Нравственный образ истории

Михайлов Георгий

С Золотой Ордой дела складывались сложнее. Хан Ахмат был могущественнее Ибрагима. Казимир подговаривал Ахмата напасть на Москву врасплох ещё во время первого новгородского похода великого князя. Но собирались татары слишком долго. Они выступили только в 1474 году, когда Иоанн, давно вернувшись с победой, был в полной силе. Ахмат отступил и прислал посольство с просьбой о мире. Купцы ордынские привели на продажу в Москву 40 000 лошадей. Ни о какой уплате дани речь, естественно, не заходила. Однако через два года (в 1476 г.) неожиданно прибыли новые послы от Ахмата и напомнили великому князю про «древний обычай». Видимо, хан почувствовал силу. Послы потребовали дани и предъявили Иоанну III ханское изображение «басму», с тем, чтобы он поклонился ему.

«Великий

же князь,– говорит летописец, - не мало не убояся страха царева, но приим басму лица его и изломаша ея на землю поверже и потопта ногами своими». После чего Иоанн повелел послов убить, а одного из них отправил к Ахмату со словами: «Ступай и объяви хану: что случилось с его басмою и послами, то будет и с ним, если не оставит меня в покое». Этим актом великий князь и царь всея Руси Иоанн III навсегда покончил с татарским игом.

Есть мнение, что поступил он так по совету супруги Софьи Фоминичны, не терпевшей унижения перед азиатскими хищниками. Так или иначе, разрыв с Ордой произошёл. Хан стал готовиться к мести. Собрать войска к 1478 году (когда Казимир подстрекал казанцев) Ахмат не успел. Но в лето 1480-е, получив из Литвы уведомление о ссоре Иоанна с младшими братьями (Андреем Углицким и Борисом Волоцким), правитель Золотой Орды двинул на Русь полчища, каких там давно не видали.

Размолвка братьев Бориса и Андрея с великим князем произошла по ничтожному поводу. Как помнит читатель, ещё Симеон Иоаннович Гордый (наследник Калиты) наказывал бояр, перебегавших служить к другим князьям. Иоанн III пользовался тем же правом. Один из его наместников, Лыко-Оболенский, немилосердно притеснял подвластных ему жителей. Иоанн обуздал притеснителя. Тот обиделся и отъехал к Борису Волоцкому. Великий князь повелел брату выдать виновника, тот отказался. Иоанн послал воинов схватить беглеца и заковать. Но Борис вознегодовал и обратился к Андрею Большому: «Вот как он с нами поступает; нельзя уже никому отъехать к нам...» Удельная гордость братьев взяла верх над разумом. Они сговорились, собрали дружину и, невзирая на уговоры великого князя, затеяли междоусобие.

Своих сил у восставших, конечно, не хватало, и они направились к литовской границе искать помощи у Казимира. Тот, как и прежде новгородцам, помогать им не стал, задержал братьев в Великих Луках, а сам донёс Ахмату, что время пришло. Орда хлынула в Россию.

Узнав о движении татар, Иоанн Васильевич поднял все войска, перевёл Москву на осадное положение, а сам отправился в Коломну, чтобы встретить врага у «Берега» (так называлась естественная граница Руси со степью по течению Оки). Ахмат, видя, что «река крепко занята», двинулся к западу в сторону Литвы. Иван Молодой (старший сын Иоанна III от первой жены Марии) с частью войска перешёл от Оки к реке Угре и занял все броды, где могли переправиться татары.

Россия ожидала великой битвы, подобной Куликовскому сражению. Однако мудрый Иоанн не спешил проливать русскую кровь. Времена изменились, и стратегия победы была иной. Используя летние месяцы (пока рекм не замёрзли), великий князь удерживал басурманов за Окой, а сам активно действовал. Не мешкая, он сообщил в Крым своему союзнику Менгли-Гирею, чтобы тот напал на Литву и отвлёк войска Казимира. Затем послал князя Звенигородского Василия Ноздреватого вместе с крымским царевичем Нордоулатом (служившим Москве) в тыл к Ахмату. Их целью было разгромить Золотую Орду в отсутствие ханского войска. После этого Иоанн III вернулся в Москву. Ему ещё предстояло уладить отношения с братьями и погасить возникшее междоусобие.

В столице были недовольны возвращением великого князя. Все так привыкли к его победам, что теперь, перед лицом главной опасности, его уклонение от битвы расценивали наравне с малодушием. Лишь только Иоанн вошёл в Кремль, как епископ Ростовский Вассиан буквально набросился на него со словами: «Вся кровь христианская падёт на тебя за то, что... бежишь прочь... зачем боишься смерти?.. дай мне, старику, войска в руки и увидишь, уклоню ли я лицо своё перед татарами».

