Нравственный образ истории
Шрифт:
Совпадение мыслей в «сказании» с идеей, развитой старцем Филофеем, очевидно. Но более того, эта идея почти дословно внесена в акты учреждения патриаршества на Святой Руси (1589 г.) и почти буквально повторена тогдашним Царьградским патриархом Иеремией.
На этом можно подвести итоги тысячелетнего Царства Византийского и кратко наметить вступление в историю собственно Третьего Рима. Ибо Держава Московская в эпоху Иоанна III оставалась ещё далеко не такою, какой она стала в период высшего своего расцвета.
«Яко царь уповает на Господа:
и милостию Вышняго не подвижится»
С того времени, как Иоанн III женился на Софье Палеолог, обычаи двора и внешность Русской
В облике белокаменной столицы отражался и рост государственности Российской, крепнувшей день ото дня. Соединив символику Москвы (образ Св. Георгия Победоносца) с двуглавым орлом империи в своём гербе, Иоанн III приступил к осуществлению своих планов. Чтобы представить их грандиозность, мы должны вспомнить, какою была Россия в начале правления Иоанна Васильевича. Область, которую он наследовал, тридцатикратно превышала размеры владений Иоанна Калиты, но вместе с тем составляла лишь малую часть того, чем владели пражде Владимир Святой и Ярослав Мудрый. На севере и северо-западе у одного Новгорода земель было больше, чем у великого князя. Вся украинная (Малая и Белая) Русь вместе с областью Смоленской, нынешние Курская и Орловская, и даже части Тульской и Калужской областей принадлежали Литве. А за Тулой и Рязанью уже начиналась степь, где вдоль Волги и Дона, до Чёрного и Каспийского морей господствовали татары. Тверь с Рязанью были покорны Москве, но считались независимыми княжествами; пользуясь этим, Золотая Орда, с кого могла, взимала дань, по-прежнему претендуя на роль хозяина в Северо-восточной Руси.
Таким образом, несмотря на многолетнюю борьбу и успехи прежних собирателей Москвы, дело объединения Русских земель, по сути, только начиналось. Основа была положена: был создан духовный центр, политический стержень страны, сформировалась национальная идея, утвердилась Церковь. Но было очевидно, что собрать Россию в целое возможно, лишь достигнув убеждённости большинства умов в необходимости ведения общего хозяйства при одном хозяине. Для выполнения сей сверхзадачи требовался великий государь. Иоанн III подходил здесь как нельзя лучше.
«Это был, - пишет А.Д.Нечволодов, - истинный потомок Всеволода III Большое Гнездо и Иоанна Калиты. Человек твёрдый, умный и необыкновенно трудолюбивый... он чрезвычайно ясно усвоил себе великие заветы своих предков и всю жизнь настойчиво стремился приводить их в исполнение». С юных лет, испытав на себе вероломство удельных князей (Шемяки и его сообщников, ослепивших его отца), Иоанн Васильевич возненавидел старую форму правления. Получив власть, он поставил своей целью покончить с удельной системой. Но при этом, рано познав людей, он ко всякому делу относился осторожно и обдуманно. Ещё при жизни отца (Василия Тёмного) Иоанн одержал первую победу над татарами (в 17 лет), однако славой завоевателя не увлёкся. Напротив, за долгие 43 года своего царствования великий князь обнажал меч лишь по крайней необходимости. Зато уж если выступал на врага, то громил его основательно (превосходящими силами, под началом лучших полководцев). В остальных случаях он предпочитал выжидать, маневрировать, договариваться, но всегда с одной целью - добиться окончательной победы.
И всё-таки воевать Иоанну пришлось немало. Уже на пятом году от восшествия на престол он был вынужден послать войско в Казань. Татар усмирили, но в ответ они напали на Вятку и подчинили себе её жителей.
