Норманны в Сицилии

Шакк Адольф фон

Туда прибыла молодая дама, к которой Рожер питал нежные чувства – Эдит, дочь графа Грентемесниля, происходившего от герцогов Нормандии. Граф, которому теперь было только тридцать лет, по-видимому, уже несколько лет тому назад, еще на родине, влюбился в эту девушку, воспитывавшуюся тогда в монастыре Сан-Эвро. Через несколько лет ее брат Роберт, носивший духовный сан, стал хлопотать о ее браке с Рожером. Теперь избранница его сердца со своей сестрой Эммой прибыла в Нижнюю Италию. Граф поспешил к ней навстречу и справил свою свадьбу в Милете.

Хотя он, когда-то почти нищий, в своих походах не приобрел большого богатства, все-таки по этому поводу он устроил праздник, на который явился в великолепном рыцарском платье; там его прославляли музыкой и пением. Но, так как его честолюбие не давало ему

покоя, он через несколько дней вырвался из объятий Эдит и снова отправился на Сицилию.

Он призвал Ибн Тимну поспешить к нему навстречу из Катании, встретился с ним на Сицилии и двинулся к Петралии в область Терминии и Леонфорте, где было смешанное христиано-мусульманское население, которое выразило готовность подчиниться ему, и он занял тамошний замок своими войсками. Отсюда он направился в Траину, в город, расположенный на крутых скалах в окрестностях Этны, к юго-западу от огнедышащей горы. Жителей Траины они еще прежде успели склонить на свою сторону. Там также он оставил свой гарнизон. В Калабрию, куда он скоро потом удалился, он ехал главным образом ради своей молодой жены.

Между тем Ибн Тимна действовал в Сицилии в интересах норманнов и одолел несколько арабских вождей, которые противились его замыслу очистить остров от сарацин.

Когда он вел эту междуусобную борьбу, один из его противников, под тем предлогом, будто бы он хочет вступить с ним в соглашение, вызвал его на свидание. Когда Ибн Тимна неосторожно явился туда с небольшой свитой, его стащили с лошади и убили. Это случилось в марте 1062 года, и было тяжелым ударом для норманнов, для которых обстоятельства и без того складывались неблагоприятно.

Именно в это время, между братьями Готвилями начался раздор. При завоевании Калабрии они заключили друг с другом договор, по которому эту провинцию должны были разделить между собой пополам. Но Роберт все еще оставался в долгу перед братом в смысле этого условия. Теперь последний не захотел довольствоваться пустыми обещаниями.

Может быть, и жена подбивала его требовать от брата свою долю, так как она, происходя из княжеского дома, была недовольна своим скромным положением. Это еще больше усилило и без того вполне естественное желание графа окружить свою молодую прекрасную жену роскошью. Он не делал тайны из своего недовольства перед другими нормандскими вождями. Но и их представления об этом Гюискару не увенчались успехом.

Тогда раздраженный Рожер удалился в свой замок и оттуда прислал сказать брату, что он будет отстаивать свои права с оружием в руках, если его требование в течение сорока дней не будут исполнены. Весной 1062 года между двумя Готвилями действительно началась война. Но другое событие заставило их до времени оставить свои раздоры. Жители Гераче в Калабрии выразили покорность Гюискару, но не сдали ему своего города. Чтобы усмирить их, он построил там крепость. А те еще прежде задумали сделать своим повелителем Рожера. Последний устремился в Гераче, чтобы прогнать оттуда гарнизон и напасть на войска брата.

И Гюискар двинулся к этому городу, но захотел сперва попробовать, не удастся ли ему овладеть этим городом хитростью. Он проник в город переодетым и там зашел к одному из своих сторонников, некоему Василию. Когда он сидел там с ним и его женой за столом, один из обитателей дома узнал Роберта и оповестил население о присутствии в городе ненавистного им Гюискара. Все бросились к этому дому, растерзали его хозяина, посадили на кол его жену и с обнаженными мечами столпились вокруг Гюискара. Но его спасло присутствие духа. Он сказал разъяренной толпе, что они дорого заплатят, если нападут на него. Его воины и воины его брата поспешат сюда и разрушат их город, чтобы отомстить за его кровь. Если же они дадут ему свободу, то он сделает для них все, что они хотят. Жители, не зная, что им делать, отвели Гюискара в тюрьму.

