Новые приключения во времена Людовика XIII

Немов

Изабелла окаменела, потом ее бросило в жар. Хорошо еще, что Беатриса все что- то восторженно лепетала, ибо отвечать ей Изабелла сейчас не смогла бы - горло сдавило так, что стало тяжело дышать! Боль в сердце была так сильна, что графиня больше ничего не чувствовала - только с потрясающей ясностью отмечала во внешности приятельницы то, что раньше не видела - и родинку с черным волоском на шее, крошечный шрам на нижней губе и затейливый узор на лифе ее бархатного черного платья.

О, конечно, Изабелла знала, что в четверку самых популярных мушкетеров в Париже влюблены многие, но услышать признание в любви к ним было выше ее сил! Изабелла с трудом сдерживала себя, чтоб не зарыдать в голос, но слез не было, словно

душевная боль мгновенно высушила их! О, убежать - чтоб никто ее не видел!
– вот что жаждала Изабелла в этот миг! На горе себе я повстречала вас, де Силлек!

– Вы здесь, дорогая Изабелла!
– воскликнул вошедший в ним де Дромоль.
– Де Силлек ищет вас внизу! Вы обещали его подождать, правильно я понял? Только не вздумайте опять уехать с ним куда- нибудь! Я не позволю ему украсть ваше внимание, предназначенное мне, пусть он четырежды прославлен! Мое почтение, г-жа Беатриса!

– О, г-н Серж! Вы, как всегда, неотразимы!

– Непременно!
– невпопад произнесла Изабелла и вскочила с места. Она с каменной улыбкой вышла из комнаты, прошла вниз и уехала к приятельнице. Изабелла провела у г-жи Сент - Мак в гостях три часа, но в последствии не могла вспомнить даже, о чем шла тогда речь. Все это время сердце ее противно быстро стучало. Ревность ослепляла графиню, боль и страх. Она мучилась под бременем раздирающих ее противоречивых чувств, смертельно боясь, что случайно выдаст себя, начнет плакать или незаслуженно оскорбит Беатрису де Сорель!

Она была вне себя оттого, что не в силах была справиться с собой и разобраться, что все-таки с ней происходит, отчего каждый пустяк заставляет нервничать, а любой вопрос о самочувствии вызывает только раздражение!

С этого дня де Силлек, словно чувствуя ее настроение, опять вернулся к чрезвычайной сдержанности в отношениях с прекрасной племянницей де Тревиля. А Беатриса Сорель как нарочно частенько посещала своего брата в доме де Тревиля и каждый раз старалась больно уязвить графиню, ибо безошибочно разбиралась во всем, что касалось лиц ее пола. В конце концов, как и можно было предположить, Изабеллу вывели из себя эти проявления ревности со стороны приятельницы, и она испытала неописуемый гнев, который прорвался совсем скоро.

Прямое столкновение Изабеллы с Беатрисой произошло в тот день, когда на кортеж короля Людовика было совершенно внезапное нападение, во время которого король Франции, - хвала господу!
– остался жив, а вот охрана его пострадала. О нападении парижских нищих и разбойников, собравшихся в неуправляемую банду, об этом прискорбном факте, стало известно у де Тревиля прямо во время званого ужина, к которому вся его семья готовилась целую неделю.

Гостиную дома заранее украсили россыпью разноцветных свечей, которые намеривались зажечь, когда станет темно, а сейчас, при свете солнца, уже давно перевалившему зенит, они только придавали колорит белоснежным скатертям, украшающим сдвинутые столы для ужина. Запах воска смешивался с приятным запахом ароматом цветочных духов дам и аппетитными ароматами жареных барашков, горячего супа и бисквитов, плывущими с кухни. В гостиной охапки зеленого папоротника красиво высились по обоим сторонам портрета Венценосного монарха Франции в мраморной раме с золоченым рельефом – дорогого подарка Его Величества семье де Тревиля, своему верному слуге и преданному другу. Золото красиво смотрелось на фоне стен, затканных модным коричневым шелком с золотым цветочным узором.

