Новый Мир (№ 2 2009)
Шрифт:
4
В Ялте они остановились в татарских кварталах. Были это несколько многоэтажных домов, захваченных татарами, власть уже несколько лет пыталась их оттуда выселить, но татары держались дружной коммуной и все нападения отбивали. Чернокожий Габриэль провел Ветала какими-то закоулками, они зашли с черного входа и оказались в полном темноты и запахов подъезде.
Габриэль уверенно шел впереди, поднимаясь вверх по темной лестнице, заходил в квартиры, которые изнутри не запирались, где на полу спали десятки взрослых и детей, проскальзывал в сумерки, откуда-то из боковых дверей, из каморок и сортиров возникали подозрительные типы, жали Габриэлю руки, они о чем-то переговаривались, и Габриэль бежал дальше, на верхние этажи. В помещениях почти не было мебели, на полу были постланы
Габриэль выходил из подъезда и бежал к соседнему дому, здороваясь на ступеньках со случайными жителями, которые уже успели проснуться, забегал в утренние комнаты, переступал через сонных мужчин, залезал в кровати к женщинам, будил их тихими словами и прикосновениями, женщины ему радовались, мужчины его не замечали. Потом они снова сели на мопед и долго петляли по предместьями Ялты, наконец остановились рядом с частным домом, обнесенным шиферной изгородью, и некоторое время пытались попасть внутрь. Наконец их пустили, они прошли через двор, по которому бегали две безумного вида овчарки, и зашли в дом. Там было какое-то странное поселение, жили десятка два причудливых сектантов, в основном женщин, похожи были на проституток, которых освободили за невыполнение плана, хотя чем они занимались на самом деле, было непонятно. Женщины спали вместе, тоже на полу, питались в большой комнате, были тихие и непритязательные. На Габриэля особого внимания не обращали, как он ни старался. Взяв у него то, что он привез, они тут же вытолкнули их обоих за порог и затянули какую-то странную песню, похожую на американский гимн, если бы его пели исламисты.
Нам нужно заехать еще в одно место, сказал Габриэль, заводя мопед.
И повез его к последним на сегодня клиентам. Это были подпольные предприниматели, которые устроили в домашних условиях цех по производству кофе. Закупали в больших количествах дешевое сырье, сахар и сухие сливки, брали откуда-то фирменные этикетки, так что внешне товар выглядел привлекательно и его охотно брали на оптовых базах. Кофе предприниматели просто мололи бетономешалками, в цеху стояли две новенькие бетономешалки, специально приобретенные для расширения производства, туда засыпали кофейные зерна, ну а дальше работа кипела и доходы росли.
В день на этом странном алхимическом предприятии изготовлялось до тонны нормального кофе. Ветал смотрел на бетономешалки с восторгом, сразу же взялся помогать дочкам хозяина, таскал мешки с сахаром и пересыпал готовую кофейную смесь желтой детской лопаткой. Предприниматели пригласили их остаться на обеденный перерыв, сами подпольные алхимики оказались вегетарианцами, ели исключительно салаты и долго заваривали чифир. Кофе они не пили, может, потому что знали, как трудно он изготовляется. Вечером довольный Габриэль собрался с силами, и они поехали назад, минуя по дороге все ловушки и опасности.
Вернувшись домой, нашли в баре молдаван и подсели к их компании. Молдаване получили свои деньги и на радостях начали покупать все, что можно было выпить. Через какое-то время завелись с местными, начали выкидывать их на улицу, вместе со стульями. В драке кто-то из местных дал Веталу портвейном по голове, Ветал покатился по улице и заполз обратно в бар, забился под лавку и кое-как перебинтовал рану футболкой с Игги Попом. Через некоторое время в бар забежал наряд и начал рыскать в поисках правонарушителей. Вытащили из-под лавки раненого Ветала. Получив первую медпомощь и по почкам, Ветал рассказал все как было, сержанты затолкали его в машину и поехали по указанным адресам искать других участников этой путаной истории.
