Нить Ариадны
Шрифт:
– Ты опять появилась, хоть я и просил этого не делать?
– с ходу набросился он на меня.
Я проигнорировала его высказывание. С плохо скрываемой дрожью в голосе я произнесла:
– Мистер Горинг, раз уж мы встретились здесь. Случайно. Уделите мне пару минут. Мне очень нужно задать вам несколько вопросов.
– Мистер Горинг? Мне нужно задать вам несколько вопросов, - повторил он за мной и раскатисто рассмеялся, но после снова нахмурился и спросил:
– Что это все значит, дорогая Александра?
– Мистер
– В моем голосе звучала мольба.
– Мне нужна твоя помощь. У меня масса вопросов, на которые нет ответов. Ведь я… я ничего не помню.
– Мне нужно было поговорить с ним во что бы то ни стало.
– Я ведь даже не помню… кто я…
Лицо Джефа оставалось непроницаемым, он смотрел на меня внимательными желто-карими глазами и молчал. Наконец он сказал ровным тихим голосом:
– У меня нет оснований верить тебе.
Я почувствовала, как мои глаза застилают слезы.
– Очевидно, что у тебя есть для этого причины. Но я их не помню. Понимаешь, ничего и никого. Только тебя. Я случайно зашла в галерею и вспомнила тебя. Поверь мне, пожалуйста.
– Мой голос опустился до шепота.
– Прекрати стенать, Александра. Даже если бы я согласился, не смог бы встретиться с тобой. Завтра рано утром мне нужно уехать, чтобы решить неотложные дела.
– Куда ты направляешься?
– выдавила я из себя. Мне стало страшно от того, что он вот так просто возьмет и исчезнет.
– В то место, куда ты обещала никогда не возвращаться. На остров, - ехидно ответил он.
– На тот остров, на котором были написаны твои картины?
– тихо спросила я.
– Ох, Александра, прекрати. Будто ты не знаешь, что я имею в виду Барра.
– Барра… - повторила я за ним, будто пробуя это слово на вкус. Барра… – Возьми меня с собой на Барра.
– Ты шутишь?
– Он, не отрываясь, смотрел на меня.
Я было открыла рот, чтобы ответить ему, но в этот момент к нам подплыла та самая блондинка, которая сопровождала мистера Горинга в ложе. Она недобро взглянула на меня, обвилась вокруг Джефа и замурлыкала ему что-то на ухо.
– Мадлен, познакомься с Александрой, - как-то нехотя произнес Джеф. Мадлен коротко и сухо кивнула мне, затем повернулась к Джефу и сказала:
– Милый, уже прозвенел звонок, давай вернемся на место.
– Да, конечно, - он нарочито крепко прижал ее к себе, - пойдем.
– Пожалуйста, подумай о моей просьбе!
– прокричала я ему вслед. Почувствовав себя невероятно уставшей, я прислонилась к стене, словно отдала последние силы этому разговору, и наблюдала за тем, как уменьшается толпа, просачиваясь в небольшой дверной проем зала. Когда последняя пара вошла в зал и двери закрыли, удалось наконец вздохнуть свободней. На меня давили стены Королевской оперы.
Шурша юбками в гулкой тишине коридора, я вышла на улицу. Солнце уже закатилось, и сразу стало холодно. Я обхватила руками обнаженные плечи и замерла, вспомнив, как сбегала по этим ступеням, ежась от холода, как пила шампанское в «Бальтазаре», пытаясь согреться. Оглядевшись, я заметила, что через дорогу от театра золотом на бордовом фоне горели буквы «Бальтазар». Как завороженная, я зашагала в сторону ресторана, не сводя глаз с вывески. Тяжелая
– Ты опять здесь, - зашипела она.
– Опять собираешься виться вокруг Джефа?
Я так устала за этот длинный день, что не стала даже пытаться объясниться с этой девушкой.
– Алекс, я повторять дважды не буду. Убирайся туда, откуда пришла. И не пытайся даже подходить к моему брату, а то я за себя не отвечаю.
– Она, как и в прошлый раз, уперла руки в бока и стала похожа на разъяренную фурию.
Брата? Она сказала, что Джеф Горинг – ее брат? Я всмотрелась внимательнее в ее лицо. Действительно, рыжие волосы, скулы, веснушки, как у Джефа, только цвет глаз у них был разным. У Джефа глаза были более темными и пронзительными. Рыжая валькирия кинула на меня еще один убийственный взгляд, схватила сумочку и направилась к выходу. В дверях она бросила:
– Исчезни навсегда, Алекс. Сделай милость, - и едва не столкнувшись со швейцаром, выскочила на улицу.
Я отрицательно покачала головой подошедшему официанту и тоже направилась в сторону выхода. Ковент-Гарден с его театрами и ресторанами давил на меня. Хотелось зарыться в тишину своей комнаты и укрыться одиночеством, поэтому, недолго думая, я побрела в сторону Блумсбери.
Внизу, в гостиной пансиона, горел свет и раздавались голоса. Мне не удалось тихонько юркнуть в свою комнату, так как миссис Лофман вновь преградила мне дорогу. Она была возбуждена, глаза ее горели.
– Мисс Суворова, а я вас поджидаю. У меня для вас послание.
– И она помахала сложенной вчетверо бумагой.
– Да?
– спросила я без энтузиазма.
– От кого?
– От мистера Джефа Горинга. Он был здесь минут десять назад… Я успела позабыть, какой он шикарный…
Я не могла поверить в то, что говорила миссис Лофман. Джеф был здесь! Он искал меня!
– Что хотел мистер Горинг?
– взволнованно спросила я.
– Он вас не застал, поэтому оставил записку.
– И хозяйка снова помахала бумагой. Я была уверена, что она прочитала ее, но виду не подала. Дрожащими руками я развернула листок, на нем размашистым, уверенным почерком было написано: «Заеду завтра в восемь утра. Отправляемся на Барра».
Держа записку в руке, я рухнула на диван. Это была победа.
Глава 5
Пятнадцать минут девятого. Джеф опаздывал. Я взглянула на миссис Лофман - она не спускала с меня своего любопытного взгляда.
– Даниэла, милая, я беспокоюсь, успеешь ли ты к открытию цветочной выставки? На часах уже пятнадцать минут девятого…
– В самом деле?
– Женщина в седеньких буклях сделала вид, что она немного этим фактом озабочена.
– Да, времени уже много, но у меня есть еще пара минут, чтобы допить свой утренний чай.