Норманны в Сицилии
Шрифт:
Бенаверт, поднявший знамя восстания в Валь ди Ното, сделал Сиракузы главным пунктом, откуда он, обладая значительными силами, вел с христианами священную войну. Он проявил столько энергии и дальновидности, что произвел сильное впечатление даже на норманнских летописцев, которые не легко признавали за мусульманами какие бы то ни было достоинства.
Для борьбы с ним Рожер собрал войско, которое отдал под команду своему внебрачному сыну, Иордану, отличавшемуся необыкновенной храбростью. Вынужденный почти постоянно разъезжать между материком и Сицилией, он назначил своим наместником в Сицилии Гуго Джерсея. Это был его зять, которому, вероятно, была отдана в лен Катанья. Он потребовал от Джерсея, чтобы тот во время его отсутствия избегал столкновений с Бенавертом. Но Джерсей, полный энергии и честолюбия, не послушался этого приказания и в Траине объединился с Иорданом, человеком такого же пылкого темперамента, как и он, для совместных действий против арабского полководца. Последний не стал дожидаться их нападения.
Граф Рожер, как только он получил в Калабрии известие об этом событии, спешно вернулся на Сицилию, чтобы отомстить за смерть зятя и его соратников. По прибытии он занял гору Юдику, к западу от Катании. Отсюда он опустошал окрестности, брал сарацин, которых только мог захватить, в плен и продавал их в рабство. Еще больше опустошений он произвел в южной части Валь ди Ното. Он уничтожил там все плодовые и хлебные посевы, так что среди мусульман начался голод. Поначалу он не рискнул напасть на самого Бенаверта, который владел многими укрепленными пунктами, и двинулся в поход к Трапани. Весьма сдержанный летописец, Малатерра, при описании этого города, расположенного у подошвы Эрикса, знаменитого когда-то по всей Элладе своим храмом Афродиты, позволяет себе писать о нем поэтически-воодушевленно. «Море, – говорит он, – было спокойно; тихо веял Зефир. Ветер надувал паруса, пели трубы, звучали лютни, конница под предводительством Рожера покрывала горы и долины; тысячи значков развевались на копьях; сияли шлемы и золоченые щиты; лошади ржали, и эхо далеко относило их фырканье».
Город был окружен как с суши, так и с моря. Осада, хотя к ней готовились очень тщательно, затянулась надолго. Но, после храброй обороны, когда в укреплении начался голод, осажденные решили открыть графу ворота. Они сдавались графу на тех же самых условиях, на которых сдались и палермитанцы. Окрестная местность переходила в собственность христиан. Укрепления, в которых сарацины могли бы еще оказать сопротивление, должны были быть срыты. Рожер, как это он уже делал в других завоеванных им областях острова, отдал их с окружающей землей в лен своим соратникам. После взятия Трапани графу удалось подчинить себе Кастро Нуово. Поводом к этому послужила просьба о помощи, с которой в то время к нему обратились рабы правившего там вождя, Абу Бекра. Они возмутились против своего повелителя и на ближайших скалах готовы были отстаивать свою независимость. Рожер тотчас же поспешил к ним на помощь, и Абу Бекр, который видел, что ему сопротивляться невозможно, сдал ему крепость. Граф тотчас же дал свободу рабам, и сарацинский мельник, который за жестокое отношение к нему Абу Бекра подстрекал других к возмущению, получил от Рожера щедрую награду.
Весной 1078 года граф предпринял завоевание Таормины. Взятие этого города, построенного на скалах, было задачей чрезвычайно трудной. О штурме нельзя было и думать. Целесообразнее всего казалось прекратить подвоз продовольствия жителям, чтобы голодом заставить их сдаться. Поэтому норманнский флот должен был закрыть для них море, а у подножия горы было построено двадцать Два соединенных между собой небольших укрепления. Сам Рожер руководил этими работами, и здесь его жизнь однажды подверглась серьезной опасности.
Он с небольшим отрядом вооруженных воинов обходил вершины скал, на которых стоит Таормина, и несколько отошел от своих спутников. И тут на него напала толпа «славян», сарацинских наемников. Они внезапно выскочили из миртовой рощи, где находились в засаде. Но храбрый воин по имени Эвизанд бросился между ним и нападавшими, вступил с ними в бой, причем, конечно, и сам Рожер отчаянно защищался. Так удалось задержать нападение, пока не подоспели другие норманны. Эвизанд умер от полученных ран, а спасенный им граф основал в его честь много богоугодных заведений. Пока осада продолжалась, он прошел все побережье от Таормины до Этны и подчинил себе всех жителей этого региона вплоть до Траины. Вернувшись назад, он увидел на морском берегу двенадцать африканских боевых кораблей и убоялся того, что они пришли на выручку осажденного города, чего они легко могли достигнуть, так как на норманнских судах экипажа было очень немного. Но оказалось, что его опасения были напрасны. Маленькая флотилия удалилась в море.
В августе, после пятимесячной осады, Таормина сдалась. Но Рожеру не удалось отдохнуть и теперь. Восстание на юге и западе от Палермо вынудило его прибегнуть к решительным мерам.
В 1081 году он приступил к укреплению Мессины. В этом же городе, который стал для него ключом к завоеванию Сицилии, он построил большую церковь во имя святого Николая.
Рожер в 1081 году
Бегство опасного арабского предводителя вполне устраивало графа Рожера. Но судьба вскоре нанесла ему тяжелый удар с другой стороны. Иордан, которому он вполне доверял и которого он сделал наместником города, захотел самостоятельности. Ему удалось увлечь некоторых баронов, которые обещали ему свое содействие при выполнении его изменнических планов. Пока отец находился в Калабрии, Иордан овладел укреплениями Мистреты и Сан-Марка и попытался захватить себе те сокровища, которые его отец хранил в Траине. Однако жители Траины, преданные графу Рожеру, воспрепятствовали этим замыслам. Рассчеты Иордана оказались ошибочными. Когда Рожер узнал об этом, он в гневе поспешил с материка в Сицилию. Имея полное право покарать сына за измену, он не сделал этого, так как боялся, что таким образом заставит его переметнуться к арабам.
Чтобы предостеречь его на будущее, а, может быть, и из тех соображений, что бароны, которые поддерживали юношу, как люди зрелого возраста, были более виноваты в его злонамеренности, чем сам Иордан, – он приказал привести к себе двенадцать заговорщиков одного за другим и выколоть им глаза. Это ужасное наказание, традиционное у викингов, вероятно, сохранилось и у норманнов.
Мы имеем сведения, что к этому наказанию прибегал в Англии Вильгельм Завоеватель и его преемники. Но возможно и то, что гнусный обычай ослеплять врагов перешел в Сицилию из Византии, где он практиковался с давних пор. Граф Рожер, человек более мягкого характера, по-видимому, очень редко прибегал к этой суровой каре. Наказав баронов, он велел привести к себе Иордана, показал ему ослепленных и дал понять, что хочет сделать то же самое и с ним. Но в решительный момент сменил гнев на милость. Иордан раскаялся в своем поступке и больше не пытался поднимать мятеж против отца.
Бенаверт, который не имел больше возможности поднять новое восстание в Сицилии, попробовал в 1085 году сделать это в Калабрии. Нижняя Италия после смерти Роберта Гюискара была охвачена смутой – это было только на руку Бенаверту.
Два сына последнего, Боэмунд и Рожер, боролись за наследство, и Бенаверт надеялся, что, пока внимание этих двух сильных вождей сосредоточено на междоусобной вражде, его высадка может иметь Успех. При этом он только хотел отомстить норманнам. В осеннюю ночь он высадился в Никотре. Там произошла битва, и он вынужден был вернуться назад, но ему удалось нагрузить корабли пленниками и добычей. На обратном пути в Реджио он разрушил две церкви, разбил изображения святых, ворвался в женский монастырь, который был недалеко от города, увез оттуда послушниц и продал их в Сиракузах в мухаммеданские гаремы. Это злодеяние в Калабрии возмутило всех, и Рожер решил жестоко отплатить сарацинам. Его тревожило и то обстоятельство, что раздор между сыновьями Гюискара грозил возбудить междуусобную войну. Он рассчитывал отвлечь их от выяснения отношений религиозной войной. Во главе многочисленной толпы набожных людей он обходил церкви, служил панихиды и щедро раздавал милостыню. Снарядив флот, он повел его в Сиракузы, а вперед послал Иордана с конницей на тот мыс, где впоследствии была построена Агоста. Здесь он пристал со своими кораблями и поручил патрицию Филиппу Григорию отправиться на барке в Сиракузы, чтобы разузнать там положение дел. Последний отправился с матросами, которые, вероятно, как и он, были переодеты арабами. Ему удалось проникнуть в гавань. Он узнал, сколько у Бенаверта кораблей, узнал, что эти корабли готовы к бою, и с этим известием вернулся к Рожеру. Тот распорядился, чтобы на мысе совершили торжественное богослужение, и на следующую ночь приказал сниматься с якоря. В то же время Иордан с конницей двинулся в Сиракузы.
25 мая 1086 года в большой гавани старой резиденции Дионисиев и Гиерона произошла битва между сарацинским и норманнским флотом. Лучники и пращники христиан причиняли арабам много вреда. И тогда Бенаверт приказал направить свой корабль прямо на корабль Рожера, чтобы взять его на абордаж. С треском корабли столкнулись. Бенаверт перепрыгнул на борт корабля и бросился на Рожера, чтобы его убить, но энергичное сопротивление заставило его отступить. Раненый, он увидел, что граф ринулся на него, размахивая мечом, попробовал спастись, перепрыгнув на другое судно, но упал в море. Тяжелые доспехи потянули его ко дну… По свидетельству Малатерры, Рожер потом приказал найти его труп и отослал его в Африку, к Темиму. Большая часть мухаммеданского флота попала в руки христиан, и город был формально осажден. В течение шести месяцев мусульмане защищались с необыкновенной храбростью.