Из прочих комнат, отделанных куда скромнее, в гостиную принесли кресла и стулья с подлокотниками, с прямыми жесткими спинками разной высоты, с красивыми витыми и точеными ножками. На конце подлокотников, прямых или изогнутых, красовались шары, причудливые завитки и изображение головы кабана или лисицы. Такие кресла с мягким, набитом конским волосом сиденьем, располагали к приятным беседам и их

было легко отодвинуть в сторону, когда после ужина планировались танцы. Два кресла, предназначенные самым высокородным гостям, были обтянуты красной парчой с вышитым узором, в котором преобладали крупные кленовые листья цвета охры, замысловато переплетающиеся друг с другом. Перед креслами был брошен новомодный ковер, изготовленный в Париже изумительными мастерами Дюпоном и Симоном Лурде.

Ждали самого хозяина, который вот-вот должен был уже вернуться из поездки с Его величеством в аббатство Сент-Оноре. Вся приглашенная молодежь уже танцевала, когда вошедший слуга отвел в сторону Изабеллу, заставив ее бросить кавалера, и попросил незаметно оставить развлекающихся гостей.

– Что такое?
– забеспокоилась Изабелла. Ответа ей не потребовалось - ее звал лекарь де Тревиля - старый невозмутимый Антуан Темесье.

– Г-жа дю Трамбле, я слушать не желаю ничего про танцы или пение для господ мушкетеров. Это все оставьте беззаботным гостям, а у нас с вами много раненых после нападения. Вы мне нужны!

Вероломное нападение на кортеж короля, который и сопровождал де Тревиль, произошло на обратной дороге в Париж из аббатства Сент-Оноре, где Его величество задержался, беседуя с архиепископом Суассонским на различные богословские темы, отчего выехал позже, чем предполагал. На тесной улице Ткачей в Париже на кортеж напали неизвестные люди с замазанными сажей лицами, то ли разбойники, то ли наемники - это еще предстояло установить людям отца Жозефа, уже поднятым по тревоге. Разбежавшихся злоумышленников искали по всему Парижу мушкетеры во главе и гвардейцы кардинала, ибо напуганный и рассерженный король велел срочно строить плахи на площади Согласия. Раненые же в столкновении были уже здесь.

Изабелла о злоключениях его величества Людовика слушала в пол-уха, привычно выкладывая из огромного шкафа, вырезанного из каштана, на широкий медный поднос необходимые для перевязки предметы: рулоны чистого полотна, корпию, различные свежие бальзамы и притирания. Так же как и лекарь и его два помощника, перед тем как прикоснуться к раненым, она повязала поверх нарядного платья длинный кожаный передник, велела слугам натаскать побольше горячей воды и, присела на стул перед белым как мел шевалье де Бержераком.

Лекарь - суровый смуглый человек, с длинной старомодной бородкой, в старом, выцветшем костюме еще времен Генриха IV с широкими рукавами и испанским плоенном воротником, помогал тяжелораненым. Его молодая помощница ограничивалась легкими перевязками. Слуги носились взад- вперед, добавляя горячую воду в деревянную бадью у ног Изабеллы и скатывая окровавленные бинты.

– Ну вот, сейчас посмотрим, что у вас! О, сударь, все в порядке! Скоро вы, как и раньше, станете радовать нас новыми поэмами, - произнесла Изабелла жизнерадостно, глядя в перекошенное болью лицо де Бержерака.
– Может быть, вы, сударь, воспользовавшись моментом, развлечете меня каким- нибудь из ваших гимнов, ведь я так люблю слушать вас!

Изабелла нежно улыбалась мушкетеру, не обращая внимание на разговоры Темесье с его пациентом, не слушая стоны, не глядя на шустро бегущую по ее пальчикам кровь, ибо, как ни странно для знатной дамы, она имела легкую руку и не боялась крови. Кроме того, племянница де Тревиля была исполнительна, вынослива и не брезглива. Ее неординарные способности к врачеванию лекарь заприметил сразу, возблагодарил за них бога, и с тех пор частенько брал ее в ассистентки, особенно когда не хватало рук. Гордые дворяне легче переносили страдания на глазах милой девушки, а, может быть, только мужественно принимали невозмутимый вид и шутили с ней. Во всяком случае, атмосфера в помещениях лекаря даже в такие напряженные дни, царила самая успокаивающая, словно Изабелла приносила в это общество суровых воинов частичку женского милосердия и жизнелюбия!