Рожер, которого в этот день не было в Гераче, узнав об этом событии, поспешил туда. Он пригласил к себе знатнейших из жителей города и настойчиво требовал от них выдать ему Гюискара, чтобы он мог ему отомстить. Его угроза опустошить окрестности, его уверения, что и воины Гюискара, недовольные таким поступком, стоят на его стороне, подействовали на жителей, и они привели к нему своего пленника в оковах.

Но

прежде они заставили Гюискара поклясться, что он никогда не будет строить крепости в их городе. Когда же Гюискар, совершенно отданный во власть брата, явился к нему, произошла сцена, которая гораздо больше говорит о добром сердце Рожера, чем в пользу его брата. Они помирились. Рожер открыл брату объятия, и Гюискар бросился к нему на шею. Все присутствовавшие при этом нормандские воины смотрели на эту сцену сквозь слезы. Но Гюискар, который этим наружным примирением выпутался из опасного положения, пустился на новые хитрости, чтобы оттянуть исполнение своего обещания. Он еще долго медлил отдать своему брату половину Калабрии. Только тогда, когда между ними грозила вспыхнуть из-за этого новая война, он пригласил Рожера на встречу, где должны были быть оговорены детальные условия. Встреча произошла в Валь ди Красти, на мосту, который с тех пор называется мостом Гюискара. По заключенному здесь договору Рожер должен был собирать подати с сообща завоеванной ими страны, чтобы снабдить своих воинов необходимым. Здесь он снова доказал свое великодушие, так как ограничился этим, не настаивая на действительном разделе.

 

Но в Гераче он построил сильное укрепление, потому что не считал себя связанным тем обещанием, которое дал жителям этого города Гюискар.

В начале лета 1063 года он снова вернулся в Траину и узнал, что ему угрожают сарацины из Палермо, усиленные африканцами. Войско мусульман, которое шло на истребление врагов своей веры, численностью неизмеримо превосходило норманнские силы. От лазутчиков Рожер узнал, что враги стоят приблизительно в шести итальянских милях от Траины у речки Черами, там, где на крутой, скалистой вершине возведена крепость с тем же названием. В июне 1063 года он решил предупредить нападение мусульман и двинулся в долину этой реки, чтобы не пустить врагов дальше. Мусульмане построились в два ряда также, как и норманны. Одним из отрядов командовал сам граф, другим Серлон. При стычке первый сарацинский ряд уклонился от атаки норманнов с фронта и пытался напасть на них с флангов, для чего хотел овладеть холмом, с которого было бы возможно осуществить этот план. Но этот замысел не удался. Вдохновенной речью Рожер воспламенил своих воинов. Они врубились в огромные толпы арабов и совершенно исчезли среди них.

Почти чудом их безумная отвага увенчалась победой.

Малатерра рассказывает, что прекрасный юноша на белом коне и в белых доспехах неожиданно появился на поле бою, поднял копье с маленьким белым знаменем и красным крестом, врезался в самые густые ряды неверных и рассеял их. Но это был не святой Иаков, который со времен Пелахо во всех битвах шел впереди испанских войск и поражал бесчисленные толпы мавров. Норманны видели в нем святого Георгия Победоносца. Слезы полились из их глаз – то плакали от благоговейного восторга их суровые сердца.

С бешеной отвагой они бросились сквозь массы врагов к нему, но он исчез, прежде чем они к нему подоспели. Рожер совершил Чудеса храбрости и одним ударом меча рассек панцирь на груди одного палермитанского вождя, а тот был воин необыкновенной силы.

Тот же летописец говорит далее, что толпы мусульман рассеялись пред христианами, как тучи, когда их уносит бурный ветер, как стаи птиц, когда их бьет сверху сокол. Конница врага была почти вся изрублена, 15 ООО трупов покрывало поле битвы. Победители провели ночь в лагере мусульман и после своих дневных трудов отдыхали в их палатках. На следующее утро они бросились в погоню за 20 ООО человек пехоты, которые бежали в горы, и устроили ужасную бойню. Много мусульман было взято в плен и отослано в Калабрию, где их продали в рабство. Христианские историки рассказывают, что Рожер поспешно вернулся в Траину, так как запах множества смердящих трупов был невыносим. Он послал к папе Александру II гонца с вестью о победе и принес ему в дар четырех верблюдов. За это норманны, которые победили сарацин и должны были побеждать их в будущем, получили полное отпущение своих грехов и знамя, под сенью которого можно было тем вернее окончить богоугодное дело. Даже если и вычеркнуть из этих норманнских сказаний легендарные черты и значительные преувеличения, то все-таки норманны под предводительством Рожера одержали блестящую победу.