Няня на месяц, или я - студентка меда!
Шрифт:
«Еще» предложить не успеваю, на меня выразительно смотрят, и я замолкаю.
Во избежание.
Купания в фонтане, например.
— Вы хотя бы ели сегодня? — отнимая бутылку, спрашивает наконец Кирилл Александрович.
— Угу, — я активно киваю китайским болванчиком, в тишине, какой-то нашей с ним, поскольку внешний мир шумит все также, мне сидеть надоело, — мы два раза в кафешки заходили. Один раз в пиццу, а второй в нормальную. Суслики даже суп съели!
Водой, кою некоторые решили столь невовремя испить, Кирилл
— Что? — переставая долбить его спине, возмущаюсь я.
На всякий случай.
— Дарья Владимировна, они не едят суп.
— Ну… — я замешкалась, — я умею убеждать.
Шантажировать.
И обещать сотку, если съедят суп.
— Как?
От ответа меня спасают сами суслики.
— Кирилл! Кирилл! — раскинув руки, они наперегонки несутся от боковой дорожки и Милы с Ромычем.
На мгновение мне кажется, что Лавров не удержится и в фонтан купаться отправится вместе с монстрами, но он их ловит и по макушкам треплет.
И замирает.
Я же смотрю, как Мила в отдалении машет рукой и жестами показывает, что потом позвонит. Хорошо, ответить я не успеваю, потому что зловещее шипение заставляет оглянуться на Кирилл Александровича.
— Штерн…
Он разворачивает ко мне сусликов.
И я вздрагиваю.
Черт.
А точнее Чеширский кот, у коего улыбка больше на Челси тянет, и зеленое неопознанное чудовище.
[1] Топочка — топографическая анатомия и оперативная хирургия.
Глава 9
— А-а-а-а-а-а-а, — Ян завывает на одной ноте, старательно завывает.
И соседи снизу ему столь же старательно аккомпанируют по трубам.
— У-у-у-у-у, — продолжает дальше повторять алфавит суслик, когда я, удерживая одной рукой его голову, пытаюсь второй оттереть дурацкий грим с другой щеки.
Офигенно стойкий грим.
Ни водой, ни с мылом он стираться не стал, и купленные — до магазина, сверкая глазами, сгонял Кирилл Александрович — средства для снятия макияжа на любой вкус и цвет лишь слегка его размазали, ухудшив ситуацию.
Из неопознанного зеленого чудовища с желтыми глазами Ян стал… Гринчем. Об этом завороженно сообщает притихшая Яна, сидящая рядом с братом на стиральной машине в ванной. Ее отмыть тоже не получилось.
— Не, он Шрек, — я не соглашаюсь и переключаюсь на лоб, а Ян на протяжное: «И-и-и-и…»
— А, по-моему, больше на Халка похож, — вносит свою лепту от дверей Кирилл Александрович.
Он, к моему удивлению, даже почти не сердится, ибо смирился.
Кажется.
По крайне мере его бормотание: «ну хотя бы живы» вполне можно принять за смирение и осознание, что да, главное — все живы, а разнесенный в хлам дом, спаленная кухня или несмываемый красочный ужас — это уже второстепенные мелочи жизни.
— Или у суслика ветрянка, — глядя на гневно сопящую
— У нас однажды вызов был, — Кирилл Александрович ухмыляется, — дитё на себя полный флакон вылил и губы с языком все зеленые были, родители перепугались, что он ее напиться успел.
— И что? — я на миг оглядываюсь и даже Ян притихает, с любопытством слушая. — Посоветовали сфотографировать и наслаждаться зрелищем?
— Ага, — Лавров хмыкает, — он ее лизнул и пить не стал, ему видите ли не понравилось.
— Ну-у-у, — суслики тянут вместе и на дядю смотрят обиженно.
История их не впечатлила.
Меня же не впечатлили средства для снятия макияжа.
— Все, — я бессильно опускаю руки, — сдаюсь. Это несмываемо.
Оттолкнувшись от стены, Кирилл Александрович подходит ко мне, и сусликов мы меряем одинаково критичными взглядами.
— Через час Ника звонить будет, — хмуро сообщает Лавров и на мой недоуменный взгляд со вздохом поясняет, — моя сестра.
Мама сусликов?
— Ну звонить — не значить видеть… — бодро начинаю я.
Но Кирилл Александрович уточняет:
— По скайпу звонить.
— Значит видеть, — заканчиваю упавшим голосом.
И мы с ним уныло переглядываемся и снова смотрим на сусликов, а те, сложив руки на груди и гримасничая, показывают нам языки.
— Мама испугается, — зловеще сообщает Ян.
— Опять скажет, что ты за нами плохо следишь, — ябедничает Яна.
А лучший дядя, игнорируя мой взгляд, задумчиво информирует:
— Знаешь, у меня где-то мочалка была из сизаля.
— Это которая самая жесткая?
— Ага.
— А пенза есть? — я кровожадно предлагаю альтернативу.
— Наждачку можно поискать, — с энтузиазмом окликается он.
И глаза сусликов с каждым нашим словом округляются все больше, и улыбки медленно сползают с их бледнеющих лиц.
— Не надо пензы… — испуганно шепчет Яна, прикладывая ладошки к разрисованным щекам.
— И наждачки тоже, — сглатывает Ян.
Визжат они хором и, шустро лавируя, пытаются сбежать. Вот только Лавров их перехватывает поперек талии и поднимает, прижимая к себе. Ноги сусликов молотят воздух, вопят они радостно, хохочут.
И мой возмущенно-сердитый возглас вырывается раньше, чем я его даже осознаю:
— Кирилл Александрович, осторожней!
Они уже в коридоре, он их тащит под мышками, кружится и грозным голосом обещает позвать Мойдодыра для самых нечистых трубочистов. И от моего вскрика Лавров разворачивается, смотрит с удивлением, насмешливо приподняв брови.
— Штерн, я своих племянников никогда не уроню.
Он утаскивает их в гостиную, и счастливое повизгивание с рычанием раздается уже оттуда, а я смотрю на зеленый ватный диск, все еще зажатый в руке, и приваливаюсь к машине.