О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1

Стрыйковский Мацей

Рингольт Альгимунтович, великий князь литовский, жмудский и русский, в году от Рождества Христова 1200 в Новогродке согласованно всеми сословиями был избран, лишь с тех пор пошел титул Великого княжества Литовского, когда Жмудь, Литва, Новогродок одному достались

Рингольт на Новом Городке осел, и в Кернове, И на Руси, и в Литве и в Жмуди, и в столице, Кунасове, Дружно всеми сословиями свободно избранный И шапками ясно провозглашенный. И когда уже так свободно и уверенно правил, Сразу же против него Святослав киевский взбунтовался Со Львом, владимирским князем и Дмитрием друцким, Получив помощь татарскую с князем белзским, луцким. Рингольт, долго не отягощая опытное рыцарство, Из Литвы и Жмуди собрал лагеря снаряженные, Желая оружием на оружие ответить, Сохранить и вырвать отчизну из страшной тревоги. Жмудское войско в центре шло, литовцы справа, И новгородские в середине шли отряды. Русские войска над Неманом лагеря укрепили, И татар шесть тысяч вереницей шли. И когда на двух полетах стрел из лука от них были, Рингольт крикнул своим: «О, рыцари милые,[120v] Поскольку речь идет о свободе, о, отчизна милая, Сегодня тебя спасти нужно мужественной силой! Сегодня жены, дети наши за нашим мужеством стоят, Которые сейчас в надежде сомнительной боятся. Сегодня все, что нам от предков досталось, Мы должны защитить, если мужественно будем стоять! О мощи говорить дальше не буду, ибо уже наступают, Как вижу, и хитро к Неману стекаются. Потому за мной, о, мужественные товарищи, следуйте, И в крови неприятелей жадно саблю мочите! Я сам с вами над ними сегодня победителем буду, И душу самого первого этим копьем добуду!» Так сказал.

И все они, взволнованные речью, Обещали при этом и стены толочь головой. Все зажглись и криком кричали, Дабы с неприятелем побыстрее встретиться. И русские князья стремительно подошли, Желая литовцев со жмудинами окружить. Но, хорошо построенные, сразу же Русь отбросили, И после этого в бой с большим гулом вступили. Крик, гул, кони ржут, стрелы градом железным летят, Раненые кровью истекают, иные замертво с коня валятся. На рассвете начав, до ночи бились, Пока все русские войска литовцы не разгромили. У Могильной, где Неман быстрым потоком бежит, Множество Руси с татарами побитыми лежит. Этих Титан жалеющий, лучистой головой Скрыл, спеша чрезвычайно в честь Атланта. И Рингольт стоять при своем остался по счастью марсову, Но с войском готовым должен был против немцев идти, Ибо крестоносцы в Пруссию при нем вторглись. Потому Пруссия, Литва, Жмудь войну начали. Вместе границы свои общие защищали И немцев из Пруссии почти изгнали, [121] Но с польской помощью Пруссию занял, Тот же орден крестоносцев и в Лифляндию ввели. Литву тоже хотели завоевать частыми набегами, Но от них мужественный отпор немцы всегда получали. Сегодня Марса ученики оные, если бы смогли, Наверняка бы потомкам гнусным удивлялись. Хоть сегодня, не как тогда, есть оружие промышленное Но всегда дорогую родину унижать позволяют.

О приходе ордена братьев крестоносцев немецкого дома, имени девы Марии в Иерусалим, в инфляндскую, потом в прусскую землю, с которыми долго Пруссия, Латвия и Курляндия, а дольше всего Литва и Жмудь, язычники, войны вели, которых Казимир Ягеллович – в Пруссии и Зыгмунт Август – в Лифляндии добили и искоренили

Показалось мне необходимым подробнее описать приход крестоносцев в эти страны, поскольку речь об их агрессии пойдет. Сперва, в году от Рождества Христова 1160, купцы из Любека и заморских стран, которые ради прибыли в разные страны плавать привыкли, прибыли с ветром попутным в северный порт в заливе моря Балтийского, где сейчас в Лифляндии Дунамунд и осмотрели Латвию (которая с Литвой, как сказал, одного рода есть), народ простой, лесной и грубый.

