Никелевая гора. Королевский гамбит. Рассказы

Гарднер Джон Чамплин

— Берегись!

Джонс в ужасе рванул руль. Автомобиль заскользил боком, и нож грейдера ринулся на него как волчья пасть. В машину хлынул свет. За миг до столкновения Уиллард вскинул руки, прикрывая голову.

3

Когда он очнулся, он лежал навзничь на шоссе, укрытый чем-то вроде одеяла. Перевернутая вверх колесами машина косо торчала, привалившись к сугробу, одна фара выглядывала из-под снега, и каждая деталь автомобиля вырисовывалась неестественно четко в ослепительном потоке света, который струили фары грейдера. По-прежнему играло радио. Шоссе вокруг машины было усеяно осколками стекла, сверкавшими как бриллианты. В голове у него что-то, не смолкая, бормотало, как бормочут колеса поезда, чудились какие-то голоса. Футах в шести от него человек в защитных очках с толстыми стеклами и теплом шлеме, закрывавшем почти все лицо,

так что виднелись лишь очки да подбородок, склонился над лежащим на дороге телом и рассматривал вынутые из бумажника документы. Уиллард снова закрыл глаза, остро ощущая твердость льда, приятный проникающий сквозь пальто холод, резкий запах мокрой шерсти, исходивший от одеяла. Он чувствовал, как падают снежинки на его брови и ресницы. С времен раннего детства он не помнил, чтобы тончайшие оттенки ощущений воспринимались с такой силой: казалось, тело его стало огромным-огромным, как ночь, и тихим. По-прежнему шелестели те голоса. Они звучали теперь настойчивее, внятно произнося отдельные слова и фразы, они упорно вторгались, как бы откуда-то со стороны, в его тихий отрадный покой. Наконец, окончательно уяснив то, что смутно понял и раньше — что над ним стоят люди, — он снова открыл глаза. Теперь он видел окружающее менее отчетливо. Ветер нес по дороге снежную пыль и вздувал ее, как пламя, заслоняя фигуры двух мужчин. Появилась еще одна машина, яркий свет ее фар перекрещивался со светом, падавшим от фар грейдера, образуя клин; Уиллард оказался в острие этого клина. Те, кто стояли возле него, были полицейскими. Один из них наклонился к нему, больше похожий на робота, чем на человека, лица не видно, лишь плоский невыразительный рот и вялый подбородок.

— Этот уже очнулся, — проговорил он металлическим голосом, как супермен из радиоспектакля. — Вы расшиблись? — спросил он.

— По-моему, нет, — ответил Уиллард. — Немного ломит голову. — Когда он сел, голову стало ломить нестерпимо, и желудок наполнила тусклая серая боль. Ему захотелось снова лечь, но он решил не ложиться. Локтями он оперся о шоссе.

— Не спешите, — сказал полицейский.

Лежавшее посреди дороги тело было завернуто в плотную серую ткань. Значит, он умер. «Бедняга, — подумал Уиллард. — У дочки будут тяжелые роды. Скособочится переднее колесо, а тут ведь еще педали». Он остановил себя с испугом.

Полицейский спросил:

— Вы его знали? — Он указал на труп овчинной рукавицей.

Уиллард кивнул, потом покачал головой.

— Он подобрал меня на шоссе, подвез. Он сказал, его фамилия Тэйлор.

— Где он подобрал вас?

— В Ютике. Я еду из училища домой. В Ютику приехал поездом.

Полицейский все выслушивал, за толстыми стеклами защитных очков в его памяти откладывалось каждое слово, а потом в теплой машине он, наверно, все запишет.

— Куда вы направлялись?

— В Новый Карфаген. Там живут мои родители. — Ему хотелось спросить, где он находится сейчас.

Полицейский спросил:

— Вы сможете дойти до машины?

Уиллард встал с помощью полицейского и обнаружил, что ноги его слушаются. Внутри машины было настолько жарко, что не вздохнешь, во всяком случае, так ему сперва показалось. Работала рация. У дверцы двое полицейских о чем-то переговаривались, потом пронесли что-то мимо окна и засунули в багажник. Они сели в машину, и тот, что был за рулем, поднес ко рту микрофон.

— Мы привезем тело на машине, — сказал он. — В такую погоду нет смысла присылать сюда людей.

Потом он медленно повел автомобиль между снежными наносами, возвращаясь тем же путем, каким прибыл сюда. За ними следовал грейдер. Уиллард зажмурился, и тотчас же на них снова ринулся нож грейдера, вспыхнул стремительный и слепящий свет фар. Один из полицейских, сидевших на переднем сиденье, что-то сказал, второй засмеялся.

