Ныряльщица
Шрифт:
«К’ярд!»
«О, ты все-таки нашла правильное слово».
Я присылаю ему злой смайлик.
«Это твое обычное состояние, сделай лицо попроще».
Нет, он еще и издевается!
«Если ты не прекратишь писать всякую ерунду, я не буду с тобой разговаривать».
«Ты и так не особо разговорчивая, но я могу делать это за двоих».
Теперь мне хочется треснуть его
«К’ярд, если тебе действительно есть о чем поговорить, давай сделаем это во время большого перерыва. Идет?»
«Ты приглашаешь меня на свидание?!»
«И-Д-И-О-Т!»
Я пишу это именно так, выразительно большими буквами, после чего собираюсь с концами выключить тапет, когда мне падает новое сообщение:
«Вирна, я пошутил».
Не знаю, что меня останавливает, то ли это его «Вирна», то ли… сама не представляю, что.
«Увидимся во время перерыва в столовой?»
Я ничего не отвечаю.
«Если ты не хочешь есть, можем в парке».
Ничего не пишу.
«Но там холодно и сыро».
В конце концов хватаюсь за перо:
«Хорошо, давай в столовой, но ты меня больше ни разу не будешь дергать на занятиях».
«Договорились».
И он правда не дергает, все оставшееся время, даже когда мне самой невыносимо хочется отвлечься, я сижу и слушаю лекцию, потому что К’ярд ничего больше не пишет. Но он и так уже написал достаточно, и вчера тоже сказал более чем. Это была просто шутка, ничего кроме, но эта шутка почему-то не выходит у меня из головы.
С той минуты, как я вспоминаю это его «девушка», лекция окончательно идет боком, и все, что я делаю — это смотрю на часы. Время, как назло, тянется невыносимо медленно, и когда звенит звонок, я, едва попрощавшись с Кьяной и Харом, вылетаю из аудитории. До столовой не так уж далеко отсюда, и за парочку поворотов я заставляю себя сбавить шаг, чтобы не выглядеть запыхавшейся.
Впрочем, наверное, я все равно выгляжу', поэтому когда вижу его, на ходу поправляю волосы и спрашиваю как можно более небрежно:
— Привет. Ты про Эн хотел поговорить?
Он смотрит на меня, смотрит как-то слишком долго, и под его взглядом мне становится невыносимо жарко. Правда, еще горячее становится, когда К’ярд произносит:
— Про нас.
— Что значит — про нас?
То, что я спросила это, глядя ему в глаза, до меня дошло уже постфактум, горящими щеками и слишком откровенным желанием сбежать. Хотя куда мне от него бежать в Кэйпдоре? Нет, куда мне от него бежать в Ландорхорне? Куда мне вообще от него бежать?
— Про нас — это то, о чем не говорят на голодный желудок, — не дожидаясь ответа, меня подхватывают под локоть и увлекают за собой.
Сегодня в столовой на нас смотрят все без исключения,
— Что будешь? — интересуется он, на ходу изучая интерактивное меню, и, кажется, тоже совершенно не замечает этих взглядов.
— У меня есть деньги, — говорю я и тянусь за картой.
К’ярд тяжело вздыхает.
— Деньги не едят, Мэйс.
Я смотрю на него.
— Ты меня прекрасно понял.
— В этом-то и проблема, — я не успеваю открыть рот, когда он уже делает заказ. На двоих.
Мне невыносимо хочется заказать себе отдельно, а потом посмотреть, как он будет все это есть, но я решаю, что лучше об этом говорить. Раз уж зашел разговор «про нас».
— Я не хочу, чтобы ты за меня платил, — говорю я, когда мы садимся за столик.
— Ты хочешь сказать, что я не в состоянии заплатить за свою девушку?
Нет, надо было все-таки взять себе что-нибудь отдельно. А воды попросить из холодильника, чтобы его полить.
— Я не твоя девушка, К’ярд.
— Да ладно? — Он приподнимает брови. — Почему?
Вопрос ставит меня в тупик.
— Потому что я человек, а ты въерх.
— Это должно меня смутить?
— Нет, это смущает меня.
— Почему?
— Я сейчас полью тебя соком.
— А я полью соком тебя, — замечает он совершенно серьезно. — Хороши мы будем, оба политые соком, правда?
С ним невозможно говорить серьезно. Несерьезно, впрочем, тоже: для сына правителя Ландорхорна не существует преград, границ, которые нельзя перейти, и я совершенно не представляю, что с этим делать. Почему на его месте не мог оказаться любой парень, обычный, простой, че-ло-век? Просто такой же невыносимый и такой же, к которому меня тянет со странной, все возрастающей силой… но похоже, он такой один. И с этим надо что-то делать, потому что если ничего не сделать с этим сейчас, потом будет поздно.
— Слушай, Лайтнер, — говорю я. — Мы оба прекрасно понимаем, что твоей девушки из меня не получится. Мы для этого слишком разные.
— Так даже интереснее.
Вздыхаю.
— Интереснее для кого? Для всех в Кэйпдоре? Для прессы? Для твоей семьи?
— Это все, что тебя волнует?
Я моргаю.
— А этого мало? По-моему, более чем достаточно.
— По-моему, это все едхова хрень, — он морщится. — Прости, Мэйс, но я устал ходить кругами, как Эн вокруг рифа. Лично мне важно только одно: ты хочешь со мной быть, или нет?