Никогда_не...
Шрифт:
Параллельно вижу, как Дэн, придвигаясь ближе, что-то шепчет Вэлу на ухо, и тот становится еще более пунцовым, уже не от смущения, а от злости и исчезает-растворяется весте с ним в толпе.
Не знаю, сколько времени им понадобится для того, чтобы устранить технические неполадки, но до самой этой секунды развлекать народ придётся мне. С фотоаппаратом это было бы намного проще — но я оставила всю всю технику за столиком у стены, и… почти бе присмотра. Эта мысль доходит до меня так резко, что я вздрагиваю.
Хотя… Ну, кому мое богатство здесь надо? Его даже на чёрном рынке не толкнёшь — макбук надежно запаролен и я могу в секунду заблокировать его на расстоянии, переведя в бесполезный кирпич. А вот камера… чувствую, как спина покрывается испариной. Куда опять улетели твои мозги, Полина? Как ты могла ее бросить?
Остаётся надеяться, что сама
— Привет всем еще раз. Если вы видите меня впервые — представлюсь. Меня зовут Полина. Правда, думаю с большинством их вас мы всё-таки знакомы — как-то я уже выступала у вас и, кажется, меня немного запомнили.
Негромкий смех снова разносится по рядам собравшихся — они понимают, что я намекаю на свою речь на выпускном.
— Хочу немного рассказать о себе, прежде чем мы с вами, может быть, поработаем. Я фотограф, социальный фотожурналист. Мои снимки размещались в крупных журналах, некоторые покупали галеристы, с которыми мы делали фотовыставки. Но все это, в основном, не здесь — так что у вас меня мало кто знает, а кто знает, тот предпочитает восхищаться, не глядя на мои работы. Потому что — ну, типа знаменитость, вау. Вы, я уверена тоже не видели ни одной и, думаете, что я гламурный обозреватель, который сфоткает вас так, чтоб на аву можно было поставить или засветиться как гость модного мероприятия. Ребят, чтоб не было недоразумений — я работаю в жанре социального эксперимента, это не то же самое, что светские или постановочные фото.
Снова тихие смешки — не знаю, насколько моя аудитория рада такой новости, но и признаков открытого недовольства она пока не выражает. Видимо то, что мои снимки размешались в прессе и в галереях, даёт индульгенцию на любые странности, лишь бы снимок был от знаменитости. А там все равно, что изображать. Хоть освежеванную тушу на скотобойне.
— Я не делаю красивенькие зафотошопленные снимки, — для полной ясности повторяю я. — Я работаю почти без ретуши, прыщи, неровность кожи и целлюлит не убираю. Люди на моих фото могут отталкивать, вызывать жалость, восхищать, влюблять в себя. В общем, никогда не понятно, на что вы подвязываетесь — пока не щёлкнет затвор камеры. Хорошо подумайте, нужно ли это вам.
Шёпот, более громкий, чем недавний смех, снова проходит по залу и в толпе я вижу удивлённое лицо Дениса — он никак не может понять, почему вместо того, чтобы завлекать народ на съёмку, я отпугиваю от неё.
— Но если вы рискнёте, и прийдете ко мне — то перестанете бояться. Думаю, вам больше не будут страшны неудобные темы, неудачные позы, или отсутствие фильтров. Вы не будете пытаться соответствовать какому-то идеалу и не будете пугаться себя самих. Постановочные фото — полное дерьмо, друзья мои. Они изображают, как бы вы выглядели в гробу, если бы вас удачно мумифицировали и хорошо накрасили. Там нет жизни. Нет неправильности. Нет вас самих.
Гул голосов, которым встречают мое откровение, не кажется мне одобрительным. Уверена, что большинство из собравшихся считает, что я предлагаю им забить на все прелести ретуши и наделать самых стремных снимков, чтобы потом концептуально опозориться.
Плевать. Этот страх пройдёт — и не только этот. Тут же озвучиваю и эту мысль, чтобы они поняли — я вижу, что творится в их головах. Не такие уж там и разнообразные мысли.
— Я знаю, что это предложение кажется вам дичью или каким-то издевательством. Приехала какая-то странная тетка с артхаусом в голове и глумится над вашими понятиями о прекрасном. Знаете, часто так и говорят — ох, этот артхаус! — таким тоном, как будто озвучивают диагноз. Но, друзья, свобода не возможна без доли хаоса. Без отсутствия боязни не вписаться в принятые рамки или вызвать осуждение, без отрицания идеальности, если хотите. И натужное запихивание себя в образ всегда красивого, ухоженого, идеального человека в хорошем настроении — без срывов, истерик, ошибок, глупостей, без моментов, когда мы выглядим некрасиво и отталкивающе — все это нас в итоге ломает. Потому что всегда найдётся тот, кто захочет толкнуть вас на ту сторону, которую вы в себе
Снова бросаю взгляд в толпу и замечаю, что Вэл носится с моим макбуком туда-сюда, отсоединив его от сети и пытается что-то доказать Денису — и если бы не мой личный интерес к теме, которую я хочу озвучить — то непременно бы спустилась к нему и крепко надавала бы по шее за такое самоуправство.
