Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Борков Алексей Николаевич

– Тогда я правильно сделал, что не стал вызывать вас на дуэль, - окончательно развеселился Гурьев.

– Ну так что, идём?

– Пошли!

Когда мы ввалились в дом к Дарье, та удивлённо взглянула на нас.

– Дарья Александровна, позвольте представить вам моего хорошего знакомого, Гурьева Артемия Николаевича, а Игната Степановича, защитника нашего, представлять нужды нет. Вы и так его хорошо знаете.

После церемонии представления,

нас пригласили попить чаю. Дарья не знала как себя вести в присутствии незнакомого гостя, поэтому мне пришлось трещать без умолку. Но и Артемий не остался безмолвным и разговор поддержал:

– Дарья Александровна, Алексей говорит, что вы хорошо рисуете, можно взглянуть на ваши работы?

– И, правда, Дарья Александровна, покажите что-нибудь из новых рисунков, - поддержал я Гурьева.

По-видимому, Дарьюшка за последние месяцы довольно много общалась с Аннушкой и её подругами, и те убедили её, что она неплохо рисует, поэтому она не стала стесняться и, встав из-за стола, принесла папку. Прежде чем подать папку Гурьеву, она вынула оттуда один лист и протянула его Горлову:

– Игнат Степанович, вот возьмите. Это подарок от меня.

Игнат взял листок и замер, всматриваясь. Я заинтересовался и попросил Игната показать рисунок. Тот нехотя протянул листок мне. Нет! Определённо Дарья не обделена талантом. Изображённый в полный рост городовой Горлов, вид имел молодецкий. Сразу было видно, что у такого не забалуешь. Но вместе с тем в рисунке присутствовала и насмешливая нотка. Создавалось впечатление, что художник чуть иронизирует над симпатичным ему человеком.

– Посмотрите, Артемий Николаевич, каков молодец!
– показал я портрет Гурьеву.

Тот взял листок и стал его рассматривать, отрываясь, чтобы взглянуть на оригинал. Наконец он вернул рисунок хозяину со словами.

– Вы здесь, Игнат Степанович, очень похожи. Закажите рамку со стеклом, вставьте туда портрет и повесьте дома на стенку. Родственники будут вами гордиться.

Горлов принял лист и растерянно держал его в руках, боясь помять. Видя это, Дарья сказала:

– Настя, принеси Игнат Степановичу пустую папку.

Девчонка метнулась в другую комнату, вернулась с папкой и отдала её Горлову. Тот бережно уложил туда портрет:

– Благодарствую, Дарья Александровна!

Артемий тем временем внимательно просмотрел остальные рисунки.

– Дарья Александровна, я конечно не специалист, но мне ваши акварели понравились. Вы картины не пишете?

– Пишет она картины, - встрял я. – Дарья Александровна, вы портрет Аннушки, ну то есть Анны Николаевны, дописали?

– Да! – радостно кивнула женщина.

– И что, уже подарили? – заинтересовался я.

– Нет еще. Мы решили организовать

выставку моих работ в зале госпожи Ивановой перед самым концертом, и Анна Николаевна согласилась, чтобы я там и её портрет показала.

– Вот даже как! – сделал я вид, что удивлён, хотя и сам подсказал Саре эту идею.
– А можно нам взглянуть на этот портрет?

Дарья неуверенно кивнула и вынесла, вставленный в довольно простую раму, портрет нашей красавицы.

– Вот! – тихо и чуть краснея произнесла она.

Однако! Молодая и очень красивая женщина радостно смотрела с полотна прямо на зрителя. И было понятно, что она просто счастлива видеть дорогих гостей, которые только что вошли. А выглядывающая из-за материнской юбки любопытная рожица будущей ведуньи, только подчеркивала это впечатление.

– Кто это? – не сразу выговорил Артемий.

– Это дочка и внучка Феодоры Савватеевны Новых, которую вы, Артемий Николаевич, расспрашивали прошлым летом обо мне и приезжих итальянцах. Дарья Александровна, великолепный портрет у вас получился. Вы его Аннушке показывали?

– Нет. Спросила только, могу я выставить её портрет, который нарисовала. Она согласилась. А портрет Софрона Тимофеевича можно там выставить?

– Вы и его написали? – в этот раз искренне изумился я.

– Да!

– Показывайте! – потребовал я, сам сгорая от любопытства.

Меня портрет деда очень даже впечатлил. Сразу было видно, что, несмотря на седую гриву волос и седую бороду, этот суровый старик нисколько не утратил ни сил, ни крепости духа. Особенно выразительно были выписаны узловатые мужицкие руки.

– Удивили, Дарья Александровна! – одобрительно произнёс я. – Однако сдерём мы со старого кержака изрядную денежку.

– Но… - начала было Дарья.

– Никаких но, Дарья Александровна! Портрет хорош, а дед состоятельный. Так что пусть платит.

– А кто это? – снова вопросил Артемий, мельком глянув на дедовский портрет.

– А это, Артемий Николаевич, дед мой – Софрон Щербаков. Основатель будущей купеческой династии.

– Ваш дед? – изумился Гурьев. – И вы хотите взять с него за портрет деньги?

– Разумеется, Артемий Николаевич. Я ведь являюсь торговым агентом Дарьи Николаевны. Она творит, а я её картины и рисунки продаю. И то, что заказчик мой дед ничего не меняет. Единственное что я могу, это не брать с него мою долю, но делать этого не буду, пусть старик платит. Так, что если вы захотите что либо купить из творений Дарьи Александровны, то обращайтесь ко мне.

– Вот даже как! – развеселился Артемий. – Вижу, что вы своего не упустите. Кстати! – воскликнул Гурьев. – Согласились итальянцы на ваши условия.