Нити Данталли
Шрифт:
Малагорец закрыл глаза и запрокинул голову. На его лице растянулась улыбка нескрываемого наслаждения, он вбирал в себя все без остатка. Когда сияние угасло, агонии больше не было. Расплата миновала.
Мальстен осторожно вздохнул, чувствуя, как к нему возвращаются силы. Бэстифар открыл глаза и с благодарностью посмотрел на данталли, после чего поднялся и протянул ему руку. Немного помедлив, Мальстен принял помощь и встал на ноги. Голова чуть кружилась.
Бэстифар изучающе посмотрел на левый бок данталли и деловито кивнул.
— Что ж, если мы хотим все же успеть хоть к части празднования
Мальстен усмехнулся и, поразмыслив несколько секунд, отозвался коротким кивком.
Вальсбургский лес, Гинтара.
Шестнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.
Сквозь сон доносился приятный женский голос.
— Мальстен?
Кто-то коснулся плеча кукольника.
Данталли резко открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. Сон-воспоминание — такой реальный, что казался явью — полностью завладел им, напоминая тот день, когда Мальстен впервые принял помощь Зверя-внутри-Солнца. Трудно было представить, как могла повернуться жизнь, если бы этого не произошло…
Рука Аэлин Дэвери все еще лежала на плече кукольника. Мальстен растерянно посмотрел на охотницу, все еще пытаясь убедить себя, что воспоминание, пришедшее во сне, давно в прошлом.
— Леди Аэлин, — данталли прочистил горло и приподнялся. Охотница убрала руку и улыбнулась.
— Ваша смена, — пожала плечами она, затем чуть обеспокоенно окинула спутника взглядом и нахмурилась. — Все в порядке? У вас немного… испуганный вид.
Мальстен покачал головой, отгоняя назойливые воспоминания.
— Все хорошо, — бегло заверил он. — Просто дурной сон.
Аэлин кивнула, не зная, что ответить. Какая-то ее часть подталкивала молодую женщину проявить большее участие и расспросить о сновидении кукольника, но охотница подавила в себе это желание.
«Он все равно ничего не расскажет», — напомнила она себе. — «А мне не стоит лезть не в свое дело».
Мальстен нарушил молчание первым, подойдя к костру и подкинув туда пару веток. — Надеюсь, ваши сновидения будут приятными, — улыбнулся он, и Аэлин вернула ему улыбку, пожав плечами.
— Сны для меня — редкость. Я их с детства не видела. После того, как… неважно, — она не договорила, небрежно махнув рукой и отведя взгляд.
Данталли нахмурился.
— Если заставил вас вспомнить нечто неприятное, прошу простить, — учтиво произнес он. — У меня и в мыслях не было.
— Знаю, — хмыкнула молодая женщина. — Вам ведь почти ничего обо мне не известно. Вряд ли за вашу короткую беседу отец успел многое вам рассказать.
Мальстен закусил губу.
Грэг Дэвери никогда не распространялся о своей семье, здесь Аэлин была права. До недавнего времени данталли даже не знал, что она существует. Расспрашивать свою попутчицу о ее прошлом Мальстен не стал: на фоне собственной лжи он счел это бестактным. К тому же можно приблизительно представить себе, через что пришлось пройти семье Аэлин во время Войны Королевств, когда земля дэ’Вер была разорена анкордскими войсками.
Охотница
— Что ж, вам пора заступать в караул, — хмыкнула она. — Будьте настороже.
Мальстен отозвался сдержанным кивком.
— Доброй вам ночи, леди Аэлин.
— Спасибо, — полушепотом произнесла охотница и легла на расстеленное тонкое одеяло, отвернувшись от кукольника, с тоской понимая, что глядя на него, уснуть ей будет крайне трудно. Отчего-то этот мрачный человек вызывал у нее нешуточный интерес, и Аэлин всеми силами пыталась заставить себя отвлечься от него.
Грат, Малагория.
Шестнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.
Фатдир застал государя расхаживающим по балкону его покоев в Гратском Дворце. Дождавшись истечения потока просителей лишь к позднему вечеру, малагорский царь, пребывая в мрачном расположении духа, предпочел тут же остаться в одиночестве и сменить официальный расшитый золотом наряд на излюбленную простую красную рубаху, которую подпоясал и небрежно выправил поверх темных штанов, заправленных в высокие сапоги. Фатдир мысленно улыбнулся: привыкший с детства к роскоши Обители Солнца, нынешний ее самодержец, тем не менее, не проявлял к ней фанатичной склонности в отличие от своих предшественников и многочисленных братьев. Похоже, как бы он ни отрицал это, короткий период лагерной жизни во время Войны Королевств изменил в нем многое.
Фатдир неслышными шагами приблизился к балкону, подняв по пути украшенную золотыми нитями и мехом царскую мантию, небрежно брошенную на пол. Аккуратно повесив ее на стоявший у кровати манекен, советник изучающе посмотрел на своего правителя. На первый взгляд могло показаться, что хозяин роскошного Гратского Дворца пребывает на данный момент в умиротворенном настроении и придается насущным размышлениям, но Фатдир слишком хорошо знал повадки царя и видел, что за его спокойными уверенными движениями скрывается нервозность.
«Значит, сообщения еще не было», — вздохнув, понял советник. Он помедлил несколько секунд, затем все же решился и вышел на балкон.
— Государь, — обратился он, почтительно склонив голову.
Царь обернулся.
— Я много раз говорил тебе, что не нужно меня так называть, — хмыкнул он. — Фактически царем являешься ты, а не я. Так что давай хотя бы друг с другом оставлять эти формальности.
Фатдир понимающе улыбнулся, хотя в который раз отметил для себя, как странно слышать подобное от того, кто силой захватил трон. Первый советник до сих пор не мог понять мотивов нынешнего правителя: тот не стремился к фактической власти, а политика и вовсе нагоняла на него тоску. Он не собирался ни начинать войн, ни заключать межгосударственных браков, его не интересовали никакие перемены в Малагории, кроме переноса столицы в Грат из Харифа. В остальном он по возможности просил решать большинство государственных дел без него.