Когда воск, который из меда добывали, как мусор, из домов выбрасывали, так немцы этот мусор на корабли грузили, невероятную выгоду получая, и часто в Латвию приезжали на многочисленных кораблях, [121v] воск у них даром беря и мед, скот и шкуры, которых там большое изобилие было, что у народа дикого покупали или меняли. Потом с этими купцами некий Майнгардус, жрец из Любека, муж святой жизни, в Лифляндию заехал, где, между людом простым живя, языку научился и, построив себе часовенку, слово божье проповедовал и к крещению святому много язычников склонил. А немцев каждый день все больше прибывало, и они поселение, где сегодня Кирхольм, на острове посреди Двины, основали, и со временем Майнгардус был избран епископом инфляндским в году от Рождества Христова 1205. А потом немцы город Ригу начали строить, где на могиле этого Майнгардуса, возле фары, сделали надпись: ПЛП – «Здесь, внизу, отдыхают кости епископа Майнгарда». После чего на архиепископство лифляндское был избран некий Альбертус, ордена цистерианцев из Бремена, архиепископом бременским утвержденный. Этот тоже с выгодой слово божье сеял. И когда долг смерти заплатил, второй, с тем же имени Альберт, на его столицу архиепископскую вступил, при котором Латвия глупая только рассмотрела, что немцы на их шею прибывают и крепости строят. Тогда, бросив веру новопринятую, Литву, соседей, на помощь призывали и на немцев регулярно частые набеги устраивали. И едва их с земли рижской не изгнали. Архиепископ рижский, упомянутый Альберт, в немецкие земли послал [122] орден братьев крестоносцев собирать под названием рыцарей Христовых. Когда их несколько тысяч прибыло, выбрал между ними первым Вольквинуса, предоставил в его распоряжение третью часть доходов рижского архиепископства. И носили на белых плащах красный меч с крестом. С их помощью архиепископ язычникам мужественно сопротивлялся и замки густые, как сегодня видим, основал и укрепился. Потом, в 1218 году пруссы-язычники вместе с Литвой, вторгшись в кульминскую землю князя мазовецкого Конрада, все завоевали и Мазовше мечом и огнем вдоль и поперек поразоряли, и Плоцк, столицу Мазовша, сожгли с замком и костелом. Конрад, князь, будучи не в состоянии сам против язычников, пруссов и литовцев защититься, со всех сторон призвал крестоносцев под предводительством Кристиана, монаха цистерциенсов призвал, среди которых главным был Генрих, князь силезский, вроцлавский и любуский, и много другой шляхты польской. Когда с их помощью хелминскую или кульминскую землю у язычников отнял, Кристиана, монаха вышеупомянутого, первым у них епископом поставил, дабы язычников вере христианской учил, дав ему и наследникам его часть хелминской земли, в которой замки стояли: Грудзендз, Вапско, Копшивна, Вилиссас, Кольно, Рух, Радзынь, Турно, Дыново, Плохово, со всеми селами и фольварками, к тому же еще сто деревень вечным законом добавил.

Сверх этого епископ плоцкий Торунь и Пепов со всеми волостями [122v] и всяческим правом, как духовным так и светским, и десятинами подарил.

Это случилось в Ловиче вгоду от Рождества Христова 1222, однако эти крестоносцы не могли язычникам сопротивляться. Потому вгоду от Рождества Христова 1227 князь мазовецкий Конрад с Кристианом, кульминским епископом, послав к Альбрихту, рижскому епископу, братьев крестоносцев красного меча с крестом из Инфляндии призвали и землю добжинскую или дали для содержания под тем условием, чтобы всегда против пруссов были готовы. Но и те в битве, которая два дня продолжалась, пруссами и Литвой были побиты так, что только пять тысяч старших братьев спаслось, которые, презрев Добжинь, в Инфляндию вернулись. Потом, когда Литва и Пруссия регулярно на Мазовше нападали и грабили его, князь Конрад, усомнившись в силе своей, на сейме общем с епископом Кристианом решили призвать из Рима братьев крестоносцев немецкого дома рыцарей Христа имени(титула) Девы Марии, которые носят на белом плаще черный крест (которые незадолго до этого сарацинами из Сирии были выброшены), предоставив им всю кульминскую землю, что лежит между реками Вислой, Мокрой и Дрвенцей, под тем условием, что против пруссов и Литвы всегда будут бороться, а когда усмирят и победят, дабы землю куль– минскую вернули, и все земли, которые для борьбы с язычниками получили, дабы поровну по решению достойных людей, с княжеством мазовецким и его потомками [123] делили. Полякам дабы тоже никакого зла и неправды не причиняли, и их неприятелям советом и делом дабы не помогали, и против язычников в случае необходимости были готовы бы выступить. А если бы от тех условий отступили, дабы вину и в наказание имущество предоставленное уступили. Такое соглашение и постановление между Конрадом, князем мазовецким, и вышеупомянутыми братьями крестоносцами, мастером которых в то время был Германус из Зальца, что Григорий Девятый папа римский подтвердил. Об этом постановлении свидетельствуют книги старые, немецким языком написанные, хранящиеся в сокровищнице в замке любавском.

