашек, и волхв, заметив её смятение, усмехнулся, разрушив мимолётный морок.
— Ну что, волчья жена, муженёк твой пожаловал.
Когда все снова улеглись, Мстиша ещё долго не могла уснуть. Неужели Ратмир был теперь совсем рядом? Нет, не Ратмир. Волк. Зверь.
Прислушиваясь к ночной тишине, она вдруг осознала, что провела у колдуна целый день, за который не сделала ничего, чтобы приблизить освобождение Ратмира. Засидевшись до ночи с треклятой прялкой, Мстислава совсем позабыла про рубашку. Позабыла, или пожелала забыть. Ведь, как бы ни хотела княжна поскорее закончить и вернуться с мужем домой, ей по-прежнему страшно было даже подумать о том, как она станет расставаться с волосами.
На следующее утро Мстиша проснулась сама. В избе было пусто и тихо. Впрочем, облегчение от того, что никто не заставлял её идти в хлев, померкло, стоило посмотреть на прялку с неопрятной куделью на ней и худой, жалкий початок. Вспомнив о ночном происшествии, княжна быстро вскочила с лавки и, торопливо набросив шубу, выбежала во двор.
Сначала ей показалось, что и на улице никого не было. Заглянув в хлев и не найдя там ни колдуна, ни Незваны, Мстислава принялась осторожно обходить двор. Миновав амбар, она услышала женский голос. Пойдя на него, Мстиша дошла до дровяника и остановилась. Там, почти самой границе с лесом, была устроена большая крытая клетка, в дальний угол которой забился волк. Незвана стояла напротив клетки с миской в руках. Она задумчиво смотрела на зверя и не слышала приближения княжны. Лишь только когда волк встревоженно дёрнул головой в сторону Мстиши, Незвана проследила направление его взгляда, но, безразлично посмотрев на подошедшую княжну, она снова оборотилась к клетке и бросила между прутьями кость. Зверь, вернув внимание к Незване и не сводя с неё подозрительного взора, принялся подбираться к подачке. Прихрамывая, он прижимался к земле. Быстро ухватив зубами кость, волк, припадая на лапу, торопливо вернулся в свой угол.
— Да как ты смеешь! — воскликнула Мстислава, захлёбываясь в водовороте охвативших её чувств. Главным среди них было негодование, и она решила дать ему волю, чтобы заглушить остальные — отвращение, стыд. И страх.
Здесь пахло даже хуже, чем в хлеву — грязной слежавшейся скотьей подстилкой, испражнениями, протухшим мясом и мертвечиной.
Незвана недоумённо приподняла белёсые брови, и Мстиша кивнула подбородком на миску, гневно добавив:
— Как ты смеешь бросать ему кости, словно собаке!
На лице девки отразилось понимание, и она ухмыльнулась.
— Должно быть потому, что он и есть собака. Только хуже.
— Да как ты смеешь, оборванка!
Водянистые глаза Незваны блеснули злым огнём, неожиданно озарив лицо девушки. Она по-прежнему была серой и невзрачной, но сияние очей странно оживило некрасивые черты.
— Разве сама не видишь?
Всучив Мстише миску так резко, что лежавшие там кости громыхнули, девушка быстро удалилась.
Оставшись наедине с волком, княжна беспокойно покосилась в угол, где тот, еле слышно ворча, грыз свою добычу. Дрожащими руками отставив миску в сторону, Мстиша подошла ближе и медленно присела на корточки. Не сводя с неё глаз, волк предостерегающе зарычал.
— Пожалуйста, — прошептала Мстислава. Она хотела окликнуть его, но язык не поворачивался назвать это враждебное, чужое существо родным именем. — Пожалуйста, вернись ко мне. Не уходи, прошу, — взмолилась княжна, и голос её дрогнул. Она пыталась поймать взгляд зверя, но волк посматривал на неё исподлобья как на возможную угрозу, избегая встречаться глазами.
Мстиша подождала ещё некоторое время, но волк по-прежнему не покидал своего угла. Если в теле зверя и был заключён дух её мужа, он явно находился слишком далеко.
Тяжело вздохнув, княжна выложила оставшиеся кости в клетку, но несмотря на всю осторожность, с которой она двигалась, зверь, дёрнувшись, оскалился и затравленно прижал уши к голове. Только теперь Мстислава заметила рану на его лапе. Отчего-то она полагала, что Шуляку удалось залечить её, но нынче княжна поняла, что тошнотворный запах исходил от незаживающей плоти. С трудом подавив подкативший к самому горлу рвотный позыв, Мстиша поднялась и, нетвёрдо переступая, поспешила прочь. Возвращаться в избу не хотелось: её не прельщали ни духота, ни общество Незваны, ни ждущая в тёмном углу прялка. Мстислава бездумно углубилась в лес и, отойдя от избушки достаточно, чтобы та скрылась из виду, уселась на поваленное дерево.
С ужасающей ясностью Мстиша поняла, что, если она не поторопится, то может стать слишком поздно. Вылечить человека бывает непросто, но вылечить дикого зверя… Она не знала, насколько серьёзной была рана, но этот запах напомнил угасающую лучину и любимое, ставшее неузнаваемым, позеленевшее лицо. Мстислава похолодела и зажмурилась, отгоняя детское воспоминание.
Нет! Надо действовать, и немедля.
Мысль о том, как сладить рубашку из волос, незаметно варилась в голове уже некоторое время, и, поразмыслив, княжна решила, что удобнее всего будет связать её. Мстиша не прикасалась к спицам так же давно, как и к прялке до вчерашнего дня, но теперь с благодарностью вспоминала Стоянину крепкую науку. Оглядевшись вокруг себя, княжна срезала несколько веток и принялась обстругивать их. Наверное, спицы можно было спросить у Незваны, но Мстислава скорее стала бы есть землю, чем переступила через гордость и обратилась за помощью к неотёсанной девке. Княжне пришлось изрядно помучиться и поплатиться пораненным пальцем, прежде чем у неё вышло что-то сносное. Сжимая в руках получившиеся спицы, с вновь обретённой решимостью она заторопилась в избу. Но возвратилась Мстиша иным путём, заложив круг и обойдя дом с другой стороны. Она не могла заставить себя снова пройти мимо клетки.
***
Но и в тот день Мстислава не решилась приступить к делу. Она опять допоздна пряла, теперь получая от боли в истерзанных пальцах оправдание собственного бездействия. Ведь Мстиша была не виновата в том, что колдун своими прихотями отсрочивал начало работы. Да и потом, её самодельным спицам было полезно просохнуть и как следует затвердеть.
Успокаивая себя так, княжна не могла не заметить взглядов: насмешливых — Шуляка, неодобрительных — Незваны. И всё же, когда на следующее утро Мстислава посмотрела на неоконченную работу, вместо отчаяния она испытала облегчение. Мстиша начнёт рубашку, как только расправится с уроком Шуляка.