— Окей… Извините, отвлеклась. Так вот — сегодня мы говорим о том, как быть терпимее друг другу. Напомню, наш флешмоб называется «Я не убиваю словом». Мне бы очень хотелось думать, что многое из того, что рассказал вам Вэл, вы возьмёте в свою жизнь и будете пользоваться, что уровень культуры в сети будет повышаться с помощью таких как вы. Но опять же — я реалист, и знаю, что в интернете полно тех, кто приходит тупо слить негатив или устроить срач, чтобы развлечься и отдохнуть. Здесь важно не только не бросаться налево и направо словами, которые могут ранить или убить — важно самому не стать жертвой агрессоров. И если вы принимаете себя только в отретушированном или миленьком образе — вы идеальная жертва для хейтеров. Среди нас совсем недавно была та, кому долго внушали, что она идеальная, самая лучшая и прекрасная, а когда образ треснул и разлетелся — а такое бывает, и нередко, — она просто не смола заново найти себя, понять, кто такая. Я говорю о Виоле Купченко, друзья — думаю, вы с самого начала догадывались, что сегодня мы обязательно вспомним о ней. Все мы, собравшиеся здесь за гуманизм, помним, как вашу соседку, одноклассницу и просто знакомую травили в интернете, как навешивали на неё ярлыки из-за того, что увидели ее неидеальной, неправильный. А многие стыдливо закрывали на это глаза или делали вид, что ничего не происходит. Не присоединились к волне хейтеров анонимно — и на этом спасибо. А, может, и присоединились, но хоть в жизни не клевали. Тоже хорошо. Но будь Виола убеждена в том, что красивая или страшная, глупая или умная, удобная или не очень — это всегда она, и в этом ее счастье и сила, кто знает — может быть, она не попалась бы так бездумно на грубую манипуляцию, не поверила бы тому, что говорили о ней, не пошла бы на поводу у того, кто внушил ей ложный образ, когда ее идеальный развалился на части — и этот новый образ оказался ей не по силам, она просто не смогла его вынести.
Перешептывания становятся громче — эта тема вызывает еще слишком неоднозначные эмоции. Кроме того, по урывкам разговоров я слышу, что многие не до конца уловили, что я хочу сказать, трактуя мои слова как «Еси бы Виола не фотошопилась так жестоко, ей было бы пофиг, что в интернете ее назвали шалавой»
Но я-то знаю, что та, для которой я это говорю, все отлично понимает. А остальные пусть думают, что хотят. Главное, чтобы Крис услышала и узнала — большую часть вины за то, что случилось с Виолой я возлагаю на неё. Вот мой ответ на ее вызов. Мне есть что ей предьявить, и я с удовольствием сделаю это, глядя в глаза. Пусть даже понимая мотивы нездоровой любви-ненависти, разрывающей ее изнутри. Это не меняет того факта, что Виола шагнула вниз, уверенная в том, что является такой, какой старалась сделать ее Кристина.
Пытаюсь разыскать взглядом именно Крис — но, как ни приглядываюсь, не нахожу ее в толпе собравшихся.
Как же я могла забыть. Девочка-тень. Она умеет быть незаметной.
Зато вижу Вэла, машущего мне руками и подающего знак «Прекращай! Сворачивайся! Хватит!» и понимаю, что проблема решена, порядок восстановлен, неполадок в трансляции не будет. Правда… мои глаза снова лезут на лоб… довольно своеобразным образом — теперь мой макбук подключён к проектору. Так вот почему он скакал по залу с ним — ролик будет транслироваться через мою технику.
Черт, черт. Не надо злиться и бросаться на него с кулаками. Не злиться и не бросаться. Потом разберусь. Я сейчас, вообще, о важных вещах говорю.
— Поэтому, ребятки. Я снова стою перед вами на сцене — на этот раз импровизированной… но, тем не менее, это так. И снова достаю вас своими проповедями, — на этом месте подростки вполне предсказуемо начинают гудеть и выкрикивать «Нет!» «Нет, конечно!» «Можете еще доставать!» стараясь показать, что я им ни капельку не надоела. Хотя, может, это и не совсем так. Просто качество человеческой натуры — когда кто-то винит себя открыто, люди стараются утешить и переубедить. Если они, конечно, не Кристина. Та, наоборот, видит черноту во всем, а если ее нет — то убедит, что на самом деле есть.