О детях и прочей нечисти
Шрифт:
Ближе к ночи -- ну, это если по Мудангу ориентироваться, -- из-за баррикад выбирается Ажгдийдимидин. Он приходит в кухню, где мы всем комплектом, кроме бога, режемся в настольную игру, и являет нам глубоко потрясённое выражение лица.
– - Ужинать будете?
– - спрашивает его Кир, поняв, что Старейшина подвис и нуждается в перезагрузке.
– - Не отказался бы, -- отвечает Ажги-хян, что само по себе странно: можно ведь было просто кивнуть. Но он ещё и продолжает: -- А можешь мне ещё гармарры сделать, пожалуйста?
Лицо его при этом становится ещё
– - Та-ак, -- протягивает Унгуц.
– - Это что же Умукх-хон с тобой сотворил?
– - По всей видимости, он меня запечатал, -- вздыхает духовник, садясь за стол.
Мы с Азаматом переглядываемся.
– - Только на время перелёта, как я понимаю?
– - осторожно предполагает Азамат.
– - Надеюсь, -- нервно откликается духовник, таращась в стол.
– - Ладно, не переживайте, в крайнем случае, Ирлик распечатает, -- успокаиваю я.
– - А пока наслаждайтесь речью.
Духовник понуро кивает и принимается есть поставленный перед ним суп, запивая гармаррой.
Наутро, как обычно, не обнаружив мужа в постели, я выползаю в общественное пространство и вскоре нахожу Азамата в компании Умукха и Янки, которую её мужчина вчера до бога не допустил из суеверного ужаса.
– - Ага, -- сонно, но ехидно говорю я, -- Ирнчин с утра пораньше за рулём, а ты -- общаться?
– - Ну ещё бы, Лизка, ты что!
– - фыркает Янка.
– - Это ты с богами по выходным бухаешь, а я вообще не в курсе, как будто на другой планете живу! Мне же интересно. А Ирнчина я ещё нескоро прощу, и десять раз подумаю, хочу ли я действительно за него замуж выходить. Ты знаешь, что он мне вчера устроил?
Азамат с Умукхом озабоченно переглядываются.
– - Эмоциональный шантаж?
– - предполагаю я из личного опыта.
– - Щаз! Он просто в дверях встал, и всё! Типа, не пущу -- и как хочешь! И сегодня уходя каюту запер. Хорошо хоть телефон не отобрал, я Азамату позвонила, чтобы выпустил. Ну ты представляешь, какой козлина!
Я окончательно просыпаюсь, освежённая новостями.
– - Он тебя собрался там весь полёт голодом морить?
– - недоверчиво уточняю я. Как-то до сих пор я не замечала за муданжцами таких накренений мозгов.
– - Нет, завтрак он мне принёс, и ужин вчера тоже, -- выпятив губу поясняет Янка.
– - Но это его совершенно не извиняет.
– - Вы же понимаете, он глава национальной безопасности, -- вкрадчиво и, видимо, не в первый раз напоминает Азамат.
– - Это определённым образом сказывается на личности...
Янка извлекает заткнутую сзади за пояс джинсов силиконовую лопаточку для жарки и, угрожающе потрясая ею, заявляет:
– - На его личности вот это скажется, как только он посмеет ко мне хоть на полметра приблизиться!
– - Вы прямо как Укун-Тингир, -- прищурившись от улыбки замечает Умукх.
– - Да, кстати!
– - оживляется Янка.
– - Мне очень импонирует мысль запереть кое-кого в подземной пещере на двести лет! Нет, правда,
Азамат тяжело вздыхает.
– - Меня никто запирать не пытался и, надеюсь, не попытается, -- многозначительно произношу я, косясь на мужа.
– - А вообще, дорогой, поговорил бы ты с Ирнчином на эту тему как-нибудь... по-мужски.
Азамат кроит кислую мину.
– - Да, я уже пришёл к тому же выводу, но совершенно не уверен, что из этого выйдет что-то путное. У Ирнчина не так уж много причин прислушиваться к моим советам на личном фронте.
– - У него есть одна очень веская причина!
– - продолжает возмущаться Янка.
– - Потому что пока он мне под страхом смерти не поклянётся, что такое не повторится, во ему, а не свадьба, и вообще может про меня забыть!
На "во" она предъявляет самый выразительный жест, на который способна, и Азамата это слегка коробит -- как же, женщина... Умукх, однако, рассматривает Янкины пальцы с интересом.
– - А что значит этот жест?
– - любопытствует он.
– - Что я ему вставлю и проверну!
– - рычит Янка.
– - Что? Куда?
– - не понимает Умукх.
Азамат морщится и просительно смотрит на меня.
– - Пойдём завтракать?
– - Пошли, -- соглашаюсь я, давясь смехом.
– - Ян, ты только, когда объяснишь свои намерения, объясни также сферу употребления, а то если бог так выразится, кого-нибудь и кондратий хватить может.
Янка отвечает на языке хозяев леса, не иначе.
На пути к кухне Азамат выглядит несчастно, как будто съел что-то тухлое.
– - У тебя последнее время очень богатая мимика, -- замечаю я.
– - От меня набрался?
Он задумчиво трёт лицо руками.
– - До твоей мне ещё далеко. А так, вообще, мне всегда говорили, что у меня выразительное лицо. Ну, до...
– - А-а, то есть, у тебя наконец-то проснулись мимические мышцы!
– - резюмирую я.
– - Ну слава кому-нибудь там и моему крему!
– - Крем твой волшебный, да, -- улыбается Азамат.
– - И руки золотые. Но если хочешь с кем-нибудь разделить заслуги, то как раз с Умукх-хоном. Он ведь бог целительства, ему и благодарность.
– - Кстати, может, его попросить помочь? Ты, конечно, и так уже хорошенький, но надо бы довести дело до конца. Ты вообще пробовал когда-нибудь для него моцоги проводить или как там это делается?
Азамат задумчиво склоняет голову набок, раскладывая завтрак по пиалам.
– - Моцоги -- нет. Гуйхалахи возносил, конечно, правда, они лучше всего работают в моменты отчаянья, а мне, видимо, только казалось, что я до него дошёл. В целом я считал, что если уж боги решили меня изуродовать, просить их вернуть всё как было бессмысленно -- зачем-то же они это сделали. Алтонгирел тоже всё время твердил, что у всего есть своё значение, и что мы не можем предугадать высший замысел. Но это имеет смысл только если боги действительно планируют жизни людей. А я, страшно сказать, последнее время далеко не так в этом уверен... Так что, может, и правда имеет смысл попросить Умукх-хона...