Ни за кого и ни с кем, кроме совести
Шрифт:
Что лежишь на траве, как летишь.
2012 г.
«В Белом море волны рыщут…»
В Белом море волны рыщут.
Рифы голодны с утра
И охотятся за днищем
Яхты юного Петра.
День и ночь идёт охота.
Гром хохочет, как упырь.
Метит молний позолота
Дальний берег, монастырь.
И епископской молитвой
Причастили
Только лоцман, морем битый,
Ухмыляется не зря.
Он к штурвалу как прикован,
Как распятый на снастях.
Борода блестит подковой
На зажатых челюстях.
И выглядывают скалы
Из бушующей воды,
Из засады зубы скалят
В предвкушении еды.
– Эх вы, трусы! Не матросы!..
И – к штурвалу государь.
Тут возьми в горячке лоцман
Государя и ударь.
Мол, и сам тут за царя я,
Мол, штурвал свой, как жену,
Никому не доверяю,
Потому не потону.
Как сказал он, так и сделал.
Поседел не по годам,
Но причалил яхту целой
К Соловецким островам.
Пётр сошёл на берег скоро.
Сплюнул кровь солёных слов:
– Как зовут тебя, помора?
– Кормщик я, Антип Панов.
Грянул царь при всём народе:
– То, что врезал, не жалей.
За удар по царской морде
На, Антип, семьсот рублей.
Подарил кафтан помору,
Даже шапку дал свою…
Хорошо бы, в нашу пору
Врезал кто-нибудь Кремлю.
2010 г.
Паводок
Эх, снега… за былую красу
Да не будут помянуты лихом.
Как цыганка, гадает скворцу
На ладонях проталин скворчиха.
Потеряла река берега.
А сугробины тают и тают.
На широкую ногу снега
С половодьем в обнимку гуляют.
Будто знают, что жизнь коротка,
Что опять их пичуги отпели.
Деревушка плывёт в облака,
Словно яхта, под парусом ели.
По оврагу орущий поток,
Как драчун, где-то выломал доску.
В поле бывшей метели шматок,
Как рубахи разорванной лоскут.
По России зима и весна
Снова сходятся стенка на стенку.
Каждой луже дорога тесна.
Только лесу разлив – по коленку.
Пашня тянет надувы взасос,
Благодарная давним позёмкам.
Что январь белозубый нанёс,
То целует апрель чернозёмный.
Ярый паводок льёт через край.
Снеготал – по логам да распадкам.
Напоследок, хотя, погуляй!
Есть у русских такая повадка.
2011 г.
По
Я лоб наморщиню для виду,
Извилины все напрягу,
И всё же понять пирамиду
Я, честно скажу, не могу.
В ней камни так слитно, как клетки
В живом организме, лежат.
К тому, что оставили предки,
Мы движемся – строго назад.
Мы всё ещё их догоняем,
Хотя перешли на сверхзвук.
И тайны миров открываем,
Влезая в их старый сундук.
Там много чего, даже слишком,
Что нам не постичь никогда.
… Оплавлены ядерной вспышкой,
Лежат под водой города…
… И статуи острова Пасхи
Таят безответный вопрос…
… В Сибири гранитные плахи
Космических взлётных полос…
Всё было. И всё ещё будет.
И всё повторится опять.
И снова появятся люди,
По кругу идущие вспять.
Нас в будущем нет ни минуты,
Мы – в прошлом, мы всё ещё там…
Открыв колесо и компьютер,
Мы просто идём по следам.
2018 г.
Русский июнь
Двадцать второго июня
Треугольным письмом
Двадцать второе июня
В каждый приходит дом.
Взглядом смеётся юным
Выцветший в дым портрет.
Небо русским июнем
Льёт поминальный свет.
Солнечный и подлунный,
Помни, мил-человек:
В том, сорок первом июне,
Предан двадцатый век.
Двадцать второе июня —
Чёрно-белый рассвет.
Двадцать второе июня
Длится семьдесят лет.
И поцелуй иудин
К миру взасос прилип.
… Двадцать второго июня
Слышится смертный хрип…
Видишь, вдали и рядом
Тем же огнём войны
Свой «мировой порядок»
Выжег банк Сатаны.
Многих ещё придушит
Долларовый вампир.
Только по русским душам
Снова заплачет мир.
В бронзовой гимнастёрке
Вслед за июнем, знай,
Вновь пехотинец Тёркин
Миру подарит Май.
2011 г.
Молодая осень
Вот осень машет мне рукой.
За нею осень жизни – следом.
И обе думают при этом:
Неразговорчивый какой.
Нет слов. И я не виноват,
Что, как немой, встречаю осень.
Словами души говорят,
А мы их только произносим.
Душа забылась и молчит.
В поклоне я, как запятая.
А небо каплями стучит
И косяками облетает.