Нуманция
Шрифт:
Ответом ему были лишь её хриплые болезненные выдохи из сухого горла. А сопротивление её он чувствовал даже во взгляде, в сведённых бровях, она отворачивалась от его поцелуев, он находил лишь её упрямые поджатые губы, да и то, если только держал силой за подбородок.
Больно придавливал обнажённое тело кожаной кирасой, ведь так и остался в одном сапоге и в ней. Зато девчонка получила то, что заслуживала.
* * * *
Он и правда не пустил её никуда, запретил работать по лагерю, и принёс новую тунику из тончайшей шерсти нежнейшего розового
— Переоденься, я хочу посмотреть.
Она подняла глаза и разомкнула губы:
— Я не принимаю подарков, тем более от вас.
— Это не подарок.
— А что?
— Это вместо твоей… вчерашней…
Он смотрел на неё, она в плаще через грудь, с открытыми плечами, ключицами, и кожа белая, аристократическая, розовый должен был ей идти, специально подбирал для неё. Волосы, завиваясь, лежали на спине, отливали медью. Красивая у него рабыня.
— Что это? — она усмехнулась, дрогнув бровями, сверкнула в полумраке белыми зубами, — Запоздалая забота? Вчера вы, как животное, а сегодня… Проснулась совесть? Не надо мне ничего! От вас я ничего не приму…
— Ты сама меня вчера вывела, может быть, я и был немного груб, но…
— Немного? — вызывающе перебила она, хотя и знала, что он этого не любит, — Какая жалость, что у вас нет сестры, и она никогда не переживёт подобного к себе отношения, подобного человека, как вы… Вы — дикое, необузданное животное! И не надо мне ничего от вас, я не возьму…
— Мне самому тебя переодеть? — выдержка у него тоже была хорошая — дай бог! — Только не жалуйся потом.
— А я и не жалуюсь! Я никогда не жалуюсь! А на вас тем более!..
— Мне тебе помочь?
— Ну попробуйте… — Она пожала плечами.
— Я позову в помощь кого-нибудь из солдат, или даже несколько солдат…
Она усмехнулась, поднимаясь на ноги:
— Когда вы рвали вчера мою одежду, помощники вам были не нужны. — Он промолчал, и она продолжила, глядя ему в лицо, — Вы — эгоист, и живёте только для себя, вам плевать на людей, что окружают вас, вам безразлична чужая боль, чужие чувства…Вам безразлично, что своими поступками вы вызываете только ненависть к себе…Нет ничего удивительного в том, что у вас столько врагов здесь, мне даже думается, что у вас нет ни друзей, ни любимой женщины…Чтобы быть любимым, ценимым другими человеком, надо обладать другими качествами, у вас таких нет…
— Ты ничего не знаешь, как ты можешь об этом говорить.
— Да что тут знать? — она вздохнула и подобрала с пола новую тунику, развернула её в полный рост, — Отвернитесь!
— Что?!
— Отвернитесь, пожалуйста, господин…
Он долго глядел ей в лицо, губы тронула улыбка:
— Чего ж я у тебя не видел?
— Тогда уж точно — забирайте назад! — бросила ему под ноги тунику его, и отвернула голову, закрывая глаза, так и стояла, обняв себя за плечи, прижимая к груди плащ, и он опускался вниз к открытым ногам мягкими складочками. Упрямая! Ну не раздевать же ему её в самом деле?
Марций вздохнул, развернулся и вышел за штору в атриум палатки.
Ацилия осталась одна, открыла глаза, облегчённо переводя дыхание. Что за человек? Глянула на тунику, лежащую на полу, красивая, мягкая, и цвет — самый любимый её, как знал,
Подобрала тунику, откинула плащ, на мгновение оставшись обнажённой, быстро накинула тунику и расправила складочки на груди, на бёдрах. Хорошая, так и льнёт, мягкая шерсть, и рукава втачные доходят до локтя, открывая белые предплечья, хотя по сравнению с другими частями тела, на них уже лёг еле заметный загар. Ерунда!
Ацилия вышла к нему, чувствуя, как туника ласкает ноги, играет складочками вокруг икр, дорогая, наверное.
— Вы, по-моему, хотели посмотреть… Пожалуйста.
Он стоял к ней спиной и медленно обернулся, глядя на неё с лица и до пят. Ацилия закинула руки, вытаскивая волосы из-под туники на спине, быстро свернула их в узел на затылке, не сводя глаз с хозяина. При её движениях туника играла, мягко обрисовывая её тело, грудь, ноги. Марций сомкнул губы, сглатывая.
— Посмотрел… — отвернулся, собираясь выйти.
— Господин? — позвала вдруг, и он обернулся к ней, задержавшись, — Спасибо… — промолвила негромко, глядя в глаза его, и он опешил от этой неожиданной благодарности, задрожали ресницы под нахмуренными бровями. Ацилия улыбнулась вдруг, — Скажите, что благодарности принимать приятнее, чем признания в ненависти?
Он выдохнул, откидывая голову назад, улыбнулся вдруг неожиданно, открывая белые зубы:
— Вон, на столе, твоя флейта, я нашёл её утром…
Ацилия дрогнула бровями удивлённо:
— Спасибо…
Он хмыкнул и вышел на улицу. Ацилия поджала губы. Неужели сердце его ещё способно на доброту? Ведь отпустил же он её тогда, в Нуманции, и у Овидия выкупил, но вчерашнее…Боги…Она закусила нижнюю губу и замотала головой, понимая, что вчерашняя пережитая боль и вчерашнее унижение затмевают всё! Святые боги.
Она вздохнула, поникая плечами. Выбираться надо отсюда.
* * * *
Полог палатки был подвязан и солнечный свет падал в атриум, освещая рабыню, сидящую на триподе посреди помещения, она расчесывала свои волосы, аккуратно разбирая ещё влажные тёмные пряди. Марк наблюдал за ней исподволь, покусывая кончик стиля, — он писал письма и приказы. Обдумывая содержание их, смотрел на девчонку, на её чёткий профиль; она сидела как раз боком к свету, а вторым боком к нему, свет очерчивал её лицо, и, увлечённая, она не замечала, что на неё смотрят. Но скоро солнце зайдёт, уже глубокий вечер, и в палатку входят лишь последние лучи. Девчонка осторожно провела по волосам гребнем, и дёрнула губами от боли, что-то осталось ещё в этой пряди, недочесанное.
Она из Нуманции, родилась в ней, родители её — коренные римляне, отец Гай Ацилий Юстас — скандальный сенатор, его обвинили в неблагонадёжности и выслали из Рима, посчитав опасным для Республики. Марций плохо знал, что именно опасного он сделал, но фигура сенатора сомнительная, он и сам-то об этом узнал через вторые руки, буквально перед тем, как оказаться здесь, в Ближней Испании. Ацилий Юстас — видный человек в Нуманции…был, один из подстрекателей бунта, только подливал масла в огонь. Хотя в Риме у него остались влиятельные и богатые родственники, если они узнают, что дочь его жива и в рабстве…