О-3-18
Шрифт:
— Боюсь, я не слышала, чтобы у волколюдов развивался рак. Но оргазмов не так много, как хотелось бы, тут вы правы!
Зельда смеется, и Шайль тоже. Ручка звонким ударом по решетке прерывает веселье.
— Бибик. Чем он любил заниматься в свободное от ловли грызунов время?
— Он любил воровать лекарства из аптеки. Однажды ему сломали оба мизинца, пытаясь отучить от этого дела.
«Интерес к веществам».
— Получилось?
— На некоторое время. Пока мизинцы срастались. Потом Бибик стал умнее. Он стал платить мальчишкам
«Стратегическое мышление, организованная преступность несовершеннолетних». Нет. Не так. «Организованная» перечеркивается, снизу приписывается: «организация». Несколько косых линий, делающих упор на это слово. Шайль поднимает взгляд.
— Отличный план. А что Бибик делал с веществами?
— Вы отчаянно пытаетесь докопаться до истины, да, детектив? — улыбается Зельда. — Сколько новых зацепок я вам дала?
— Ровно три. Теперь я буду вынюхивать слухи про Бибика, сломанные мизинцы и мертвых крыс, — съязвила Шайль. — Если вы не хотите рассказывать про брата, можем снова пообщаться про оргазмы. Какую позу вы предпочитали с супругом?
— Он предпочитал. Драл меня раком так, словно от этого зависит судьба мира.
— Возможно, мир и правда стал бы чуть лучше, если бы все мужчины предпочитали драть раком, — замечает Шайль.
— Вы считаете, что это хорошая поза? Поспешу вас разочаровать, молодушка, это отвратительная поза.
— Нет-нет, я не о том. Один из моих бывших предпочитал заниматься сексом лицом к лицу.
— Кхм! Эта кошмарная, порочная «миссионерская»?
— О да. Его похотливый взгляд я нескоро забуду, — Шайль улетает в воспоминания и морщится, торопливо возвращаясь в реальность.
— А в какой позе у вас был самый яркий оргазм? — Зельда закидывает ногу на ногу.
Детектив некоторое время копается в памяти. Усмехается, уцепившись за самые сладкие мгновения, угодливо всплывшие на поверхность.
— Однажды мне неплохо отлизали, — признается Шайль. — Парня было не оторвать.
— Правда? — Зельда подбирается, и ее побитое лицо словно озаряется. — Я так и не нашла за свою жизнь любителя поработать языком правильно.
— В тюрьме будет много любительниц. Вас ждет незабываемый опыт, если рак матки не помешает, — мрачно обещает детектив, выводя в блокноте бессмысленный знак.
Это было что-то среднее между прямоугольником, квадратом и кругом. Сложно описать так, чтобы художественные навыки Шайль легко удалось представить.
— Вы меня поддерживаете или угнетаете?
— Скорее поддерживаю, — честно отвечает девушка. — Вы ведь не думаете, что сексуальная жизнь кончается в здании суда?
— Хм. Нет, не думаю. Тут вы правы, детектив, — Зельда некоторое время размышляет. — Спасибо, обнадежили. Я совершенно забыла о том, что в тюрьме будут другие заключенные. Морально готовилась к годам молчания.
— О нет, молчать вы будете только во время… —
— Как интересно, — Зельда тянет усмешку. — Теперь мне не терпится посмотреть на тюрьму. Вы бывали там?
— Каждый полицейский бывал. Видела и женскую, и мужскую часть. Про мужскую лучше не рассказывать, чтобы сберечь светлое представление о мужчинах.
— Что же, надеюсь, все будет так, как вы описали.
— Только после того, как ваша рука заживет, придется начать работать. Но вряд ли это вас сильно пугает, не так ли?
— Совершенно не пугает. Особенно если получится доставать крем для рук и обезболивающее.
— Получится, не переживайте.
Ручка перестает мучить бумагу и принимается за решетку. Металлический звон ровным тактом сотрясает воздух.
— Бибик. Каким он был по характеру? Чем «жил», если можно так выразиться? — спрашивает Шайль, готовясь записывать мелочи и запоминать все остальное.
— Лекарства. Он постоянно тянулся к этой теме. Он был необразованным безумцем, но он очень хотел создавать лекарства… Однажды он заварил чай из волчьей ягоды и подорожника.
— Кто стал жертвой?
— Мать. Неделя горячки и ужаснейшего поноса. А потом уже сам Бибик пострадал — его выпороли ремнем, и задница распухла до таких размеров, что могла бы стать второй луной в небе.
— Забавная и поучительная история. Значит, мать выжила, правильно?
«Отравитель». «Лекарства». «Смеси».
— Выжила. Но после этого с желудком начались проблемы.
— Сожалею. Дети иногда невыносимые проказники, — кивает Шайль, внимательно изучая Зельду. Та раздобрела после болтовни и подействовавшего обезболивающего. — Теперь я хотела бы узнать, что Бибик думал о вас.
— Обо мне?! — женщина раскрыла глаза настолько, насколько позволяли распухшие мягкие ткани. — Откуда я знаю, что этот козел обо мне думал?
— Я вот знаю, что отец меня ненавидит. Половина сестер хочет убить, другая половина — излечить.
— Вы чем-то больны? — Зельда цепляется за любую возможность отвести диалог в сторону.
— Да, — кивает Шайль, но возвращает тему на прежние рельсы. — Реакции родственников не всегда однозначны, но за годы жизни с ними не трудно догадаться, что про вас думают. Что про вас думал Бибик?
Зельда замолкает. Явно собирается с мыслями. Детектив не торопится. Ей нужно поддерживать баланс между важными вопросами и бессмысленными. Никто не любит односторонние разговоры. Поэтому молодые детективы часто умирают или срываются. Они очень хотят услышать, но не умеют слушать. У подозреваемых это вызывает раздражение с разным исходом.
— Наверное, Бибик меня любил, — с удивлением отвечает Зельда. — Он всегда защищал меня. И когда узнал про рак матки, то дал хорошие рекомендации.