Ночь тебя найдет
Шрифт:
Я украла заколку потому, что она была остренькая и маленькая, а не потому, что услышала, как Лиззи сказала: «Жива». Так я объясняю это себе.
«С днем рождения, Лиззи, — шепчу я. — Повеселись там хорошенько».
Уходя, я каждой клеткой тела чувствую, что за мной наблюдают.
Может быть, Джесс Шарп.
Может быть, крохотная частичка Лиззи, которая еще помнит, где ей следует быть.
Сегодня
Это просто кости, которые специальный механизм измельчает в порошок. А ткани испаряются в печи. Бридж заявила, что не желает слышать мои научные выкладки за столом.
Они с мамой снова сильно поссорились. Бридж хочет знать, кто наш отец, а мама говорит, что отцы у нас разные. Она велела Бридж перестать жаловаться на все подряд, особенно на запах в моей комнате.
Бридж хлопнула дверью спальни.
Мама сказала мне оставить ее в покое.
Велела не стучать сегодня вечером.
Я все равно стучала, только очень тихо.
Судя по количеству пустых стопок на барной стойке, Майк не стал меня дожидаться. Странно, не в его характере звать меня пропустить по стаканчику в полуночный час, час ведьмовства, когда солнце с луной меняются местами, а жены и мужья задаются вопросом, почему их благоверные до сих пор не дома.
Из загадочного сообщения Майка я заключаю, что он хочет расспросить меня про утро с Шарпом и решил, что выпивка сгладит углы. Майк стоит спиной к немногочисленной толпе, фигуры затаились в тенях, как в одной из наших заброшенных шахматных партий из детства.
Я осматриваю бар, как учил меня Майк, когда входишь в незнакомое помещение. На танцполе король встретил королеву, единственную, кроме меня, женщину в баре. Две ладьи в бейсболках глазеют на ее формы, надеясь, что еще могут ее съесть. Четыре пешки, помельче и не такие мужественные, теснятся в кабинке, их сила — в количестве.
Майк — рыцарь без страха и упрека, бесстрашная фигура с лошадиным крупом, нападает внезапно и может взять любую фигуру при помощи простой стратегии и ограниченной тактики.
Я подхожу и машу телефоном у него перед носом вместо того, чтобы поздороваться.
— Ты назначил встречу по этому адресу. В заведении «У Ти Джея». На вывеске написано: «Тобогган Стива».
— Извини. Сила привычки. С год назад владелец решил поменять название. Среди завсегдатаев оно не прижилось.
Я машу рукой мужчине с татуировкой-трилистником на плече, который расставляет на стойке бурбон.
— Стив?
Он поднимает голову:
— Вроде так все кличут. Чем могу помочь?
— «Топо Чико» со льдом и лаймом. «Тито» с вишенкой и сахаром на ободке. И чего-нибудь пожирнее, и чтобы много халапеньо.
Я разворачиваю табурет к Майку:
— Краткая версия такова. Свести меня с Джессом Шарпом не получится.
— Я не прошу
— Он мне не верит, — говорю я решительно. — Я не могу так работать. И давай смотреть на вещи прямо — я годами не пользовалась своими... способностями. Начну ошибаться, а ему только того и надо. К тому же я не могу быть объективной. Я прочла половину дела.
То, что я больше не полагаюсь на свои способности, — маленькая ложь во спасение. Я всегда говорю так Майку, с тех самых пор, как вытащила его из-под колес. Мои способности при мне двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, как у проститутки, которая трудится на не знающего жалости сутенера.
Майк понятия не имеет, что попал в точку, давая мне папки с самыми глухими нераскрытыми делами полицейского департамента. Больше всего меня любят убитые и пропавшие без вести. Обычно я могу от них отмахнуться. Но мне случалось анонимно отправлять по почте подсказки. Звонить матерям с разового номера. Я как врач неотложки, который готов зашить рану, сделать искусственное дыхание или констатировать медленное умирание, а после отпустить пациента восвояси и больше никогда его не встретить. Так я объясняю это себе. Что сама позволяю им уйти.
— ...Шарпа нужно понять. Он никогда не отступается. Он еще чванливее, чем кажется, но под этим самодовольством скрывается дьявольский ум. Готов залезть в душу осужденному серийному убийце и под пиццу и разговоры о бейсболе на скамейке для пикников вытянуть место, где зарыта еще дюжина чьих-то дочерей. Если бы ты просто присела рядом, то ни за что не догадалась бы, кто из них убийца. Он так глубоко влезает в их ДНК, что ты начинаешь сомневаться: а выберется ли он обратно? Каким бы он ни был, все это ради дела. И если немного актерской игры и пицца не сработают, он прибегнет к другому способу.
— Похоже, со мной он использует кувалду.
Майк решительно ставит стопку, давая понять, что закончил разбор внутреннего мира Джесса Шарпа.
— Сьюзен Джейкобсон, четырнадцать, Стейтон-Айленд. Эшли Хоули, двадцать, Колумбус, Огайо. Холли Уэллс и Джессика Чэпмен, десять, Соухэм, Англия...
Я поднимаю руку:
— Да поняла я, поняла. Дела о пропавших без вести, раскрытые экстрасенсами.
— Ричард Келли, семнадцать, Лимерик, Ирландия, — продолжает он. — Мелани Урибе, тридцать один, Пакойма, Калифорния. Мэри Кузетт, двадцать семь, Элтон, Иллинойс. Эдит Кикориус, четыре года, Бруклин...
— Это часть твоей стратегии по убеждению Шарпа? Не волнуйся, он отыщет, где концы не сходятся. Лазейки всегда найдутся.
— Технически Этта Смит даже не считала себя экстрасенсом, когда привела полицию к телу Мелани Урибе в каньоне, — не унимается Майк. — Работала экспедитором, про исчезновение услышала по радио. У нее было видение — тело Мелани, и она поехала с семьей в долину Сан-Фернандо, чтобы его найти. Прямо на место преступления.
— Однако копы не поверили в экстрасенсорные способности Этты Смит, — возражаю я. — А взяли и предъявили ей обвинение в убийстве. И четыре дня она провела в заключении.