Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами

Батман Джон

После этого сокрушительного удара Уэймут, все еще молодой и полный идей, обратил свое внимание на колонизацию и «Джуэл оф Артес». При всей витиеватости книги ее фактическое содержание довольно примитивно. Читателям объясняют, что руководителям колониальных плаваний необходимы технические знания навигационных приборов и хорошее понимание кораблестроения, а также понимание искусства геодезии, чтобы они могли «выбрать наиболее подходящее и удобное место» для поселения — дисциплина, не упомянутая другими сторонниками. Посвятив большую часть книги «практике фортификации», он рекомендовал определенные типы орудий, которые имели двойное назначение: были эффективны на кораблях

против «роверов» и других нападающих и в то же время легко доставались на берег для защиты форта.

Далее Уэймут рассказывает о создании целых городов и о том, как планировать поселения с «честными и большими» улицами, прочными фундаментами, защитными рвами и фальшбортами. Его проекты немного похожи на мандалы — квадрат, зубчатое колесо, розетка, круг. Внутри стен он изобразил аккуратные деревни из обычных жилых блоков, некоторые с прямыми улицами, некоторые с кривыми. Один план похож на формальный сад, другой — на лабиринт. Каждое из этих уютных поселений ощетинилось боеприпасами, пушками, направленными во все стороны.

Джорджу Уэймоуту не удалось убедить Джеймса финансировать предложенное им предприятие, но его появление при дворе могло привести к знакомству с потенциальным спонсором: Сэр Томас Арунделл. Арунделл, которому было около сорока пяти лет и который был отпрыском знатной семьи с долгой историей военной и политической службы, увлекся идеей создания американского убежища для английских католиков — по сути, возрождения планов, впервые разработанных Джорджем Пекхэмом и Томасом Джеррардом вместе с Хамфри Гилбертом. Его интерес возник после того, как Джеймс санкционировал ужесточение антикатолического законодательства, включая новые ограничения на продажу некоторых книг и создание пересмотренного катехизиса.

Но Уэймут не полагался только на одного или двух главных спонсоров. Как и Гилберт до него, он представил свои аргументы другим инвесторам — в частности, купцам Девона. Они ценили предлагаемую американскую плантацию за другую цель — рыболовство. Среди этих сторонников были Уильям Паркер, плимутский торговец и капер, и, возможно, Джон Гилберт, старший сын Хамфри, который жил недалеко от Дартмута. Возможно, именно сообщение Госнольда об изобилии рыболовных угодий вблизи берега, где нет конкурентов из других стран, привело Паркера и других к выводу, что можно создать рыболовецкие форпосты для управления уловом и обработки рыбы круглый год. Такие поселения будут специально построены и смогут быстро начать приносить доход, как это десятилетиями делали рыболовецкие флоты Исландии и Ньюфаундленда. Рыбная ловля, хотя и не была шикарной, была надежной, и спрос на нее был постоянным. Людям нужно было есть, а англичане были преданы своей рыбе.

Неизвестно, сколько денег собрал Уэймут у этих разных инвесторов с их противоположными устремлениями — как католического убежища и как рыбацкого форпоста. Но к тому времени, когда он отплыл из Дартмута в последний день марта 1605 года, у него уже не было поддержки Арунделла, который, похоже, отказался от участия в этом предприятии. Командуя единственным кораблем «Архангел» с двадцатью восемью людьми, Уэймут отправился в разведывательное плавание, подобное тому, что совершил Госнольд в Норумбегу.

Шесть недель спустя «Архангел» достиг острова Монхеган, одной из жемчужин побережья Мэна — скалистой гряды, поросшей кустарником и пихтами, расположенной в море далеко от материка, но все еще в пределах видимости, с якорной стоянкой, выходящей на юго-запад и укрывающей от северо-восточных штормов. В отличие от Госнольда, который отправился на юг, к Кейп-Коду и островам Массачусетса, Уэймут

задержался в штате Мэн, исследуя острова и прибрежные бухты, а также отправившись пешком, чтобы проследить путь вдоль большой реки, вероятно, Сент-Джордж, устье которой находится чуть севернее Монхегана.

В ходе экспедиции Уэймут и его команда вступили в контакт с местными индейцами, вероятно, принадлежащими к восточному племени абенаки, одному из алгонкинских народов. Отношения развивались по знакомой схеме. Сначала настороженные индейцы держались на расстоянии. Они появлялись на островке, прилегающем к кораблю, и делали жесты. В конце концов они поднялись на борт. Началась торговля. Затем они курили табак — индейцы иногда использовали в качестве трубки клешню омара — и вместе принимали пищу. Пели и танцевали, и в конце концов англичане и индейцы стали устраивать ночевки в лагере или на борту корабля.

Со временем это знакомство привело к упрощению отношений, и чем больше англичане наблюдали за индейцами, тем больше впечатлялись, восхищаясь их способностями и атрибутами. Особенно их восхищали каноэ индейцев. По словам Джеймса Розье, молодого католика, получившего образование в Кембридже и нанятого для написания официального отчета о путешествии, эти лодки не поддавались никакому сомнению. Они были сделаны «без всякого железа» и состояли «из коры березы, укрепленной внутри ребрами и обручами из дерева, в такой хорошей манере, с таким превосходным изобретательным искусством, что они способны выдержать семь или восемь человек, намного превосходя любые другие в Индиях». Березы необходимой окружности для строительства такого каноэ (корпус состоял из одного листа коры) росли в изобилии в штате Мэн, но не намного южнее. Таким образом, Розье сообщал об узкоспециализированном, локализованном ремесле.

Еще одна «особенность», — писал Розье, — «это их манера убивать кита, которую они называют Powdawe». Он описал, как англичане наблюдали, как кит длиной в двенадцать саженей — пугающие семьдесят два фута, если его оценка верна, — всплыл на поверхность и прочистил свою дыхательную трубу. Абенаки отправились в путь на флотилии лодок и подсекли кита с помощью гарпуна — заостренной кости, прикрепленной к длинной веревке, сделанной из скрученной древесной коры. Они выпускали линь, когда кит погружался в воду, а когда всплывал на поверхность, «своими стрелами они забивали его до смерти», — писал Розье. Он уделил время этим наблюдениям, поскольку знал, что инвесторов заинтересует потенциал китобойного промысла, который становился все более важным видом коммерческой деятельности для европейских купцов, особенно после того, как в конце 1590-х годов в эту торговлю включились голландцы. Китовая ворвань особенно ценилась производителями тканей, поскольку из нее получали масло, которое использовалось в процессе отделки.

Розье оказался проницательным летописцем. Он не ограничился пересказом примечательных событий, предпочитая делать наблюдения, имеющие коммерческую и этнографическую ценность, как это делал до него Томас Хэрриот. Особое внимание он уделил индейскому языку. Когда он сошел на берег вместе с Уэймутом и двумя абенакисами, чтобы провести некоторое время за ловлей рыбы сетью, он начал просить индейцев рассказать ему, как они называют различные предметы. Розье указывал на предмет, спрашивал индейское слово, а затем записывал его, используя, как это делал Хэрриот, фонетическую систему собственного изобретения. Индейцев это настолько заинтриговало, что они стали приносить всякую всячину — от рыбы до фруктов — только для того, чтобы посмотреть, как Розье записывает их слова.