Новые приключения во времена Людовика XIII
Шрифт:
Изабелла быстро сделала надрез на коже над пулей, отчего кровь заструилась быстрее, но мужественный молодой граф даже не вздрогнул, будто какая-то другая важная мысль отвлекала его. Изабелла одним ловким движением пальцев подцепила пулю и, облегченно сдув волосы со лба, бросила ее на полотенце. Наложив лечебный бальзам, она начала по возможности ровно - руки у нее дрожали от волнения!
– перевязывать рану.
– Вы потеряли много крови, ожидая своей очереди, сударь, - добавила она обессилено, ибо вдруг, когда все страшное уже закончилось, начала не на шутку волноваться.
– После перевязки посидите
– У вас легкая рука, сударыня!
– заметил де Силлек все с той же непривычно мягкой улыбкой.
– Обычно в руках Темесье мне много больнее.
В комнату заглянула Беатриса де Сорель и тут же испуганно вскрикнула, глядя на кучу окровавленной корпии на коленях Изабеллы. Та, повинуясь какому-то наитию, быстро встала и закрыла собой де Силлек, чтобы деликатно скрыть его, давая ему возможность накинуть на плечи плащ.
– Выйдите немедленно, сударыня, - резко распорядился Темесье, тоже накидывая камзол на своего пациента.
– Идите лучше к гостям танцевать!
– Но она же здесь!
– воскликнула Беатриса возмущенно, указывая на Изабеллу пальцем.
– Пусть она тоже уходит!
– Г-жа дю Трамбле останется!
– Тогда и я никуда не пойду! Я хочу вам помочь!
– Уходите, г-жа де Сорель, здесь не место невинной девушке!
– А почему Изабелле дю Трамбле здесь можно быть? Ей почему можно остаться?! Ну и что, что она племянница хозяина дома, я тоже умна и терпелива!
Изабелла тем временем налила вина де Силлек.
– Я ненавижу вас, - закричала Беатриса, обращаясь уже к Изабелле, правда, не делая попытки войти в комнату.
– Я давно вас ненавижу, Изабелла, потому что вы занимаете мое место! Это меня должны любить г-да мушкетеры, мной восхищаться, а не вами! Никто этого не видит, но я - то уверена – в душе вы совершенно холодны и бесчувственны!
– Прекратите немедленно истерику, - прошипела Изабелла, швыряя полотенце на пол, быстро подходя к приятельнице и хватаясь за ручку двери. Ее трясло от ярости, что подобная некрасивая сцена проходит на глазах ее друзей.
– Если вы сейчас же не покинете это помещение, я прищемлю вам ваш красный нос, и уже никто никогда не сможет вами восхищаться!
– Ах, что вы такое говорите!
– Да как вы вообще смеете кричать в этом доме, что так гостеприимно раскрывает перед вами свои двери!? Ноги здесь больше не будет, сударыня! Уж я позабочусь, чтоб вы более никого не смели здесь смущать!
Эта вспышка внезапного гнева графини дю Трамбле, похоже, не удивила никого из присутствующих мужчин, ибо молодому раненому де Рангу вообще было не до разговоров, Темесье и его помощники отлично знали о прямом и откровенном нраве Изабеллы дю Трамбле, а граф де Силлек этот нрав предполагал.
– Де Силлек, вам нельзя сейчас ехать верхом, - произнес лекарь невозмутимо, дождавшись, когда Беатриса, побледнев, захлопнула дверь.
– В карете тоже. Возьмите слугу, чтоб он проводил вас.
Граф нахмурился и вскинул голову. По его лицу Изабелла поняла, что никакого слугу он не возьмет.
– Вот что, граф де Силлек, - сказала она храбро, еще не отдышавшись после вспышки гнева и испытывая крайнее смущение и стыд.
– Можете ненавидеть меня сколько угодно, за то, что я вмешиваюсь в ваши дела, но я считаю необходимым
– Благодарю вас.
– Если вы все- таки допьете вино, я успею одеть плащ.
Изабелла сама поражалась своей смелости - разговаривать с де Силлек таким тоном чуть раньше было для нее абсолютно немыслимым. Но сейчас, в этой комнате, где Изабелла отвечала за жизнь других, поведение ее разительно поменялось! Но, когда они вдвоем медленно вышли во двор, Изабелла все - таки взволнованно спросила своего спутника:
– Вы действительно возненавидите меня теперь за мою невероятно неделикатную настойчивость?
– Черт возьми, сударыня, да за кого же вы меня все время принимаете?
– воскликнул он с досадой.
– Вы же уже имели возможность убедиться, что я живой человек и в жилах у меня горячая кровь, а уж никак не вода! Ну, с чего бы я возненавидел человека, кто спас мне жизнь уже несколько раз? Тем более, как мы выяснили совсем недавно, мы с вами понимаем друг друга…
Чуть успокоенная Изабелла зябко пожала плечами, на которые набросила легкий плащ, хотя на улице было жарко и солнце, уже склонившись к западу, и не думало уходить за высокие дома Парижа. Они пешком неспешно покинули дом де Тревиля, откуда все еще доносилась музыка и шарканье ног по навощенному паркету, и неторопливо вышли на улицу. Де Силлек некоторое время молчал, потом спросил:
– Но мне было бы чрезвычайно интересно узнать у вас, сударыня, как получилось, что вы умеете столь легко врачевать?
– О, это вышло случайно! В первый день, как я приехала к капитану де Тревилю, я заметила кое-что странное в поведении г-на… он слегка прихрамывал. Мне показалось, что этот мужественный господин нуждается в помощи лекаря. В монастыре нам преподавали аптекарское дело… Темесье не смог уговорить этого человека показать ему ранение, а я по чистой случайности смогла. С той поры лекарь частенько зовет меня…
– Неудивительно, - прошептал де Силлек, и легкое облачко досады омрачило его чистый лоб.
– Вы столь же легко врачуете, как причиняете муки любви всем, кто только взглянет на вас.
Изабелла задумчиво коснулась ладонью ствола тенистого платана, мимо которого они как- раз проходили, направляясь к Люксембургу. Это было самое любимое место Изабеллы в городе - аристократичные кварталы, много зелени, цветов в палисадниках. Сама она жила на противоположном берегу Сены, рядом с огромным серым дворцом Великого Кардинала.
– Только не думайте, что я обвиняю вас, сударыня, - продолжил де Силлек медленно.
– Привычка видеть в красивых лицах дурное слишком уж въелась в меня. А вы… гм… красивы.
Изабелла остановилась, тем самым заставив графа повернуться к ней. Остановился в десяти шагах от них и слуга графини, который вел лошадей господ.
Изабелла с трудом сдерживала дрожащие от сильнейшей душевной боли губы, но слишком много в последнее время навалилось на нее - муки безответной любви, бессонные ночи, бесстыдные откровения Беатрисы Сорель, тяжкая ответственность добровольной помощницы полкового лекаря, и смолчать уже она не смогла. Изабелла глянула на де Силлек тем пронзительным взором, который ударяет нам в самое сердце и остается в памяти на долгие годы, и прошептала тоном, в котором слышались с трудом сдерживаемые рыдания: