Новый Вавилон
Шрифт:
— Мы вас с собой не звали, милейший Меер Аронович! — напомнил я.
— Гугу меня послал, — Триглистер еле держался на ногах. — А я человек дисциплинированный и не могу отказаться…
— Вот ему-то и предъявляйте претензии…
В конце концов мы все же сжалились над несчастным счетоводом, пристроив в тенечке у бастиона Сан-Карлос-де-ла-Кабанья, нависавшего над входом в Гаванскую бухту Дамокловым мечом. Когда-то на верхушках его массивных башен дежурили солдаты в железных касках и кирасах, внимательно наблюдая за горизонтом. Вдруг из-за него покажутся верхушки мачт с Черным Роджером на флагштоке, и свирепые корсары с жуткими воплями ринутся на штурм, опьяненные ромом и жаждой золота, скопленного
— Мне в детстве пираты тоже казались куда симпатичнее испанцев, — усмехнулся я. — Я даже, пожалуй, немного побуду одноногим квартирмейстером Джоном Сильвером, если не возражаешь…
— Отлично, сэр! А мистер Триглистер пускай будет капитаном Флинтом…
— Пускай, — согласился я. — Он у нас самый вооруженный — ему и карты в руки…
— Карты Острова сокровищ?! Черную метку ему вместо карт!
— Это мы ему запросто устроим…
Шутки шутками, но на обратном пути нам с Генри довелось, забыв о приличествующей флибустьерам свирепости, играть роли медбратьев, причем, на полном серьезе. Ноги у Триглистера отказали, и мы доставили его на нашу посудину на руках, красного как вареный рак и с влажной салфеткой на голове вместо пиратской косынки, вручив Вывиху как ценную посылку с доставкой до порога.
— Я вас, Гуру, предупреждал, не гоняйте за нами этого бедолагу! Не знаю, насколько он хорош, как бухгалтер, но телохранитель из него все равно никудышный. А теперь вот, извольте позвать судового доктора, у Меера Ароновича, еле-еле, душа в теле. Пускай хотя бы какие пилюли ему выпишет…
— Да шел бы он к Кали! — отмахнулся Гуру и, пошатываясь как при качке, отправился спать, оставив нас в компании Триглистера и высосанной до дна пузатой бутылки текилы…
***
За Кубой мы посетили Ямайку, и Генри был очарован первозданной красотой этого удивительного острова, жемчужины Карибского моря, прозванной аборигенами Страной тысячи источников. Там же, на Ямайке, правда, уже издали, с палубы «Приама», мы увидели косу Палисадос, где некогда стояли форты Порт-Ройала, знаменитой пиратской столицы, откуда эти бесшабашные головорезы наводили ужас на морские коммуникации. Самого осиного гнезда давно нет, Порт-Ройал провалился на дно после опустошительного землетрясения. Вот уж воистину — кара Господня…
Затем капитан направил «Приама» ровно на юг, вдоль меридиана, пока мы не бросили якорь в порту коста-риканского города Пуэрто-Лимон. Его жители, к слову, очень гордятся тем обстоятельством, что именно тут больше четырех столетий назад ступил на сушу Христофор Колумб. Генри захотелось найти это место, и мы полдня гуляли по пляжу.
Коста-Рика — совсем небольшая страна, формально сохраняющая независимость. Точнее, некоторую видимость независимости, поскольку, как рассказал нам мистер Триглистер, с удовольствием становившийся заправским гидом, если мы его об этом просили. Здесь всем заправляет американская корпорация United Fruit, на корню скупившая плодородные земли, где выращивают кофе и какао.
— Местный гежим — чисто магионеточный, — с мрачным видом сказал Меер Аронович. — Амегиканцы беззастенчиво эксплоатигуют туземцев, но на них здесь молятся и стаг, и млад. Если когпогация уйдет, они останутся вообще без габоты. Именно в этом, полковник, кгоется пгичина погазительной живучести, котогую газ за газом демонсгигует нам импегиализм, обгеченный на загнивание и погажение. Уж такая это хитгожопая система, ни каленым железом не выжжешь, и не ампутигуешь,
Не знаю, что именно под покровом ночи выгружали в Пуэрто-Лимоне с нашего парохода, вряд ли удобрения или рассаду, скорее, контрабандный виски. Пока туда-сюда сновали мускулистые докеры, за которыми присматривали уголовной наружности штатские с винтовками, пассажиры благоразумно отсиживались в каютах, делая вид, что их сие не касается. Как говорит Гуру, чья мудрость поистине не знает границ, тише едешь — шире морда. Есть у него в арсенале сочных прибауток и такой вот недвусмысленный перл…
Буквально на следующий день нас ждал Панамский канал, одно из самых известных технологических сооружений планеты. Каскад бесчисленных плотин, шлюзов и каналов общей длиной в шестьдесят с хвостиком миль, соединяющих два великих океана, Тихий и Атлантику. Правда, наш капитан сразу же взял гораздо мористее, и Генри не удалось толком рассмотреть устье канала даже в бинокль. Гуру, в кои веки поднявшись на верхнюю палубу, буркнул, что это, мол, даже к лучшему.
— Почему? — удивился я.
— Канал, хотя и считается международным, охраняется империалистической военщиной, — нахмурился Вывих. — Ссадят с парохода к херам…
Гуру не стал развивать эту мысль, а я не настаивал. Но все же рассказал Генри, что, не будь канала, не видать Панаме независимости, как собственных ушей, поскольку ее территория была насильственно вычленена из Колумбии, чей парламент угораздило воспротивиться американскому консорциуму, взявшемуся достраивать канал после французов. Колумбию немедленно переехали катком. Грянула цветная революция и…
— Значит, французы не сумели его прорыть? — спросил мой мальчик разочарованно. Проведя в Париже всю жизнь, он, естественно, воспринимал Францию как родину…
— Они и не пытались, мой юный друг, — усмехнулся Гуру. — Просто делали вид, что роют. Даже учредили по такому случаю Акционерную компанию. Напечатали акции и сбыли с рук, срубив море разливанное бабла, Кали им в дышло…
— Ничего себе… — Генри был под впечатлением. Наверняка его наставники из парижской школы не рассказывали своим воспитанникам ничего такого. Я поморщился, подумав, что сын и дальше преспокойно обошелся бы без этой информации.
— Кое-какие работы все же велись, — продолжал Гуру, поманив перстом стюарда, чтобы притащил стакан текилы. — Для отвода глаз. Но, им помешала болотная лихорадка. Малярия — проклятие здешних мест. Она поголовно выкосила землекопов, собрав богатую жатву в отсутствии медиков. Впрочем, еще больше работяг с самого начала были мертвыми душами, совсем как у писателя Николая Гоголя. То есть, существовали исключительно на бумаге, числясь в ведомостях выдачи зарплат, которые, тем не менее, исправно получали. Вот чудо, да? Воровство — тоже недуг, легко перерастающий в пандемию и почти не поддающийся лечению, как и другие социальные болезни…
— Пги таком диагнозе в самый газ — ампутация гук! — подключился к разговору Триглистер. Ему, видите ли, тоже приспичило глотнуть свежего воздуху. Я смерил бухгалтера негодующим взглядом, тоже мне, нашелся врачеватель общественных недугов, все-то ему ампутации подавай…
— Не прокатит твой рецепт, Мишаня, — Гуру приобнял счетовода за плечи.
— Это еще почему? — осведомился тот, делая вялые попытки высвободиться.
— По кочану, садовая твоя башка. Где ты, дурик, видел, чтобы лепру ланцетом лечили?!