Свержение ига близилось. Орда дерзала только на разбой. Литва предпочитала не вмешиваться в русские дела. Новгородская вольница препятствовала объединению России, но далее так продолжаться не могло. Купеческой республике предстояло выбирать между подчинением Православному государю Московскому и вассальной зависимостью от Литвы, с её католическим правительством. В то время смешанным Польско-Литовским государством правил король Казимир IV, а митрополитом западнорусских епархий, подчиненных Литве, был назначен Григорий Болгарин, ставленник униатского экс-патриарха Григория Маммы, бежавшего из Константинополя в Рим накануне крушения Византии. Переход Новгорода под власть Литвы прямо означал измену Православию и Отечеству. Трезвые граждане вольного города это понимали и тяготели к Москве. Но самые богатые и властолюбивые бояре верой не дорожили, ибо любили Запад. Казимир обещал новгородским олигархам сохранить их старые республиканские порядки. За договор с Литвой ратовала партия, во главе которой встала вдова посадника Исаака Борецкого - Марфа. Эта алчная до власти старуха (имевшая зрелых сыновей) мечтала выйти замуж за литовского сановника, присланного Казимиром, и разделить с ним власть. Подкупленное боярами Новгородское вече решило дело в пользу сторонников Литвы, и Марфа Посадница восстала на Иоанна III.
Не помогли увещевания великого князя. От оскорбления его послов изменники перешли к военным провокациям против Москвы. Они надеялись втянуть в войну литовцев, однако Казимир не посмел выступить против Иоанна III.
В 1470 году Новгород ужаснули страшные знамения. Сильнейшей бурею сломило крест на Софийском храме; в Хутынском монастыре сами собой зазвонили колокола, словно к погребению; на некоторых гробницах выступила кровь. Святой Зосима Соловецкий увидел бояр на пиру у Марфы сидящими без голов. Блаженный Михаил Клопский предупредил посадника Немира о близкой гибели Новгородской вольницы и звал мятежников к покаянию. Но те не подумали вразумляться.
Разбитые на реке Шелони (1471 г.), войска новгородцев рассеялись. Боярство запросило мира, и князь помиловал смутьянов, обязавшихся более не восставать. Однако уже в 1477 году они подняли новый мятеж. И вновь войска Иоанна III окружили Новгород. На этот раз капитуляция литовской партии была безоговорочной. Вольность окончилась: крамольные бояре были казнены, Марфу Посадницу под стражей отвезли в Москву, а за нею на санях отправили вечевой колокол. И земли бывшей торговой республики отошли к Государству Российскому.
Настала очередь татар. Во второй половине XV века Орда уже не была такой могущественной как прежде, да и собственно Золотая Орда являлась лишь одним из самостоятельных татарских ханств, наряду с Крымским и Казанским. Чтобы понять их отношения с Россией, нам вновь придётся вспомнить о Польском короле Казимире IV, бывшем заодно и Литовским князем. Сей коварный правитель, обладавший ресурсами двух больших государств, представлял для Москвы огромную опасность. Но, к счастью, ему недоставало личностной силы и власти в собственных владениях. Паны польские не любили подчиняться королям. На своём сейме они вечно требовали всяких прав, торговались, спорили о привелегиях. Идти с таким сбродом на Москву - где каждый боярин и простой ратник за Родину и Царя готовы были душу положить не раздумывая, и денег из своих имений не жалели ради общего дела, - конечно, Казимир не решался. Зато басурманов подстрекать к набегам на Русь было его излюбленным занятием. С Крымским ханом Менгли-Гиреем у Казимира ничего не вышло. Тот оказался верным союзником Иоанна III и всегда помогал ему против Ахмата, хана Золотой Орды, с которым смертельно враждовал. Казанский хан Ибрагим был более податлив на разбой, но побаивался Москвы. Когда в 1478 году Иоанн заканчивал приведение Новгорода под свою державу, литовцы ложно известили Ибрагима, что великий князь якобы потерпел поражение. Хан сразу же собрал войско и вторгся в Русскую землю, но скоро узнал об успехах великого князя и о возвращении грозной московской рати. Татары бежали так, что даже пищу в котлах побросали. Ибрагим умолял Иоанна III о мире на любых условиях и вскоре умер. Через 9 лет Казань была приведена в полную зависимость от Москвы.