Пылкий старец выражал

мнение очень многих, но планов князя не разумел. Потому, выслушав его с подобающим уважением, Иоанн III занялся своими делами. Главным для него в тот момент было примирение с братьями Борисом и Андреем, дабы их отрядами укрепить западный участок фронта. Кроме того, государь думал отозвать с Угры своего не в меру горячего сына Ивана Младого. Но тот не поехал в Москву, передав отцу: «Умру здесь!», и, надо сказать, очень скоро отличился, уничтожив большую рать басурманов, пытавшихся тайно перейти реку.

Спустя две недели Иоанн III помирился с братьями и отправился обратно к войскам. Митрополит Геронтий благословил его и напутствовал: «Бог да сохранит царство твоё силою Честнаго Креста и даст тебе победу на врагов, только мужайся и крепись, сын духовный! Не как наёмник, но как пастырь добрый, полагающий душу свою за овцы...» И как пастырь, сберегающий стадо от волков, великий князь продолжил свои манёвры. Дабы выиграть время, он даже завёл переговоры с Ахматом. Хан снисходительно отвечал: «Жалую Ивана; пусть сам приедет бить челом, как отцы его к нашим отцам ездили». Но мудрый князь не поехал. Ахмат настаивал: «Сам не хочешь ехать, так сына пришли или брата». Затем, не дождавшись никого, хан пожелал видеть хотя бы боярина Никифора Басенкова, которого любили в Орде. Но и Басенкова им не прислали, а время шло.

В конце октября начались морозы; река Угра покрылась льдом и уже не служила препятствием для татарской конницы. Ропот в Москве возрастал, а великий князь ещё и отступать начал. Он отошёл назад к Кременцу, где соединился со своими братьями и приготовился к обороне (постыдной, как считали горячие головы). Однако 11 ноября всё разрешилось. Узнав о разгроме своих тылов войсками Ноздреватого и Нордоулата, хан Ахмат поспешно бежал. Через два месяца он, подобно Мамаю, погиб от руки убийцы (его, спящего, зарезал хан Тюменской Орды Ивак). Иоанн же, не пролив русской крови, не потеряв никого пленными, одержал славную победу и с великой честью воротился в Москву.

Иго окончилось навсегда! Началось расширение Московской державы. Третий Рим вступил в законные права. Это сразу почувствовали ливонские немцы. Они чинили обиды Пскову, неоднократно нарушая мир. Теперь они сами подверглись нападению. Уже в начале 1482 года московская рать вторглась в Ливонию и взяла города Феллин и Тарваст. Чтобы выкупить из плена несчётное количество немцев и ливов (латышей), орден бил челом великому князю и заключил мир на 10 лет. Князь Тверской Михаил Борисович (брат первой супруги Иоанна), видимо, из зависти, неожиданно изменил Москве и предался Казимиру. Иоанн III окружил Тверь в сентябре 1486 г. Михаил бежал в Литву, а бояре тверские бросились присягать великому князю, за что были наказаны им как клятвопреступники, изменившие своему господину. «Нехорошо верить тому, кто Богу лжёт», - сказал государь и главного из них, Михаила Холмского, сослал в Вологду. Затем вполне мирно к Москве присоединились Ярославское, Ростовское и многие другие княжества. За Вяткою и Пермью великому князю покорились жители далёкой Югры (вогуличи и остяки); Московская рать прошла вниз по реке Тавде (мимо Тюменя), по Иртышу до Оби и вернулась в Устюг с богатой добычей. Затем были войны с Литвой и со Швецией. В результате последней на шведский престол был посажен союзник Иоанна III Датский король Иоган, а Русские войска прошли всю Финляндию до её северных лапландских пределов (1497 г.).

Государство, созданное Иоанном Васильевичем, стало столь обширным, что в Западной Европе, наконец, узнали о великой державе на Востоке, независимой от Польши и Литвы. Это «открытие» сделал немецкий рыцарь Николай Поппель (1486 г.). В лето 1489-е он прибыл в Москву, как посол Германского императора Фридриха III, и сразу же начал нашёптывать великому князю. «Мы слышали, - лукавил немец, - что ты посылал к Римскому папе просить у него королевского титула... знай, что папа в этом деле не имеет никакой власти, а только император [Фридрих]... если желаешь быть королём своей земли, то я буду верным слугой твоей милости и буду хлопотать перед императором, чтобы твоё желание исполнилось».