Новости о господине Белло

Маар Пауль

Но в школу я не пошёл, а остановился на углу подождать.

Минут через десять из дома вышел господин Белло, огляделся и подошёл ко мне, как мы и договорились. Если бы мы с господином Белло вышли из дому вместе, получилось бы слишком заметно. Папа обязательно спросил бы, давно ли господин Белло заинтересовался школой, уроками и тому подобным. А собаки ведь не умеют врать! Бывшие собаки тоже, как выяснилось. Во всяком случае, я ещё ни разу не ловил господина Белло на вранье.

Мы не двинулись прямым ходом на

Кленовую.

— Ещё очень рано, так рано к людям в гости не ходят, — объяснил я господину Белло. — Сначала немножко прогуляемся.

— Прогуляемся? — переспросил господин Белло и состроил недовольную физиономию. У него не хватало терпения. Он хотел как можно скорее бежать к дому на Кленовой аллее.

Мне надо было следить, чтобы не встретить никого из моего класса. А то бы они обязательно захотели дойти до школы вместе со мной. Так что мы с господином Белло углубились в узкие переулочки старого города, подальше от школы.

Но как мы ни ходили кругами, в конце концов всё равно вышли к началу аллеи.

— Не беги ты так! — сказал я господину Белло. Он обогнал меня на несколько метров и шагал впереди. — У нас полно времени. Дядя Астор наверняка встаёт не раньше десяти часов. У нас в учебнике французского есть текст про мсье Дюпона, он просыпается как раз в десять часов. Там у него, правда, воскресенье. Но, может быть, французы и по будням так встают.

— А твой дядюшка вовсе не француз, — заметил господин Белло.

С этим, конечно, не поспоришь.

— Всё равно невежливо звонить в дверь в такую рань, — сказал я.

— Тогда Макс может постучать, — предложил господин Белло.

— Будет точно так же невежливо, — ответил я. — Пошли лучше на речку, погуляем ещё немного.

Кленовая аллея переходила в кленовую рощу, а вдоль рощи текла маленькая речка — такой неторопливый ручеёк.

Мы стали бросать в воду ветки и смотреть, как их подхватывает и уносит течением.

— Дяде Астору я скажу правду, — сказал я господину Белло. — На этот раз не буду рассказывать, что, мол, ты наш дальний родственник. Придётся честно признаться, что ты собака.

— Господин Белло — чевекк! — поправил меня господин Белло.

— Да, конечно. Я имею в виду — бывшая собака. Как бы это сказать?.. В сущности, в тебе кроется собака, и она скоро проявится, если мы не найдём записки прадедушки Эдмунда.

Последние слова прозвучали для господина Белло как сигнал: он уже не мог удержаться и почти бегом направился на аллею, к дому с колоннами.

Я пошёл за ним.

— Макс может это прочесть? — спросил господин Белло и показал на табличку у звонка.

Я наклонился к самой калитке, потому что написано было мелко и неразборчиво.

— Гастон Про-вер-виль, — разобрал я.

Я не успел договорить, а господин Белло уже позвонил в звонок и долго не отпускал кнопку. Из дома слышался пронзительный

дребезжащий звук.

Мы ждали. Ничего не происходило. Теперь кнопку нажал я, опять раздался звонок. И опять в доме ничто не шевельнулось. Ни звука, ни шороха, и дверь не открывали. Мы попытали счастья в третий раз — с тем же успехом. Точнее сказать, с тем же провалом.

— Похоже, его нет дома, — сказал я господину Белло. Но господин Белло не слушал, он уже куда-то смылся — наверное, решил обойти вокруг дома.

Я тоже завернул за угол и там увидел его: он уже открывал железную дверь в задней стене дома.

— Открыто! — сообщил он и скрылся за дверью.

— Эй, господин Белло, нельзя же везде входить просто так! — крикнул я.

Но господин Белло уже вошёл и останавливаться не собирался. За дверью оказались ступеньки, круто уходящие вниз.

— Пресенью пахнет, — отметил господин Белло и двинулся по лестнице.

— Стой, господин Белло! — закричал я.

Но господин Белло и не думал слушаться. Он сказал, что хочет просто посмотреть, что там внизу, и продолжал спускаться. Что тут оставалось делать? Я пошёл за ним.

Я спустился, наверно, уже до середины лестницы, как вдруг стало темно. Железная дверь тихонько щёлкнув, захлопнулась — скорее всего, от ветра. Я побежал её открывать, но, как я ни толкал и ни тряс, дверь не поддавалась. Я медленно спустился обратно. Теперь, когда глаза немного привыкли к темноте, я увидел, что в верхней части стены имелось маленькое окошко с решёткой, пропускавшее в наше подземелье немного серого света.

Здесь было сыро и холодно. Пахло тоже неприятно: давно не проветривали. На потолке собирались крупные капли воды и шлёпались на каменный пол.

— А всё из-за твоего любопытства, — сказал я господину Белло. — Теперь будем тут сидеть неизвестно сколько.

— Господин Белло тут не сидит, а стоит, — поправил он меня. Наверное, ему понравилось, что и он иногда может меня поправить — для разнообразия.

Я посмотрел вверх, на потолок. Полукруглый свод, каменная кладка — из крупных камней. Рядом с нами из стены торчало несколько ржавых железных крюков. На такие крюки раньше вешали фонари. Но сейчас-то фонарей не было, тем более горящих. Тут по-прежнему царила почти полная темнота.

— Всё выглядит прямо как в фильме ужасов, — сказал я.

— В фильме ужасов, правда? — переспросил господин Белло.

Кажется, он решил, что это специальное выражение, которым называют душные, сырые подвалы с паутиной, свисающей с потолка. Конечно, откуда он мог знать это слово, он же ещё ни разу не был в кино.

Он посмотрел по сторонам, задрал нос, повертел головой и принюхался. А потом сказал:

— Тут ужасы пахнут пресенью, а там ужасы пахнут сухо, — и показал в самую тёмную часть подвала, до которой не доходил свет.