5
Утром все было странным и легким, ночные страхи и усталость отступили, Бодя выбрался к причалу и долго считал корабли, которые проплывали из Севастополя. Все, что с ним
И когда ты преодолеваешь преграды и проходишь испытания, он открывает тебе свои врата и вручает паспорт моряка, с которым ты можешь сойти на любой станции и пересечь любую границу. Мир искрится от солнца и моря, весело выстреливает, как петарда, освещая небо золотыми красными огнями, и ты в этом мире — настоящий подонок, веселый сукин сын, с паспортом моряка в кармане, и у тебя впереди еще есть целая жизнь, чтобы шляться по шумным, теплым крымским городкам, останавливаясь в мотелях и притонах, заниматься подпольным бизнесом, соблазнять печальных взрослых женщин, которые научат тебя невыразимо сладким вещам, пересекать море, сходить в далеких чужих портах, носить самые лучшие костюмы, танцевать с самыми красивыми девушками, не бояться старости, не грустить по детству и иметь настоящих надежных друзей, перед которыми можно было бы всем этим похвастаться.
Стремно, что все так вышло с Веталом, но Бодя давно и окончательно простил ему и ночной плач, и пьяные сопли, и всю его детскую беспомощность — друзья должны держаться друг друга. Бодя теперь ощущал ответственность за приятеля, и даже некоторую тревогу, и легкое пренебрежение тоже, но главное — ему хотелось рассказать обо всем, что с ним произошло! Вечером он не выдержал и пошел домой, уже подходя, увидел возле дома милицию, сразу же отступил в тень, но было поздно — кто-то из сержантов его заметил и бросился следом, Бодя перепрыгнул через ограду, проскочил чей-то двор, вывалился на параллельную улочку и скатился по ступенькам вниз, потом пробежал квартал, завернул за угол, пронесся мимо киосков, спустился еще по одной лестнице, перескочил еще через одну ограду и оказался в санатории Министерства обороны. Прошел мимо административного здания, скрываясь за пальмами, обогнул столовую и зашел в кинозал. В темном зале сидели несколько старшего возраста мужчин и смотрели старое советское кино. Бодя сел в первый ряд. Через несколько минут в дверь заглянули два сержанта, пригнувшись, чтобы не мешать зрителям, прошли к Боде и уже хотели выводить его на улицу, но тот шепотом попросил, дескать, давайте досмотрим, здесь минут десять осталось, самое интересное, сержанты посмотрели на экран и согласились, только смотри, сказали, попробуешь бежать — ногу сломаем, и сели смотреть, волнуясь и переживая за главного героя.
Советское кино всегда дарило надежду, оставляло иллюзию, что даже в этом несовершенном мире не все так плохо, что надо сражаться за место под солнцем и не надо опускать рук, что все будет так, как ты сам захочешь, надо только иметь любовь и терпение. Смелые мужчины и красивые женщины не обращали внимания на сомнительные обстоятельства, прорываясь вперед, как будто этих обстоятельств совсем не существовало, как будто у них совсем не было никаких страхов и сомнений, неуверенности и грусти.
Ах, как все могло сложиться, как все могло срастись, они могли сидеть сейчас где-то на улице, под черным небом, пить сладкую крепкую мадеру, курить сигареты, выпуская в промерзший вечерний воздух терпкий табачный дым, строя планы на будущее, рисуя в своем воображении головокружительные приключения и невероятные прибыли, которые приходят вместе с опытом, и он бы делился с приятелем вином и фисташками, последней тягой и самыми тайными секретами, выкладывая все, что у него было в карманах и на душе, рассказывая ему, как лучше всего разбогатеть и как быстрей спустить заработанное, как получить визы и пройти таможенный контроль, как она подошла к нему и начала раздевать, как он неумело опирался, но быстро учился, как она сняла свое платье и парик, и какие уставшие и глубокие были у нее глаза, даже без контактных линз, что она с ним делала, что она ему рассказывала, как она это делала, как она кончала, наконец, и как изнеможенно уснула и он не знал, что ему делать дальше, пробовал и сам уснуть, но каждый раз просыпался от стука собственного сердца.