Ночная духота

Zella

— Перелома нет, но руку я не уберу. Тебе так будет легче.

Это был Клиф, его рука служила прекрасным компрессом, хотя дыхание всё же давалось с трудом, но я поспешила поверить, что со мной на самом деле всё хорошо — удар вампира я могла бы и не пережить. Вдруг перед моим носом появились тёмные пальцы, и я покорно открыла рот, чтобы зажевать какую-то траву. Вкуса я не почувствовала, но боль постепенно начала уходить. Меня укрыли одеялом. Сколько прошло времени с драки, я не знала. Одна ладонь Клифа лежала у меня на спине, вторая на лбу. Я скосила глаза, заметив чью-то тень, и встретилась с суровым взглядом Габриэля. Отвернуться не получилось,

он приковал меня к себе, и я почувствовала неприятное пощипывание в глазах, я начинала плакать. Пальцами левой руки с подстриженными ногтями Клиф смахнул мои слезы.

— Время, — произнёс Габриэль твёрдо, и Клиф осторожно выскользнул из-под меня.

— Куда ты? — лишь сумела спросить я, потому что двинуться не смогла, меня удержали другие руки.

— Время отпустить дух Джанет на свободу, — раздался у меня над ухом голос защитника графа, затем его пальцы осторожно убрали с моего лица волосы и подтянули к шее одеяло.

— Что хотел Алехандро? — спросила я, надеясь, что индеец откроет мне глаза на происходящее.

— Он хотел, чтобы всё свершилось так, как планировалось весь год до того, как появился дон Антонио и вынудил Габриэля переменить решение. Но никто из нас не пойдёт против воли племени.

— Никто, кроме Алехандро, — послышался ещё один мужской голос с таким же странным акцентом.

— Алехандро простительно, — продолжал защитник графа. — Теперь она ассоциируется у него с доном Антонио. Это жалкая месть.

— Это не месть, — от голоса Алехандро по моему телу разлился холод. Он стоял совсем рядом, но я не в силах была подтянуть ноги, чтобы оказаться от него хоть чуть подальше. — Клиф принадлежит нашей семье, и мы должны стоять за него, а не подчиняться прихоти дона Антонио, которому приглянулась эта девчонка. Он приберёг её для себя, я увидел это в его взгляде. И вы все видели это и покорно склонили головы перед решением Габриэля, которым дон Антонио всегда крутил, как хотел.

— Мы подчинились выбору Клифа, — послышался голос незнакомого индейца.

Они говорили по-английски специально для меня, хотя я и не могла понять, какой смысл несли для меня эти знания. Если бы Габриэль считал нужным сказать мне что-то, то не забрал бы Клифа молча.

— Ему не дали выбора, — продолжал Алехандро. — И я требую выбора для него. Я требую, слышите?

Тот, у кого я лежала на коленях, усмехнулся:

— Мы видим его выбор на твоём лице.

— Нет, это всего-навсего следы послушания. Он боится идти против семьи, и Габриэль побоится идти против нас. Он измельчал в своих решениях, он не имеет права потакать любимчикам. Племя не должно допускать подобного.

— Что ты хочешь от нас, Алехандро?

— Сейчас мы вместе потребуем у Габриэля отмены его решения и оставим эту девчонку с Клифом. Пусть он сам решает, что с ней делать.

Повисла тишина, в которой билось только моё сердце. Остаться наедине с Клифом звучало приговором.

— Мы можем это сделать, — послышалось над моим ухом. — И если решение Клифа было добровольным, решение Габриэля останется в силе, и мы в который раз сумеем убедиться, что Габриэль действительно большой человек. Идёмте.

Индеец в футболке, которого Клиф просил увести меня, подхватил меня на руки. Я с трудом сдержала кашель, понимая, что моя боль здесь никого не интересует. Меня донесли до прежнего места и опустили к ногам Клифа. Теперь они говорили по-испански, будто английский не был достоин разговора с вождём, а языка племени

Клиф не знал. Индейцы высказались и замолчали. Тишина была долгой, будто Габриэль что-то обдумывал. Наконец он заговорил, и в этот раз по-английски, давая понять, что теперь их слова предназначаются и мне:

— Раз здесь остаются недовольные происходящим, считающие, что я как-то повлиял на ход событий, не веря в проведение, то нынче дадим Творцу решать, чему суждено быть, а чему не быть, как бы сильно мы того ни желали. Пусть же Клиф, Джанет и Екатерина сами решат свой спор, не заставляя нас ссориться из-за них.

— Твои слова достойны большого человека, — тут же заговорил защитник графа. — Только разве такой спор честен? Она одна против двоих. Это нечестно.

— Ты заблуждаешься, — ответил Габриэль. — Они стоят каждый за себя. Они все имеют двух противников. У каждого из троих здесь своё желание. И исход будет зависеть только от того, чьё желание пересилит два других. К тому же, Игнасио, ты забываешь, что она жива, другой мёртв, а третья просто пепел. Силы равны, даже более того — преимущество на стороне живой. Или я допускаю ошибку?

Индейцы в этот раз промолчали. Габриэль протянул мне руку, и я сумела выпрямиться. Он накинул на меня одеяло и завязал узлом на плече, потом махнул рукой, как бы распуская собрание, и в то же мгновение я увидела его спину, а потом вторую, третью и четвертую. Все они ушли слишком быстро, будто растворились в воздухе. Мы остались одни. Клиф, сжавший руками плотно-закрытый горшок и я, сжавшая колени, будто обладала хоть какой-то силой, чтобы унять в них дрожь. Он молчал, а я боялась раскрыть рот. Я желала в тот момент лишь одного — почувствовать, как сильные пальцы графа сожмут мою руку, но я знала, что этого не произойдёт. Я говорила ему, что справлюсь с Клифом сама. Вот и настал мой звёздный час. Но как хотелось открутить стрелки назад.

— Почему ты не ушла? — спросил Клиф тихо. — Зачем нарушила наше уединение?

Я закрыла глаза, не в силах произнести жуткое слово — любопытство. Но, кажется, Клиф понял мой ответ и без слов и протянул горшок.

— Открой его.

Я в страхе попятилась, вцепилась в плед и замотала головой.

— Нечего бояться. Там просто пепел. Больше ничего. Мёртвый пепел.

— Это твой пепел. Я не имею на него права, — прошептала я, делая ещё один шаг назад.

— Имеешь. Всё, что произошло с тобой, произошло из-за этого пепла. Своей мечтой воскресить Джанет я разрушил твою жизнь. И я убил бы тебя, даже глазом не моргнув, если бы по случайности Лоран не выпил женской крови. Так что я даже не знаю, кому ты больше должна быть благодарна за свою жизнь: графу или Лорану.

Клиф хмыкнул и облизал губы, будто они пересохли, как у живого человека.

— Но ведь моя жизнь всё ещё на волоске, — еле проговорила я.

Губы затряслись, ноги подкосились, и я рухнула на землю, вцепившись в редкую траву пальцами, заменив облупившийся лак комьями земли. Клиф присел рядом, накрыл мои дрожащие ладони своими ледяными и, уперев свой лоб в мой, прошептал:

— Я не причиню тебе никакого вреда. Я обещал Антуану и не забираю свои слова обратно по прихоти индейца, который ничего не смыслит в вакцинах. Ты можешь уйти прямо сейчас или же… Ты можешь помочь мне сделать то, что я не в силах был сделать пятьдесят лет. Кэтрин, если в твоём сердце ещё осталась хоть одна песчинка твоей прежней любви ко мне, отпусти Джанет. Я не в состоянии сделать это сам.