Ни за кого и ни с кем, кроме совести
Шрифт:
Она бежит мурашками по коже.
Она, как ты и я, как мы с тобой,
Она, как все – не лучше и не хуже.
Но иногда становится судьбой,
А иногда простой служанкой служит.
Любовь?.. А как узнать её, скажи?
Одно лишь про неё известно точно:
Любовь, она всегда – длиною в жизнь,
А без неё заметно жизнь короче.
2014 г.
Золотая
Не хватает мне детской фантазии
Всё представить, как было в начале…
Провожали закаты мы в Азии,
А рассветы в Европе встречали.
И на двух континентищах сразу мы
Проживать умудрялись без тягот.
За грибами ходили мы в Азию,
А в Европе давились от ягод.
И дружили с Бажовскими сказами.
И в футбол по-уральски играли:
Получив передачу из Азии,
Мы в Европе голы забивали.
То по горным вершинам мы лазили,
То тянуло в таёжные топи.
Не хватало Европы нам в Азии,
А её не хватало в Европе.
Не кидались высокими фразами,
Только с детства нам верилось сильно,
Что граница Европы и Азии —
Золотая средина России.
Пронеслись времена. Было разное.
Только держится мир, как в начале,
На границе Европы и Азии,
На Уральском хребте, на Урале.
1999 г.
Живодёрня
Как вам на вкус кровавые слезины?
А как – стальные крючья под бока?
И корчатся в агониях витрины
Бессмертные шедевры мясника.
Звонят из ада черти на мобильник:
Гореть в огне за каждый эскалоп…
«Макдональдс» – мировой скотомогильник,
А гамбургер – полузакрытый гроб.
Стада говяжьи. Табуны конины.
Идёт по трупам мясокомбинат.
Жестокостью торгуют магазины,
А люди покупают и едят.
Как место казни выглядят обеды.
Зубами плоть линчует человек.
Звериным аппетитом мясоеда
Икает за столом пещерный век.
У первобытных слишком многолюдно.
Шагает эволюция назад,
Когда на живодёрне ваше блюдо
Готовит электрический разряд.
2013 г.
Рыночный народ
Нам рынок подсыпают, как отраву.
Два пальца в рот – достоинство и честь.
Прощай, литературная держава.
Да здравствует курительная смесь.
Мы в обществе теперь, как будто светском.
Плеяда недоделанных господ.
Народом русским были и советским,
Теперь, как будто – рыночный народ.
Безлюдные
Таскаемся задворками умов.
На зависть небоскрёбной загранице
Не строим небоскрёбы из томов.
И в обморок мы валимся как будто…
И наркоту толкают нам не зря —
Чтоб нашатырь отечественных бунтов
Не чуяла народная ноздря.
Нас переводят на больную пищу.
Глотаем заменители добра.
И Родину, как выдавленный прыщик,
Зелёнкой баксов мажем до нутра.
И вылезла в правители нажива.
И по карманам – золотой запас.
И жадный отблеск золотая жила
Вонзает в сердце каждого из нас.
И мы уже, как будто – не по праву,
И словно мы уже – не на века.
Но справедливости былая слава
Ещё не позабыла нас пока.
… Давно ли мы коней поили в Сене?
И полз от нас Рейхстаг, как осьминог.
Крутили самокрутки на колене,
Когда весь мир лежал у наших ног…
На торгашей мы сроду не похожи,
У нас в душе – космический полёт.
И с чипом пугачёвщины под кожей
Какой мы, к чёрту, рыночный народ?
2018 г.
Стихотворец
Не ждите спокойного тона
И бережных слов от поэта.
Поэт – он навроде симптома
Двуногой болезни планеты.
Он – крик человеческой жизни,
Распятой религией денег,
Где власть присягнула наживе
И сходит с ума от владений.
Он – плач и торжественный рокот.
И ропот пробуренных скважин.
Он – острый рассерженный локоть,
Что в бок человечеству всажен.
Он с первой строки у барьера
Стоит на правах дуэлянта
И целится в жадную эру
Всей мыслью и чувством таланта.
Сражаться на поприще века
(Ни рыцаря, ни полководца) —
Сражаться за честь человека
Земля создала стихотворца.
И в этой космической роли
Он будет до крайнего срока
Настаивать правду на боли
И с кровью выталкивать в строки.
И можно за то поручиться,
Что горьким лекарством страницы
Хоть кто-нибудь будет лечиться
В его стихотворной больнице.
2012 г.
Метеорит
Заблудший сын вселенской дали,
Незваный гость, метеорит,
Отбросив в воздухе сандалии,
В окно взрывной волной стучит.
Он послан сверху в назиданье,
Чтоб нам напомнить через страх: