Новая жизнь
Шрифт:
играющей под солнцем золотистым
узором переливчатым - свет в цвет
свободно переходит, протекает
змея ползет - к вершинам доползает,
которые достичь никой полет
дрожащим, теплокровным не даёт.
31.
Узнать мне от нее какие были
подробности, диагнозы, еще
пожалуй место, (где-нибудь скромнее,
чем пашино Ваганьково), а лучше
цилиндр блестящий - он сосуд скудельный
и емкость праха - подержу в руках...
и ничего...
32.
Я ждал - перезвонит, я сам звонил -
не отвечает. День, другой, неделя.
Я к ней домой пошел, я в дверь ломился
никто не открывал, тогда проверил
почтовый ящик - там рекламы всякой
набито под завязку, щели нет,
как будто годы, месяцы никто
не растворял заржавевшую дверцу.
Отжал, открыл, бумаги перебрал -
но что это - конверт и адрес мой,
написанный марининой рукой.
33.
И как искать, куда податься мне.
Муж? Был когда-то муж... Мне как-то Паша
рассказывал. Муж был, куда-то делся
сбежал ли, умер я не помню точно,
пятнадцать лет не меньше, как они
не знались, не встречались... Что там дальше -
У ней был сын. Где он? Те двести тысяч
ему предназначались - взятка, да -
или без денег - ей никто не дал -
он Родине, тот год, что задолжал
отслуживает нынче... Как зовут
его не помню. Поиск - лишний труд.
34.
Мариночка? Её уже давно
не видела, зимою, в феврале
спешила на работу, повстречала,
она тогда в больницу собиралась,
кульки я помню, банки, запах хлорки ,
бахилы , вид весь выжатый, усталый.
А после?
– нет, не помню, не встречала.
А вы ей кто? Такой мужчина видный,
зашли б чай ку попить. Я передам,
конечно.
35.
Запечатанный конверт
мне руку жег, я торопился выйти
на белый свет, прочесть и перечесть,
какая может быть в бумаге весть,
когда
мне, выбывшему к черту адресату,
прижизненную ли увижу дату.
36.
Или она нарочно, никуда
конверт не отправляла, он лежал
всегда и ждал меня. Предугадала,
что я не слишком стану торопиться,
но непременно заявлюсь свои
вопросы задавать, не стану я
и слишком церемонится, стесняться -
что мне чужая почта, я всегда
до собственности ближнего был слаб,
щеколда никакая не спасла б.
37. Марина.
Здравствуй, Илюша, пишу как в загробную область молчанья,
стол начинает вертеться и мне неудобно и мысли
путаны. Только что толку столы вертеть, духов тревожить -
тут ты.
Не испугалась, тебя как живого увидела - с нею
медленно шел по бульвару Покровскому, вы обходили
лужи, чему-то смеялись, о как мне хотелось окликнуть,
к вам подойти, прикоснуться,
хоть бы к пальто твоему. Нет не ужас, но чистую радость
я испытала, поверила сразу, какие сомненья
могут быть.
В любящем сердце мудрость благая сокрыта.
38. Марина.
Знать не хочу, как у вас получилось, и я бы отравы
мутной её опилась всласть, я б ухнулась об пол затылком,
чтобы с размаху и наверняка - я любым видом смерти
брезговать бы не решилась ввиду такой щедрой награды,
душу за это отдать - так не жалко берите нагую...
Ну почему эта тварь, а не я с тобой рядом, любимый.
Слишком живучая я - после стольких горь, бед - а скриплю вот.
39. Марина.
Мне б написать, что когда ты прочтешь эти строки, то в мире
больше не будет меня, потому и так искренне, просто
я открываюсь, но шутки со смертью отшучены - сам ты, мой милый
лучший шутник над ней бледной, жива я, уехала в Тулу
там и работа мне есть и где жить, никого не встречая.
Тула - запомни, захочешь увидеть - я там, как же стыдно
мне до сих пор на тебя возбуждаться, надеяться, может, приедешь...
40. Марина.
Все вы считали меня недалёкой. Как будто вы сами другие,
но вы действительно лучшей породы, бог постарался
с вами.
Я на тебя, да на Пашу смотрела всегда с вожделеньем
духа, я бегала вам за вином, табаком, я притихше,
с боку стола примостившись, слушала вас, понимала
только, что есть в нашей жизни возможности, цели превыше
тусклого существованья - и то, что я как-то причастна
вашим делам, разговором такого калибра, фасона,