Никто об этом не узнает
Шрифт:
— Ну, считайте, что у меня есть уважительная причина, — лениво протянул он.
— Какая? — живо поинтересовалась Алла Геннадьевна.
— Не ваше дело.
— Так у него ж сестра приехала вчера, — раздался за спиной насмешливый голос Стаса Шилова. — Он, видать, ждал сестрёнку, волновался, готовился к встрече, не до уроков было…
Явницкий резко развернулся.
— Гляжу, Шило, она тебя самого как-то уж очень сильно разволновала. Вон как завёлся.
— Да кто завёлся-то? Мне вот просто интересно, с чего твоего батю на колхозницу-то потянуло?
— Так
— Максим! Мы ещё не закончили! — окликнула его Алла Геннадьевна, но тот даже не оглянулся.
Ужинали они втроём — отец с новоиспечённой дочерью укатил в ресторан. Решил пообщаться наедине. Максима такой расклад вполне устраивал, он бы с удовольствием не видел обоих хоть каждый вечер. А вот мать и Артём заметно расстроились.
— Это всё Глушко, — сердилась мать. — Весь этот дурацкий спектакль — его идея. И ужин в ресторане тоже он придумал.
— Да и пусть, — пожал плечами Максим, — я хоть поем нормально, а то при этой чухонке кусок в горле застревает.
Парочка вернулась поздно, около десяти.
Максим наблюдал из окна, как она выпорхнула из машины, в два шага догнала отца — тот вышел первым, — и подхватила его под руку. Надо же! Видимо, ужин провели душевно.
А спустя полчаса отец собственной персоной пожаловал к нему. Такое случалось крайне редко. Оба, не сговариваясь, старались избегать лишних контактов, тем более тет-а-тет.
— Как в школе дела? — спросил он, пристально разглядывая стены комнаты, будто тут впервые, затем кивнул на гитару. — Музыку свою забросил, что ли? Не играл давно… Чего так? Хорошо же получалось…
— Да ты уж прямо говори, что надо, — хмыкнул Максим, вольготно откинувшись в кресле.
— Эти вопросы меня тоже волнуют, — раздражённо отозвался Дмитрий Николаевич, но, помолчав, добавил: — Ладно. У меня к тебе небольшая просьба. Будь завтра дома к семи вечера.
— А что будет завтра в семь вечера? — насторожился Максим.
— Ничего особенного. Просто ужин в кругу друзей и близких. Я собираюсь представить Алёну…
— А я тут причём? — вскипел Максим.
— Но ты ведь тоже часть семьи… Кроме того, будет кое-кто из репортёров, так что… надо показать, какая у нас дружная, культурная семья, как мы все хорошо приняли Алёну, как рады ей…
— Но я ей нихрена не рад! Меня тошнит от неё. Почему я должен притворяться?
— Знаешь что, — отец наконец взглянул ему в глаза, — меня тоже многое не радует и очень многое не устраивает, я же терплю. А вот эти все твои шмотки, прибамбасы модные, фендер [3] твой, айфоны-айпады тебя радуют?
3
Фендер — имеется в виду фендер телекастер (Fender Telecaster), электрогитара американской компании «Fender»/
— Ааа,
— Называй как хочешь, но ты не маленький и должен понимать, что всё в жизни имеет свою цену. И потом, не так уж часто я тебя о чём-то прошу.
Отец снова отвёл глаза, поджал губы.
— Я не понимаю — это что, так сложно? Просто прийти вовремя на семейный ужин, спокойно, без сюрпризов посидеть от силы час…?
— Лааадно, приду, посижу.
— Без сюрпризов? — уточнил отец.
— Да какие сюрпризы? Я что, фокусник?
Отец пытливо взглянул на него, словно пытаясь распознать подвох. Затем напряжение в глазах спало. Он достал из кармана портмоне, вынул несколько купюр, положил на край стола. Спрятал портмоне, молча развернулся, но у порога вдруг остановился и сказал:
— Кстати, с понедельника Алёна будет учиться с вами.
— Что?! — Максим аж невольно дёрнулся.
— А я что, по-твоему, должен был отправить её в обычную школу? Чтобы все потом сказали, мол, сыновей-то устроил в престижную гимназия, а…
— Да плевать мне, что и кто скажет! — взвился Максим. — Но в моём классе это чучело учиться не будет.
— Потом об этом поговорим… посмотрим… — нахмурился отец и вышел из комнаты.
Поговорим? Посмотрим? Эти словечки рассчитаны на доверчивых идиотов, которыми отец привык считать почти всех вокруг. И Максим бы ему, может, поверил. И стал бы готовить убедительную речь, почему этой замарашке не место в его гимназии. Объяснил бы, какой это будет для него позор, какой удар по репутации. Да и ей самой, если уж на то пошло, несладко там придётся. Её ведь там все брезговать будут.
Но Максим знал отца как облупленного, и все его манёвры уяснил давным-давно.
«Посмотрим» — это всего лишь попытка увернуться от разговора прямо сейчас, потому что на кону стоит завтрашний вечер, а отцу нужно, чтобы всё прошло гладко, чтобы Максим не выкинул очередной фортель. Ну а после ужина он заявит что-нибудь в своём духе: «Кто ты такой, чтобы мне указывать? Как я сказал, так и будет». И плевать он хотел и на Максима, и на эту девку. Лишь бы в масс-медиа предстать в нужном свете.
Именно так всё и будет, тут даже без вариантов, сотни раз повторялось подобное.
С изворотливостью отца, с его шаганием по головам Максим уже почти свыкся, но вот от одной лишь мысли, что эта девка придёт в их класс, ему становилось дурно.
Мало того, что она, растрепав всему свету про себя, и без того его опозорила на всю школу — вон как сегодня изгалялся Шило, да и остальные «бэшки», — так теперь она ещё и учиться с ним в одном классе вознамерилась. А он ведь на дух её не переносит. Смотреть в её сторону без отвращения не может. Даже вон не видя её, лишь зная, что она где-то рядом, в доме, внутри всё аж клокочет. Пятнадцать минут за завтраком еле выдерживает. А тут — находиться с ней в одном помещении постоянно? Нет, нет, нет, не бывать этому!