Ночная духота
Шрифт:
Но я удивилась, потому что записка оказалась от Лорана. Его красивым почерком по-английски было выведено напоминание о выставке несравненного Джо. Да, в хорошем же я была вчера состоянии, что хозяин не понадеялся на силу своего внушения и по-человечески оставил записку. Спасибо ему огромное, потому что сегодняшний вечер напрочь вылетел из моей больной головы. Впрочем, голова не болела, как бывало по утрам после терапии. Наверное, и вправду граф запретил Лорану касаться моих мыслей, сейчас это была его прерогатива. Что ж, современное искусство Джо и бренчание Клифа должны вывести из себя парижанина намного больше моих ничтожных бабских фантазий. Быть может, эти двое спасут мой вечер! Потому что моё утро Лоран спас короткой подписью — змей я покормил. Интересно,
Что ж, я специально не давила на его жалость. Я заслужила хорошую взбучку за семь бокалов вина, выпитых на голодный желудок. Быть может, хозяин ещё призовёт меня к ответу, когда будет не так занят музыкой. Пусть же он как можно дольше следует завету Верлена: «музыка прежде всего». А для меня эта выставка может стать прекрасным поводом вновь надеть платье, чтобы показать графу, что я превратилась в саму скромность.
Верные решения принимаются быстро, и я стала обзванивать пошивочные мастерские в надежде уговорить хоть одну мастерицу исполнить мой заказ прямо сейчас за любые деньги. Я час выслушивала милый китайский выговор и отказ по каждому набранному телефону. Наконец одна согласилась сшить мне за два часа викторианское платье. Я тут же закинула платье в химчистку и, перерыв в магазине все кружева, отыскала те, что напоминали творение миссис Винчестер. Я купила к ним бежевую ткань, пуговицы и даже нитки. Оставалось дело за малым — отыскать модель. Не надеясь на свой карандаш, я принялась перебирать в памяти художников, которые могли воссоздать желаемый образ. И вот во всемирной сети я отыскала изображение похожего платья. Им оказалась, как по заказу, картина парижского американца Джеймса Эббота Макнила Уистлера — хорошо ещё длинноволосая красавица не имела со мной ни малейшего сходства. Швея, не подведи!
И швея не подвела. Когда я переступила порог галереи, несравненная Софи чуть не захлебнулась кофе.
— Ты не спутала нас с ярмаркой Диккенса?
Я решила не отвечать на выпад, понимая, что действительно выгляжу по-дурацки в глазах непосвящённого. Это был мой молчаливый ответ графу, только ответ на что? На то, что я буду хорошо себя вести или на то, что принимаю его помощь? Я приму это решение, когда вновь увижу Клифа. Пока его не было рядом, я не вспоминала о нём целых полдня. Нет, вру, я решила спросить у него имя индейца, чтобы оградить себя от жутких похмельных мучений. А пока я пила бурду, которую Софи сунула мне в руку в бумажном стакане из «Старбакса». В голове непрерывно крутилось имя «Габриэль», и я то и дело поглядывала на телефон, считая минуты до появления Клифа, надеясь, что смогу переговорить с ним наедине. Я глядела на Софи и думала, что у Джо тоже должно быть ненастоящее имя — слишком просто оно для художника и тем более вампира.
Софи сидела на стуле, привалившись к стене и, казалось, действительно получала удовольствия от вливания в себя невкусной дозы, вытянутой из кофейных зёрен. Похоже, содержание кофеина в её крови было сравнимо содержанию алкоголя у того, кому уже не помогут никакие реабилитационные центры. Один стакан в её руке сменялся другим — во всяком случае я не помнила, что когда-то видела её без раздражающего дешёвого аромата, смешенного со стойкими цветочными духами. Я выудила из сумочки кружевной платок и вдохнула самый замечательный аромат на свете, после которого мой нос перестал воспринимать исходящие от Софи запахи.