Добавил им также Конрад добжинскую землю и Нессов, замок в куявской земле. Епископ плоцкий Гедеон выделил им десятины некоторые из своего епископства и деревню с островом большим. Эти постановления крестоносцы скрывали, а грамоту с буллой золотой императора Фридриха Второго, в которой им подтвердил владение кульменской землей и кое-чего от Пруссии с куявской землей и поморским владением, ревностно хранили и показывали. А Конрад эти земли им никогда не давал. Потому подтверждение Фридриха, императора (по этой причине потом орден с поляками воевал) были мало весомы, так как никакого права раздавать эти земли не имел. Так семь высокопоставленных крестоносцев или комтуров, имея под собой 20000 солдат дома немецкого, сперва в добжинской земле во главе с князем Конрадом Ландыберским заняли, которого им Герман из Зальца, в Рим отъезжая, мастером поставил, [123v] взяв на оборону мазовшан и поляков против пруссаков.

Вгоду от Рождества Христова 1231возвели, который Фогельсанг, от пения птиц, назвали. И из этого замка вместе с мазурами и с помощью немецкой, которые добровольно на святую войну прибыли, пруссам– язычникам отпор дали и на их земли и волости часто набеги совершать начали. Потом Торунь, Рисемберг и много иных замков и городков за короткое время построили и стеной обвели. Пруссы тоже поставили два замка против крестоносцев, один над Вислой, выше Торуня, который Рогов назвали, другой возле Торуня, на этом месте сейчас стоит столичный костел кульменского епископства.

Пипинус, князь прусский, христиан большой убийца, построил третью крепость на озере, которое вплоть до сегодня называют Пипиново озеро. Все эти замки крестоносцы взяли в кратчайшее время, и, Пипина взяв в плен, распороли ему брюхо и, привязав одну кишку к дереву, так долго его вокруг водили, пока все внутренности не вынули и выпотрошили. Потом, вгоду от Рождества Христова 1234, прусские крестоносцы для более серьезного сопротивления язычникам укрепились с обеих сторон и вечную лигу и унию с орденом лифляндского рыцарства и мастером их, Вольквинусом, закючили и со своим гербом и знаком объединили, дабы оба ордена белые плащи с черным крестом носили, но под тем условием, дабы лифляндский мастер прусскому вместе со своим орденом подчинился [124] и к походу был готов. Это объединение подтвердил папа Григорий Девятый грамотой с золотой буллой.

Так, усилились объединением и помощью князей Рейха, часто на Жмудь и Литву набеги совершали, как ниже увидим.

И когда Вольгун, инфляндский мастер, со своим орденом Насытился уже курляндской и своей Латвии добычей, Собрал войско, желая Литву изгнатьс берегов Двины, И оттуда вжмудские замыслил идти страны. Выгнать, вырезать литовских и жмудских язычников, И церковь Христову у них утвердить Рингольт, услышав об этом, сразу же уезды свои Оповестил, дабы были готовы к обороне. Дав знать, что немцы против них замыслили, Дабы нас до последнего человека истребить и из памяти стереть. Но лучше, чтобы мы их дома не ждали, Но на их земле с ними встретились. Сразу же уезды литовские, об их вероломстве услышав, Уважая родину, желая ее оградить от опасности, Собрались с Рингольтом, и за две ночи Дошли из Кернова на берега Двины. В Инфляндию вторглись, круша вокруг волости, А Вольквин, не ожидая такой стремительности, Вышел против них с войском, там же у озера Начался бой суровый с утра до вечера. Вольквин, мастер, стыдя своих: «Ну, смело сейчас Бейте этих Христа неприятелей!» Сказав это, сам с мечом бросился на язычников, Там погиб, заколотый и конями затоптанный. Сразу же начался хруст страшных мечей, грохот оружия, Пока золотой Феб в море не скрыл лучи свои.[124v] Литве ночь не мешала,

