Нуониэль. Книга 1
Шрифт:
— Что-что, а кони знатные, — сказал Закич. — Таких сразу видно. Тяжёлая порода. Кость широкая. Сколько же сена в него? Неужто, хватает?
— Об чём ты говоришь? — спросил его Бедагост.
— А тебе ли не знать? Я как увидел в стойлах того жеребца, сразу понял — гостей у вас нынче много. Только вот что же они хоронятся от честных людей? Коли дурного не затеваешь — выходи на свет божий. А раз таишься, не горюй потом оттого, что люди на тебя напраслину наговаривают. Ну что молчишь, старик? Говори теперь, кто этот ваш таинственный гость на знатном коне.
Ломпатри, Воська и нуониэль в это время искали во тьме дом звездочёта. Небо затянули тучи, спрятав от взора ровные очертания
— А вы, дербенские, упрямые, — обратился к нему Ломпатри. — Одного отказа вам мало? Не буду бегать по всей провинции в поисках ваших чад! Гиблое это дело и напрасное.
Таинственный посетитель подошёл к столу и поднёс лучину к толстой свече из пчелиного воска. Над ней с шипением появился мерный огонёк.
— Это правда, — низким и очень глубоким голосом сказал незнакомец, — дербенские — они такие. Я не отношусь к их числу.
На столе стояло ещё несколько свечей, и незнакомец зажигал их одну за другой. Тёмная горница постепенно наполнялась светом, открывая и лицо таинственного гостя — верзилы с длинными чёрными волосами, свободно ниспадающими на широкие плечи, густыми бровями, маленькой острой бородкой и седеющими усами. Облачён он был в короткую серого цвета тунику, подпоясанную узорчатой шёлковой лентой. Таких изысканных лент крестьянам Дербен никогда не достать, однако то, что гость этот особый, Ломпатри понял не по этому. На груди большого человека красовался внушительных размеров амулет атарийского рыцаря. Как только Ломпатри увидел игру пламени свечей на золоте рыцарского медальона, он сразу же сделал шаг вперёд.
— Моё имя Ломпатри Сельвадо, — громко произнёс он. — Я подданный атарийского короля Хорада и владыка провинции Айну.
Незнакомца в этот момент как молнией ударило. Он так и застыл над столом со свечами, держа в руках лучину. А лучина продолжала гореть, и её пламя уже коснулось его пальцев. Незваный гость дёрнул рукою и обронил лучину на пол. Он затушил её дорогим кожаным сапогом с латунной обивкой по краю подошвы.
— Эка судьба, — усмехнулся незнакомец, — Ломпатри! Значит, не обманули меня глаза: увидал вас на коне этим вечером. Не обманули меня и уши, когда я услышал глас вашего слуги. Меня так и передёрнуло в тот миг. Сами Ломпатри из Айну прибыли туда, где их благородие меньше всего ожидали увидеть. Судьба — это воистину наизагадочнейшая вещь. Признаюсь, я плохо разглядел вас сегодня вечером, и надежда на то, что это вовсе не вы, не покидала меня до этого момента. Именно вы — причина, по которой меня отправили в путь. И с самого начала своего путешествия, меня мучил вопрос — искать вас или же избегать.
Ломпатри сделал несколько шагов вперёд. Воська продолжал
— Даже при тусклом свете ваше лицо кажется мне знакомым, — сказал Ломпатри. — Но где именно мы встречались, я сказать не могу. Вы не назвали своего имени, когда я открыл вам своё. Полагаю, это значит, что ваши намерения на мой счёт выходят за рамки разговоров, и нам в ближайшее время придётся скрестить мечи. Если мои догадки верны, то я попросил бы вас поторопиться: не люблю умирать после полуночи.
— Я рыцарь Вандегриф Акирский, вассал господина Мастелида, благородного рыцаря и вашего извечного соперника.
Ломпатри вздохнул и провёл рукою себе по затылку.
— Воська! — буркнул он слуге, — пойди отыщи Закича и спроси, сколько ещё до полуночи.
Воська как ошпаренный, выпрыгнул из дома звездочёта, а Ломпатри медленно подошёл к столу и сел напротив Вандегрифа. Стол перед ними горел маленькими белыми огоньками, отражавшимися в больших глазах нуониэля, который с любопытством наблюдал за движением пламени, а за разговором двух рыцарей совсем не следил. Так же на столе лежал украшенный медными обручами рог. Вандегриф держался за него, как человек держится за рукоять меча в ожидании нападения.
— Этот нелюдь обязательно должен здесь сидеть? — спросил Вандегриф.
— Презираете нелюдей? — спросил Ломпатри.
— А у меня должны быть причины их уважать?
— Дело ваше. Однако, вас, господин Вандегриф, послал рыцарь Мастелид? — спросил Ломпатри. — Неужели он снова желает сойтись со мною на турнире? Если мне не изменяет память, последние три раза, что мы скрещивали пики, господин Мастелид глотал песок. Хотя, я не припомню и одной победы благородного господина Мастелида на турнирах.
— Возможно, слава моего нанимателя не шагает впереди него, — ответил Вандегриф, — но он всё ещё остаётся моим сюзереном. Я не хотел бы доказывать вам благородство его имени в поединке.
— Стоит ли так беспокоиться, господин Вандегриф, — уже с улыбкой сказал Ломпатри. — С нами, за этим скромным столом, находится не менее благородный, чем мы с вами челов… Прошу прощения. Не менее благородное, чем мы с вами существо. Это господин нуониэль, мой спутник, и тот кому я обязан жизнью. Из-за ранения он не может принять участие в нашей беседе, но со слухом у него всё в порядке. И если вы позволите, мы спросим у него, смел ли я сейчас в своих речах порочить имя вашего сюзерена Мастелида.
— Я рад, что вы не питаете ненависти к нелюдям. Однако я вижу куда больше благородства и достоинства в конях, нежели в тех, с позволения сказать, существах, которые живут за пределами Троецарствия, — ответил Вандегриф, поглаживая свой рог с медными оковками.
Дверь чуть с петель не слетела, когда Воська и Закич вломились в горницу. Воська тяжело дышал и глядел на всех выпученными от страха глазами. Закич тоже кипел от возбуждения, но старался не показывать этого. Он подошёл к лоханке с водою, зачерпнул оттуда деревянным ковшом и сделал несколько глотков.
— Тучи нынче, — сказал он. — Звёзд не видать — точно не скажу. А так где-то менее часу осталось до полуночи.
На дворе послышалась возня. За тусклым рыбьим паюсом на окнах показались лица крестьян. Закич сел возле печи и сделал ещё несколько глотков.
— Ты что их приволок? — спросил Ломпатри, кивая на любопытных, виднеющихся за окнами.
— Сами пришли, — невозмутимо ответил Закич. — Хотят видеть, как рыцарь драться будет.
— В таком случае, — сказал Ломпатри, — нам стоит начать незамедлительно.