Никогда не отпущу тебя
Шрифт:
— Я знаю, — сказал он. Его пальцы ласково поглаживали её кожу, она чувствовала сладкий запах, исходящий от его шеи, самый лучший на свете аромат.
— Я тебя люблю, — закрыв глаза, прошептала она.
— Я тоже тебя люблю.
— Останься, — произнесла она, почувствовав страшную усталость. — Сегодня ночью… он уже… не вернется.
— Да, — сказал он, легонько её приобняв. — Он больше н-никогда не вернется. Мы в безопасности.
— В безопасности, — пробормотала она, погружаясь в темноту.
***
Холден подождал, пока её тело
— Она переключается, верно? — спросил доктор Леонард. — Переключается с одного воспоминания на другое?
— Да. На отдельные ф-фрагменты нашего детства. Путая прошлое и настоящее.
— Это совершенно нормально, — сказал доктор, делая пометки у себя в блокноте. — Даже очень хорошо.
Хорошо?
— Она не п-понимает, где мы находимся, — произнес Холден, в нём росло чувство тревоги, близкое к панике. — Она не помнит последние несколько дней.
— Она вспомнит, — ответил врач. — Постепенно. Это может произойти сегодня, а может занять некоторое время. Это станет ясно, только когда она очнётся. Ей нужен отдых и немного времени.
Времени. Как раз этого у Холдена и не было.
— Вы хорошо на нее действуете, — сказал доктор, взглянув на него и улыбнувшись, затем вернулся к своим записям. — Ваше присутствие её успокаивает. Я бы не догадался, о чем она говорит.
— Я останусь здесь столько, сколько потребуется, — сказал он, оглядываясь на крепко спящую Гризельду.
— Завтра утром я переведу её наверх. Я распоряжусь, чтобы она покинула отделение интенсивной терапии.
— Можно мне сегодня остаться с ней?
Доктор Леонард посмотрел на него поверх очков.
— Пока она здесь? Конечно. Оставайтесь. Я могу попросить, чтобы Вам поставили койку.
Холден покачал головой. Он не хотел уходить от нее так далеко.
— Нет. Спасибо. Мне и так неплохо.
Глава 31
В четыре часа после долгих уговоров Майя все же согласилась пойти домой, пообещав, правда, что вернется на следующий день после работы. Холден проникся к Майе огромным чувством уважения и симпатии — по сути, она находилась с Гризельдой с утра воскресенья до сегодняшнего дня и уходила домой всего на несколько часов, только чтобы принять душ и поспать, а чтобы не возникло проблем на работе, взяла несколько дней отгула. Она была потрясающим другом его девушке, и Холден чувствовал себя в неоплатном долгу перед ней.
Сабрина Маклеллан тоже оказалась невероятно преданным другом. После консультации доктора Леонарда она уехала проведать свою дочь Пруденс, но заверила его, что заглянет на часок вечером, чтобы Холден мог сходить поужинать, и на это время Гризельда не осталась одна. Когда он вспоминал, что послезавтра ему придется покинуть Гризельду, то испытывал огромное облегчение при мысли о том, что Сабрина за ней присмотрит, приютит, убедит ее поступить в колледж. Его жизнь останется
Взглянув на ее израненное, спящее лицо, он понял, что ничто на свете его не облегчит. Жизнь без нее казалась ему медленной смертью.
Он сцепил ладони в замок и склонил голову, мысленно умоляя Бога помиловать его, помочь ему быть хорошим отцом, помочь ему отпустить Гризельду. И когда Холден молился, он вдруг совершенно ясно увидел себя — свой жизненный путь: мальчик, которого бросили, затем похитили, затем снова бросили. Подросток, с виду равнодушный, а на самом деле замкнутый и обозлённый. Мужчина, движимый ненавистью и утратой.
Когда Гризельда вернулась в его жизнь, он снова обрёл желание жить — жить полной жизнью, забыть о гневе и равнодушии и чего-то добиться. И, тем не менее, стоило только ей уйти, вся его прыть куда-то испарилась всего за четыре дня. Как будто Гризельда была его жизненной силой, и без нее существование становилось невыносимым.
Он понял, что это правда, но она ему не понравилась. Он любил Гри, он хотел, чтобы она была в его жизни, но он не хотел так сильно от неё зависеть. Он не хотел красть у нее эту энергию. Это было несправедливо.
В самом деле, казалось, будто в день ее «смерти» на Шенандоа его сердце остановилось и вновь забилось лишь две недели назад, когда они нашли друг друга. Она уехала в Мэриленд, и без неё его сердце снова умерло. Вдруг он понял, что не хочет умирать всякий раз, когда она выходит из комнаты. Он хотел любить ее, быть с ней, но, чтобы его сердцу хватало сил биться самостоятельно. Чтобы ему хватало сил любить её и жить для нее, даже если в данный момент её нет с ним рядом. Емубыло необходимо найти эту силу.
Ему захотелось навести порядок в своей собственной жизни, потому что это был единственный способ её наладить. Ему захотелось стать сильным не за счёт кого-то, а самому по себе, чтобы предложить ей нечто стоящее: любовь, да, но и подлинную стабильность, безопасность и реальное будущее. И не потому что она была источником его внутренней энергии, которой он лишился в ранней юности, а потому, что он выяснил, как вновь обрести эту энергию и предложил её ей.
«Ты сломлен или остался прежним?»
Он не был прежним. Вне зависимости от того, во что ему хотелось верить, он никогда не был полноценным и органичным как прежде, потому что его внутренняя завершенность всегда целиком и полностью зависела от нее. Но теперь он знал — он чувствовал это, словно кто-то с силой сжал в кулаке его сердце, требуя расплаты — он хотел быть прежним, сильным, органичным сам по себе… для нее.
— Холден?
Он повернулся в тусклом свете комнаты и увидел, как вошла Сабрина. Теперь она была одета более буднично, в черные тренировочные штаны и белую футболку. Она показалась ему моложе и, пожалуй, доброжелательнее. Уже не такой шикарной. Не такой пугающей.