Местный полицейский пост, расположенный чуть в стороне от шоссе, представлял собой перестроенный фермерский дом, сзади которого помещались строения, напоминающие курятники и служащие гаражами для полицейских машин. Все это он разглядел позже, когда взошло солнце и утихла метель: белые заносы до самых горных подножий, снежные холмики на крышах гаражей и заснеженные ветки, такие ослепительно яркие, что смотреть больно. С крыши гаража свисали сосульки, а под окном, у которого он стоял, наметены сугробы. Мир был тих и прекрасен в то утро, но также и страшен своей пустотой; впрочем, все это позже. Пока не рассвело, он видел только комнату, куда его отвели и велели подождать. Эта тускло освещенная комната чем-то напоминала приемную дантиста в небольшом городке. Письменный

стол, календарь, две лампы — вот, пожалуй, и вся обстановка. С внешней стороны окна нечто вроде решетки, не железные прутья, а, скорей, что-то похожее на сверхпрочное заграждение от урагана. Из-за закрытой двери время от времени доносились отрывки разговоров, иногда голос, передающий сообщение по рации, стук пишущей машинки. Лежа на холодной зеленой кожаной кушетке, он то прислушивался, то погружался в дремоту. Он вспоминал свой разговор с торговцем цветами, метель, катастрофу, перебирал все опять и опять, это было как наваждение, от которого невозможно освободиться. Ему сказали, должен приехать врач и осмотреть его. Это показалось ему странным. Если они считают, что с ним что-то не так, почему бы не отвезти его прямо в больницу? Размышлять, однако, бесполезно. Уиллард чувствовал: в данный момент он запутался в разветвленной паутине их загадочной кипучей деятельности. Полицейская система со всех сторон наполняла воздух, она не была ни дружественной, ни враждебной — просто методичной: рация в соседней комнате что-то рявкала и бормотала по временам — весь штат на линии, и из пыльной картотеки в мгновенье ока извлекается нужная бумага по запросу полицейского офицера, находящегося у Ниагары. И опять он видел устремляющийся на них нож грейдера, неподвижное тело на дороге, закутанных полицейских, что-то проносящих мимо окна автомобиля. Вошел полицейский и спросил, не хочет ли он кофе. Его лицо (безвольный подбородок, тусклый взгляд) было не враждебным, а лишь безучастным, как те спрятанные защитными очками лица на шоссе. Он долго где-то пропадал и принес наконец кофе в толстой дешевой ресторанной чашке.

— Я потерял бумажник, — сказал Уиллард. Полицейский смотрел на него, пожалуй, полных две секунды, и тут Уиллард в первый раз удивился, как он мог выронить бумажник из заднего кармана брюк, если карман был под пальто. Он спросил: — Я что, задержан?

Полицейский ответил:

— Кажется, вас еще должен осмотреть врач.

Лишь через несколько часов (когда небо посветлело и утих ветер) приехал врач. С ним явился верзила и пальто, рыжий с маленькими раскосыми глазками. Рыжий уселся за письменный стол и задымил угольно-черной трубкой, а врач тем временем дубасил Уилларда в грудь и надавливал ему на живот пальцами. Десять минут спустя оба вышли, не сказав и трех слов Уилларду, а минут через двадцать рыжий вернулся. Он сел, закинув ногу на стол.

— Так, значит, вы студент, — сказал он. Когда он улыбался, лицо его становилось похожим на лисью морду. Он раскурил погасшую трубку.

Уиллард кивнул.

— Повезло вам, что остались живы, — сказал рыжий.

— Да, наверно.

Полицейский покачал головой, выпустил дым, продолжая держать в зубах трубку, взял со стола какую-то стопку бумаг.

— Он оказался под вами, наверно, это вас и спасло. Его тело послужило для вас чем-то вроде подушки. Если вы спали в тот момент, тогда это не удивительно.

Уиллард поднял на него глаза, но полицейский читал, не обращая на него внимания.

— Что вы имеете в виду?

— Непонятно, как вы остались в живых, — ответил полицейский. — Спящий еще мог не расшибиться: у него все тело расслаблено. — Он перевернул страничку. Затем сказал: — Странно, что ни вы, ни он не заметили грейдера.

Уиллард кивнул:

— Я объяснил человеку, который беседовал тут со мной ночью… — начал он. И вдруг похолодел. Тому, второму, он сказал, что спал, когда это случилось.

Рыжий ковырял в трубке разогнутой скрепкой, хмуро вглядывался в темное донышко чашки и как будто бы не обращал внимания на то, что говорит Уиллард. Но неожиданно сказал:

— Сержант с короткой стрижкой? — И быстро поднял взгляд, как раз когда Уиллард перепуганно кивнул. Кивнул и он, весьма собой довольный. — Это Том Уидли. — Он снова набил трубку, раскурил ее и долго сидел, просто дымя трубкой, с удовольствием разглядывая уплывающий к потолку дым.

Уиллард спросил:

— Мне можно уйти отсюда? Я почти не спал сегодня и уже рассказал вам все, что знаю.

— Более или менее все, да, да, — заметил полицейский все с той же безразличной миной, но каким-то странным тоном. Потом сказал: — Конечно, конечно. Он сделал было движение, чтобы встать, но не встал, как бы надумав задержать его еще на минутку, да и то из чистого любопытства. — Как это вышло, что вас не встречали в Ютике?

— Я забыл дать телеграмму.

— В самом деле? — удивился рыжий.

— Я рассеянный. Со мной такое часто бывает.

И снова полицейский вынул трубку изо рта и стал ковырять в ней скрепкой. Вдруг он резко спросил: