Новик
Шрифт:
Лучше бы и не приезжал. Жил бы спокойно в Москве, строил бы свои собственные планы, а не становился частью чужих. У меня и без женитьбы дел выше крыши.
— Некогда мне, отче, с женой миловаться, — сказал я. — Служба.
— Так у всех служба! — хохотнул он. — Чего там, раз-два в год к супруге приехать, нисколько не обременительно. Подождёт та служба.
Я не стал ничего отвечать, спорить или переубеждать отца. Всё равно сделаю по-своему. На охоте я, кстати, никого так и не подстрелил, зато отец вернулся с добычей, с оленухой.
Прогостил я в родительском доме ровно три дня, а потом объявил
Объявил я о своём отъезде во время ужина, когда речь снова зашла о моей женитьбе.
— Как уезжаешь? — всполошилась матушка, Софья Ивановна, мягкая и кроткая женщина. — Уже?
— Да, завтра, — сказал я.
Больше я тут не вытерплю.
— Ох! В дорогу же вас надо собрать тогда! — воскликнула она.
— Кого? У меня всё собрано, — сказал я. — Леонтию тоже только подпоясаться.
Дядька был единственным, чьё общество я мог терпеть. К дядьке я привык.
— Так и Степан Лукич в Москву собирался, потом, правда, но раз уж ты ехать хочешь, то и вместе-то всё одно веселее, — затараторила матушка.
Отец степенно кивнул, а я с трудом удержал тяжёлый вздох. В мои планы совместное путешествие не входило.
— Нет, — отрезал я. — Мне поспешать надо. Царское поручение выполнять.
На самом деле, никто меня не торопил. Я сам хотел поскорее вернуться к работе. Мне нужно находиться как можно ближе к царю, а здесь, в глухомани, я своих целей не добьюсь вообще никак, даже если разверну тут производственные линии, заводы и пароходы. Заметят, конечно, но влияние моё на политическую ситуацию будет минимальным.
— Ну, как знаешь, Никита, — сдался отец. — Чай, не мальчик уже, взрослый мужчина.
— Степан! — попыталась возразить мать, но он её не послушал.
— Коли считаешь, что там твоё место, неволить не будем, — сказал отец. — Но честь блюди, понял? Отца с матерью не позорь, ни словом, ни делом.
— И не собирался, — сказал я. — Наоборот. Честь и славу завоевать хочу.
Служи по уставу — завоюешь честь и славу. Правда, уставы мне предстоит написать самому, потому что я хотел предложить принципиально новые способы ведения войны.
Вместо лёгкой поместной конницы двухсотлетней давности — рейтары и драгуны. Русская конница ориентализировалась по одной простой причине — чтобы драться на равных с татарами. Теперь же основной противник уже не татары, а уважаемые западные партнёры, и драться с ними нужно иными методами. Вместо посошной рати и боевых холопов — стрелецкие полки, выученные стрелять плутонгами. Вместо тяжёлых пушек-тюфяков на деревянных полозьях — полноценная полевая артиллерия на лафетах. Конструкцию шуваловского единорога я помнил лишь примерно, но принцип конической зарядной каморы один, и верную форму ствола всегда можно подобрать методом научного тыка.
Основная проблема была, однако, не в снаряжении и даже
Мне было бы проще, если бы я мог сам набирать себе холопов, вооружать их и учить, но для меня такая задача пока что была неподъёмной. Для этого требовались деньги, и немалые, а те сто рублей, которые мне удалось оставить в своей мошне, утекут мгновенно. Потому что про пищали я подумал, а про боезапас к ним — нет, и мне придётся покупать ещё и порох, и свинец, и бумагу. А если учитывать, сколько пороха должен извести один стрелок, чтобы научиться не просто палить в ту сторону, а прицельно во врага, обучение и вовсе выйдет золотым.
Нужно было, наверное, сразу делать нарезные стволы и формировать роту егерей, чтобы издалека выщёлкивать вражеских командиров. Но ладно, начнём со стрельцов. Сейчас стрелецкая тактика состоит в том, чтобы укрыться в гуляй-городе и отстреливаться от накатывающих волн лёгкой татарской конницы. С противниками из европейцев наши стрельцы пока вроде ещё не сталкивались, если не считать болотных чухонцев из Ливонского ордена, совсем не мотивированных драться.
Значит, первое же столкновение с тяжёлой европейской кавалерией станет для наших воевод неприятным сюрпризом. Вообще, против такой кавалерии лучше всего работает плотный строй пикинёров, но если сотня стрельцов будет выдавать шесть или больше залпов в минуту, господа рыцари просто не доедут. Даже если будут очень стараться. Хотя вряд ли нам представится шанс столкнуться с французскими жандармами, это скорее будут польские гусары и немецкие рейтары.
На следующий день я всё-таки выехал из отцовского имения в сопровождении одного только Леонтия. Ехали теперь каждый одвуконь, без необходимости перегружать лошадей. Отец выделил от своих щедрот небольшой кошель с новгородками, матушка снарядила в дорогу съестных припасов, столько, что мы с Леонтием можем до самой Москвы не заботиться о провизии.
Леонтий всё пытался корить меня за то, что погостили так мало, но я не слушал. Повидался, гостинцы подарил, пока хватит с меня. Есть дела и поважнее, чем торчать в отцовском имении. Например, зарабатывать себе собственное.
До Москвы добрались без происшествий. Обратно ехали той же дорогой, через Юрьев-Польский, заехали в Троицкий монастырь, где отстояли с Леонтием службу, а затем въехали в Москву с севера, через Яузское Мытище. Вопреки названию, мыта, или пошлин, если говорить привычными мне терминами, здесь не собирали. Село как село.
Да и на постой мы в этот раз решили встать где-нибудь поближе к Кремлю и Кузнецкой слободе, объезжать половину Москвы верхом мне надоело ещё в прошлый раз. Поэтому мы поселились неподалёку от Златоустовского монастыря, на равном расстоянии от Китай-города и Кузнецкого моста. Сам Златоустовский монастырь я вспомнить не мог, хотя в центре Москвы бывал не единожды. Скорее всего, разрушен большевиками во время глобальной перестройки столицы.