Ночной гонец
Шрифт:
— Про свое убежище говорить тебе не стану, — отрезал Сведье. — Ноги моей больше не будет в твоей воровской норе, и ты ко мне не ходок.
Видно, Сведьебонд окопался, как барсук, в холодной норе, говорит Угге, и мается там под холодными, голыми камнями. Ему придется нелегко. Недотепы так всегда и живут, когда в первый раз попадают в лес. Их счастье, если встретят здесь бывалых людей…
Лицо лесного вора приняло доброе, вкрадчивое выражение, и он кружил вокруг своего гостя, словно пытаясь заворожить его.
— Проведи меня обратно через завал, — говорит Сведье.
Но хозяину логова хотелось бы удержать его. И видом, и словом он выражает это желание. Трижды он предлагает
Вместе со Сведье они только что сидели как братья, делили поровну дичь. Каждый по-своему хорош в лесу. Сведье горазд стрелять, а он ворует. Сослужат они друг другу службу немалую. Негоже им расставаться, а надо жить вместе в этой глухомани, коль они уже повстречались. Надо быть в помощь друг другу, и нечего им вздорить, ведь их шкурам — одна цена. Жить бы им в согласии, как кровным братьям.
Угге развел руками, показывая на свое жилище: здесь найдется место еще одному доброму охотнику, который будет приносить мясо на жаркое. Землянки на двоих хватит.
Лесной вор зовет Сведье к себе, но тот молчит.
Что верно, то верно — в землянке за дубовым завалом поместятся двое. Но тот, кому предлагают, медлит с ответом. Наконец Сведье говорит:
— Проведи меня обратно через завал!
На этот раз его голос звучит сурово, и Блесмольский вор умолкает.
Он идет впереди, Сведье за ним, они выходят наружу через земляной проход. На краю трясины Флюачеррет они расстаются, не проронив ни слова. Сведье один возвращается через болото по своим следам.
А над лесом солнце шло своим путем. Человек в лисьей норе считал дни и складывал их в недели. Каждое утро он делал на палке короткую насечку, и каждое седьмое утро он делал на той же палке длинную насечку. Он считал дни и недели, ожидая, когда же ему вернут его права.
Ибо солнце шло по небу извечным, праведным путем.
Как только в логове светлело и зачинался новый день, Сведье вставал со своего ложа и выбирался наружу. Если над его головой синело ясное небо, то ом забирался на вершину ближайшего высокого дерева, чтобы увидеть, взошло ли над лесом солнце. Заметив на горизонте оранжевый отсвет на дальних облаках, он оставался на дереве. Вот-вот зажжется для него солнце. Со стороны Мадешё все сильнее льется золотой поток. С вершины дерева он видит, как разгорается солнечный костер там, где встречаются небо с лесом. Солнце поднимается, словно огненный обруч червонного золота, освещает все темные уголки леса и светит ему прямо в глаза. Солнечный костер искрится, раскаляется, растет. Языки пламени в нем переплетаются. С того самого первого утра, когда солнце впервые загорелось над этими землями, оно всегда плясало, поднимаясь над лесом. Пляшучи, солнце всходило и кружило своим чередом изо дня в день с той поры, как впервые появилось на небе.
Человек в лесу радовался, видя, как солнце пляшет и движется по небу праведным путем. Каждое утро оно указывало ему, что никогда правда не обернется кривдой и в мире всегда пребудет порядок.
Ежели ему и суждено жить изгнанником, так зато на душе у него мир и покой.
А мир и покой даны лишь человеку вольному и свободному.
Человек объявлен вне закона
Ботилла Йонсдоттер колотит вальком белье на лугу у родника, наливает воду деревянным ковшом в бадью и полощет в ней белье. Стиральная доска упирается в край водомоины. Ее рука лежит на вальке, на котором красными завитками вырезано сердце. Этот подарок получила она от суженого в день обручения.
Чистый ручей бьет ключом из-под большой ракиты, от обильных дождей
Наступил месяц косовицы; дни пошли на убыль, раньше стали доить коров. Солнечный обруч катится книзу. Вечерами Ботилла провожает с верхней галерейки дома заходящее солнце. Теперь по вечерам солнце садится ближе к лесу, все дальше от озера. А когда солнце станет заходить у поемного луга и наступит пора солнцеворота, Ботилла обвенчается со Сведье, как и был уговор меж ними.
Свадебную рубаху своему суженому она уже дошила. Но вечерами, сидя в светелке, она частенько раскладывает ее на коленях и нет-нет да что-нибудь переделает: тесемки перешьет или шов подправит для верности, А то начнет придирчиво разглядывать работу — нет ли где лишних стежков или косо подрубленного края. Ведь рубаху жениха будут разглядывать женщины обеих породнившихся семей, и она должна приглянуться и своим, и чужим. Подарок будет суженому впору, она в том не сомневается. Загодя сняла она с него мерку. Подаренная ею рубаха будет под стать ему, так же как его подарок с вырезанным на вальке сердцем под стать девичьей руке, когда та колотит белье.
Когда наступает ночь, Ботилла ждет его. Он придет и останется с ней по чести и уговору. Он не может приходить днем, пока не добьется правды, но когда ночи станут темнее и длиннее, он придет к ней.
Ныне он живет в лесу, как бесправный бродяга, и потому батюшка не хочет пускать его к себе в дом — накличешь беду на свою голову, и ему никакой не будет пользы. Да и сама невеста не хочет, чтобы на его след напали недруги. Но она знает; он все равно придет к ней.
Намедни ночью Ботилла почувствовала, что он неподалеку. Небо обложило тучей, и было совсем темно. Как только в доме все уснули, она встала с постели и развела огонь в очаге — он увидит отблески огня в слуховых оконцах и поймет, что она не спит и готова отворить ему дверь. Мохнатыми шкурами отгородила она очаг от скамьи, где почивал батюшка, чтобы не разбудить его. Потом села перед огнем и стала ждать. Она чувствовала, что он неподалеку и с минуты на минуту постучит в дверь. Она вновь испытывала чувство, которое пережила в тот раз, когда они сидели вдвоем на ранней зорьке под Дубом Висельников. Она явственно слышала пение птиц. Ей чудилось, будто и в самом деле исполняется ее желание.
Едва лишь она задремала, сидя у огня, как Сведье немедля предстал перед ней. По чести и уговору легли они в постель, и она положила голову на его руку. Сбылось ее желание, но в ночи не было видно глаз суженого. А пока Ботилла не поглядит ему в зрачки, она не уверена, что это ее суженый. Но вот светает, и невеста видит его глаза. Ботиллу охватывает ужас. Ведь это глаза палача, это палач лежит с ней в постели. Его рука касается ее, и она чувствует, что он таит злой умысел. Палач дотрагивается до ее груди, и она чувствует ожог. Ботилла вскрикивает: «Сила палача — от лукавого!»
Она согрелась у очага, задремала, и все это ей привиделось. Но на груди осталась опалина. Из огня выскочил раскаленный уголек и прожег ей насквозь сорочку.
Возле левого соска горела красная ранка. Огонь поставил свое клеймо. Болело несколько дней.
Оплошала она, впала в дремоту, когда надо было отворить суженому, за то и поплатилась. Может, он стучался в дверь, пока она спала. Может, он повернул назад, раз его не впустили. Она так крепко заснула, что лишь раскаленный уголек смог разбудить ее.