Для меня Софи изначально была оплотом человеческой глупости. Я с ней практически не разговаривала — даже на нейтральные темы. Обсуждение погоды тоже были куцыми. Мои глазные рецепторы переклинивали все иные. Я видела только толстенные плетёные браслеты, которые — сомнений не было — скрывали следы от клыков Джо, и тонкие шелковые шарфики тоже были неотъемлемой частью её гардероба. При одном взгляде на Софи у меня начинали чесаться все те места, которые она умело прятала от несведущих людей. Как долго она может оставаться донором и что произойдёт, когда она окончательно утратит способность
Посетителей было мало, но Софи честно отрабатывала статус арт-менеджера, обсуждая с ними картины, больше похожие на пол, на который пролили краску сразу из нескольких вёдер, чем на произведения искусства. Меня умиляли названия — пытаясь скрыть улыбку, я спрашивала своего внутреннего критика, где на размалёванном холсте Софи увидела небоскрёб или пустынный пляж. И едва сдерживала смех, когда после её красочных рассказов посетители тоже начинали видеть на холстах несуществующее. Чтобы отвлечься от постоянного выглядывания на улицу в ожидании Клифа, я в очередной раз навела красоту на стенде с проспектами и каталогами картин, которые перемешали неуклюжие руки посетителей.
Начинало смеркаться. На улице зажглись фонари, но солнце ещё не спрятало за горизонт оранжево-алые прожектора. Я с замиранием сердца следила за тем, как меняется цвет воздуха, как мгновенно исчезают вечерние солнечные зайчики, как наступает южная ночь. Совсем скоро появятся вампиры, но ждать их в галерее было выше моих сил, и я решила выйти на улицу, но не успела открыть стеклянную дверь, как налетела на Джо, который галантно отступил назад. Поздоровался ли он со мной, не знаю, но я выдала привычное «хай» и прижалась спиной к кирпичной стене. Каждую первую пятницу месяца эта улица превращалась в праздник искусства — любого, большей частью непонятного даже мне. Через квартал возвели эстраду, и я гадала — насколько громко в этот раз будут фонить колонки, и смогут ли Клиф с Лораном нормально играть при закрытых дверях галереи.
Возвращаться обратно не хотелось, потому что я знала, что Софи висит на шее у Джо. Она никогда не говорила со мной про свои отношения с хозяином и не спрашивала про Лорана и тем более Клифа. Возможно, я её просто не интересовала. Однако в моей голове не укладывалось, как современная девушка способна свято верить, что что-то значит для своего хозяина. Неужто она действительно надеется, что он оставит её с собой, подарив бессмертие? Или это обычная игра вампира с человеком, в которой Софи давно стала ни чем иным, как послушной марионеткой? После недели с графом я уже не верила, что люди способны оставаться подле вампиров людьми. А после прошлой ночи я вообще перестала быть уверенной в том, что наедине с собой все ещё нахожусь в здравом уме. Меня бросало то в дрожь, то в жар, и я проклинала синтетические кружева, от которых чесались запястья. Я глядела на фланирующих людей и не видела их, и вдруг отскочила от стены, почувствовав щекой прикосновение ледяных губ. Это надо было так уйти в свои мысли, чтобы не услышать торможения мотоцикла!
— Чего скачешь, как мартовский заяц?
Клиф повесил шлем на спинку сиденья и вытянул из моей руки платок.
— Я тебя не заметила, — сказала я, решив не добавлять, что не заметила и того, что вновь зарылась носом в чёртов платок. — Отлично выглядишь. Пиджак с заплатами на локтях тоже из шестидесятых?
— Чего спрашиваешь, когда знаешь ответ, — голос Клифа прозвучал зло и обиженно, да и сам он показался мне в тот момент неестественно грустным, хотя любое чувство, прописанное на лице вампира, не могло быть естественным по своей мёртвой природе. — А ты чего вырядилась, как королева Виктория? — теперь Клиф усмехнулся и медленно добавил полувопросительным тоном: — Граф оденется принцем Альбертом?
— Отдай платок, — зло сказала я, стараясь не распалиться от глупой шутки, но перед глазами явственно вставала кровать миссис Винчестер с небрежно брошенным пиджаком…
Как за спасительную соломинку, я с силой ухватилась за край платка, думая, что Клиф примется играть со мной в «собачку», но байкер и не думал удерживать платок, и я быстро запихнула его обратно в рукав платья.
— Зачем тебе это? Этот запах… — Клиф явно говорил о платке, хотя смотрел поверх меня на эстраду. — Ты что, не понимаешь, с кем играешь? И для чего? Дай мне самому с ним разобраться.