o 26827bf23e6c9ef9

Unknown

только

случайно. Например, мужчине не хочется, чтобы она была женой другого, и

он

глубоко сожалеет, если не может любить ее законно, но в отношении к

женщине

второго типа зло в том, чего он хочет, в "особом аромате", за которым

он

гоняется. На самом же деле аромат ее лица - в явной чувственности, хмурости,

хитрости или жестокости. А аромат ее тела в достаточной степени явно

далек

от того,

что данный

мужчина называет красотой. Скорее, по здравом

размышлении,

он описал бы его как уродство, но благодаря нашему искусству такой

аромат

легко сыграет на нервах его чувственной одержимости.

Подлинную пытку бесовская Венера приносит, конечно, как любовница.

Но

если пациент -- христианин, то, если как следует

нашпиговать его всей этой чепухой про "неотвратимую и

всепрощающую"

любовь, его можно женить на ней. А это -- дело стоящее. Ты потерпел

неудачу

по части блуда и по части одинокого самоудовлетворения, но есть

другие,

косвенные методы, позволяющие использовать человеческую похоть на

его

погибель. Между прочим, они не только эффективны, но и восхитительно

милы,

так как несчастье, вызванное ими, очень приятно и изысканно.

Твой любящий дядя Баламут.

ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ

Мой дорогой Гнусик!

Да, период эротических искушений -- прекрасное время, чтобы

напасть

заодно и на раздражительность подопечного. Можно даже направить главный

удар

именно туда, если пациент думает. что это -- всего лишь "заодно". Но в

это

время, как и во

всякое иное, дорогу для нападения нужно готовить, затемняя при

этом

разум.

Люди гневаются не от простой неудачи, а от неудачи, воспринятой

как

несправедливость. Чувство же несправедливости основывается на

представлении,

что их законные требования не удовлетворены. Чем больше требований к

жизни

предъявит подопечный (под твоим руководством), тем больше он будет

ощущать

несправедливость и тем чаще он будет в плохом настроении. Ты, может

быть,

обратил внимание на то. что он особенно сердится, когда

время,

предназначенное им для собственных потребностей, у него

отнимают.

Неожиданный посетитель, явившийся как раз тогда, когда он надеялся

спокойно

провести вечер, или жена друга, болтающая, когда он собирался

поговорить с

ее мужем, выведут его из равновесия. Пока что он не успел стать

достаточно

злым или ленивым, чтобы ненавидеть эти маленькие требования

гостеприимства

сами

по себе. Они раздражают его, потому что он считает время

своей

собственностью, и ему кажется, что его обкрадывают. Ты должен

ревностно

охранять это странное предположение: "Мое время -- мое!" Пусть ему

кажется,

что он начинает каждый день как законный владелец двадцати

четырех

часов. Пусть ему представляется тяжелым налогом та

часть этой собственности, которую он оставляет на работе, и

щедрым

пожертвованием -- та, которую он отводит на религию. И никогда не

позволяй

ему усомниться в том, что совокупность времени каким-то таинственным

образом

принадлежит ему сызмальства.

Здесь перед тобой щекотливая задача. Тебе надо, чтобы он держался

идеи,

столь нелепой, что даже мы не сумели ее оправдать. Твой подопечный не

может

ни создать, ни удержать ни мгновения времени, оно дается ему даром; с

таким

же успехом он вправе считать своими солнце и луну. Кроме того, теоретически

он готов всецело служить Врагу, и, если бы Враг лично предстал перед ним

и

хотя бы на один день потребовал от него такого служения, он бы, разумеется,

не отказался. Для него не было бы бременем, если бы главная тягота этого

дня

состояла в слушании разговоров какой-нибудь глупой женщины. И для

него

необременительно до разочарования, если бы Враг дал ему полчаса, сказав:

"А

сейчас иди и делай что хочешь". Задумайся он хоть на мгновение над

своей

собственной идеей времени, даже он смог бы понять, что он каждый день

именно

в такой ситуации. Когда я советую тебе лелеять в нем эту идею, это никак

не

значит, что надо давать ему какой-нибудь убедительный аргумент.

Таких

аргументов нет. Твоя задача -- вроде цензуры. Не разр

ешай его мыслям касаться этого вопроса. Окружи его мраком, и

пусть

среди мрака покоится молчаливое, неисследованное и сильное чувство:

"Мое

время -- мое!"

Вообще, чувство собственности всегда следует поощрять. Люди

вечно

заявляют о своем праве собственности, что звучит

одинаково смешно как на небесах, так и в аду. Мы же должны их в

этом

поддержать. Основная причина современного вызова

целомудрию в представлении людей, что они "собственники" своих

тел,

этих глубоких и опасных владений, где пульсирует энергия, создавшая