Ночной скандал

Брайант Аннабел

Теодосия машинально повторила фразу, хотя мысли давно приняли другой оборот. Нужно сбить его с толку, чтобы не совал нос, куда не следует, и особенно не лез к ней в душу.

– Если это все, что вам…

– А ваш дедушка? Может, за целый длинный день я найду возможность с ним побеседовать? В конце концов, именно он пригласил меня сюда.

– Не знаю. – Она покусала нижнюю губу и вдруг приняла решение. – Милорд, чем вы занимаетесь в Лондоне? – Один из самых надежных способов отвлечь – попросить человека рассказать

о том, что ему интересно. Так сводится к минимуму вероятность, что он продолжит задавать неудобные вопросы.

– Подозреваю, мои занятия сильно отличаются от ваших здесь, в Оксфордшире. – Он прислонился плечом к стене, сложив руки на груди, как будто в его распоряжении было все время мира и ничто не мешало ему разглагольствовать бесконечно. Зажатая в руке трость болталась в воздухе, и ее медленное покачивание могло показаться гипнотическим, если следить за ней слишком долго. – Мне кажется, гораздо интереснее узнать, что вы здесь делаете, чтобы развлечься?

Она быстро вскинула на него глаза:

– Развлечься?

– Здесь что, эхо? – Он улыбнулся краешком рта, и ей вдруг тоже захотелось улыбнуться. – Да, развлечься. Вы разгадываете головоломки, коллекционируете пуговицы, пишете акварелью или читаете стихи?

– Я читаю.

– Но это наверняка не все, Книжница! – Он придвинулся ближе, наклонил голову, скрадывая разницу в росте. – Даже я не посвящаю чтению все свое время.

Последние слова он произнес полушепотом, как некий секрет, отчего ее пульс подскочил, а по жилам разлилось ощущение чего-то опасного. Ее возражение вышло слишком уж резким:

– Полагаю, тут, вдали от города, вам не хватает бесконечной череды развлечений, поскольку вы просто не способны провести день в тишине и покое, слушая пение птиц или любуясь звездами.

– Вовсе нет. Если угодно, любоваться звездами – это одно из моих любимых занятий. Это куда веселее, чем поливать растения в оранжерее.

– У меня там несколько животных. – Она расправила плечи, готовая противостоять несправедливости его предположения. – А еще я занимаюсь математикой!

От ее последнего замечания его брови поползли вверх.

– Я всего лишь предлагаю расширить сферу интересов.

Неужели он ее жалеет? Преисполнился сострадания? Воспоминания унесли ее в прошлое, когда долгие годы все вокруг только и делали, что выражали ей свое сочувствие из-за гибели родителей. И удовольствие от словесной пикировки тут же угасло, в мгновение ока сменившись злостью.

– Учитывая, что я познакомилась с вами меньше суток назад и знакомство наше будет исключительно непродолжительным, вы переходите границы допустимого, лорд Уиттингем!

Он изучающе смотрел на нее. Вопреки настойчивому желанию немедленно уйти, пронизавшему все ее существо, Теодосия сумела сохранить невозмутимый вид и не обратиться в бегство. Иначе он поймет, как сильно ее задел.

– Вероятно, да. – Он выпрямился.

Трость дважды стукнула по плитке пола в напряженном молчании. – С вашего позволения, леди Лейтон, я должен переодеться к обеду.

Глава 6

– Это меня взбодрило. – Мэтью натянуто улыбнулся, принимая полотенце из рук Коггза. – Не припомню, когда в последний раз я был так приятно заинтригован.

– Бритьем, милорд?

– Нет. – Он фыркнул, адресуясь к камердинеру.

– Прошу прощения, милорд? – Коггз убрал мыло и помазок, а затем тщательно протер бритву. – Тогда о чем это вы?

– Ни о чем. – На этот раз Мэтью даже рассмеялся. – То есть просто тут ничего такого, что бы я хотел обсудить с тобой.

– Как жестоко. – Коггз изобразил обиженную мину. – Мы могли бы обменяться занятными историями. Та горничная, с первого этажа, уж порассказала!

Мэтью бросил полотенце, надел исподнее и сел на край постели, чтобы натянуть чулки.

– Разве я тебя не предупреждал самым серьезным образом, чтобы ты не совал свой нос в чужие дела?

– Да бросьте. – Коггз подошел к хозяину с парой коричневых кожаных штанов в руке. – Главное – оказаться в правильном месте в правильное время. И кстати – я ее отблагодарил.

– Служанку с кухни?

– Нет, горничную из гостиной. За интересные сведения.

Бросив на Коггза очередной сердитый взгляд, Уиттингем встал и застегнул ремень брюк, ожидая, пока ему подадут пару черных сапог. Камердинер быстро принес требуемое. Каблуки были подбиты таким образом, чтобы компенсировать хромоту. В этих сапогах походка Мэтью просто казалась слегка неровной. Однако чертовы сапоги были ужасно неудобными, и назавтра его тело заплатит сполна – как и за давешнюю скачку сквозь холод.

– Не стоит надрываться, пересказывая мне все собранные сплетни. Сплетничать нехорошо, это занятие для слабоумных. – Ему ли не знать: сколько кривотолков он слышал из-за своего увечья и нежелания вращаться в обществе. Но Мэтью изображал равнодушие. Сплетничать означало зря тратить слова и драгоценное время. И он пальцем не пошевелил, чтобы исправиться в глазах света, когда воздерживался от танцев или верховой езды, выбирая взамен более спокойный образ жизни.

С тяжелым вздохом Уиттингем сунул здоровую ногу в правый сапог.

– Вы же знаете, что болтают, – невозмутимо продолжал Коггз.

– Не заняться ли тебе своим делом?

– Нет. – В голосе Коггза уже звучало некоторое раздражение. – Кухня – это сердце дома, а сплетни слуг заставляют его биться сильнее.

– Ясно. Я как-то не думал. – Камердинер был заядлым сплетником. Зато с Теодосией ему оказалось чудо как интересно. Мэтью был заинтригован и немало увлечен девушкой, не пытаясь, впрочем, проанализировать свои чувства – может быть, причина интереса к ней гораздо глубже?