потому что места знали, Немецкий строй с приходом темноты сразу смешался. Назад подались, и литовцы ночью их гнали, Пока все войска крестоносцев не разгромили. Пятьдесят старших братьев ордена пало, Со многими рыцарями, для язычников страшными. И Рингольт после битвы выступил против них с Литвой, Ленгард с волостью над Двиной разорил кроваво. Потом Монтвилу выделил десять тысяч для дела, Тот сжег окрестности Каркуса и Парнавы. А когда Дунамонт осадил, то немцы собрались и Бой начали, не успев собраться с силами. Литва в Жмудь с победой и добычей Ушла, громя крестоносцев в лесу засадами. И под Осел через море замерзшеепришли, Которые с рижской помощью у крестоносцев отобрали. Там комтура три души пало со множеством крестоносцев, Ибо не ожидали засады от хитрых язычников, Которые на море с войсками построились, И, везде, откуда немцы могли прийти, лед порубили. Когда немного замерз лед, снегом проруби покрыли, Куда крестоносцы, в ночи едучи, провалились. Второй мастер, Эрнест, желая отомстить за свое поражение, Вторгся в Литву, где Дрисвяты кружили воды. Но там и сам погиб с Гилардом комтуром. Литва Каркус поразоряла, идя по их следу. Там третий мастер, Бруно, в октаву праздничную У Тройдема дорогу преградил, где сражались Долго между собой, пока Бруно не был убит Так Рингольт границу по Двине успокоил оружием, Отчизну мужественно защищая, как Гектор.[125] Долг смерти платя, душу отдал Харону, А Литву поручил сыну Мендогу.

Этого Мендога Литва недальновидно и глупо в своих летописях не вспоминает, ибо был он первым коронованным из столицы папской литовским королем и более деятельным нежели все предки свои. А Литва в сказочных писаниях одно только о нем говорит: «Княжил-де Рингольт на Литве и Новогродке «много лет и потом умер, говорят немногие, что трех сыновей после русской битвы сделал, да непонятно какая судьба его трех сыновей была.

Мендог, или Мендольфус, Рингольтович, великий князь, а потом король литовский, жмудский и новгородский в году от Рождества Христова 1240. Sесundum сrоiniсоrum Prusiaе, Crоmеri, Miесhоvii еtс. Asеrtiоnis

Рингольт на государстве сына Мендога оставил, Тот войска литовские на Русь отправил, Племянники его были над ними гетманы: Товчивил, Викинт, Эрдвид, жмудские господа. Эти Марсом кровавым русских князей укротили, Смоленск, Полоцк, Друцк, Витебск Литве возвратили. Укрепили мечом государства свои, Не выпуская ради отчизны тяжелого оружия. Товчивил в полоцком княжестве правил, Эрдзивил смоленскую волость и часть друцкой взял, Довмонт Утяну держал, Тройнат – жмудское княжество, Викинт Лифляндию под немцами тревожил [125v] Мендог на Новогродке правил монархией, Но совершил ошибку из-за своих амбиций, Ибо родственников своих приказал обезглавить из– за хитрости государственной, Над племянниками тоже хотел учинить тиранство. Потому Товчивил, Викинт, Эрдзивил бежали В Киев, дабы там здоровье сохранить, А Данило, монарх русский, потом с ними Разорял Литву жестоко с пригородами новгородскими, Жажда войны взяла верх, воспламенила Мендога Жажда, из-за которой пали большие королевства. Пока всогласии жили, на своем стоя, Немцев и Русь били, границы расширяя. А тут бедную Литву общая ждет тревога, Викинт лигу с Лифлянтамизаключил против Мендога. Товчивил тоже Полоцкую Русь вооруженную собрал, Этот – немцев, этот русаков на Литву повел. Мендог, видя их вооруженную, воинственную силу И волости опустошенные отчизны своей милой, Из Литвы и Жмуди собрал рыцарство опытное И уезды построил, в войска рассчитанные. Так повел на Браславское озеро глубокое, При котором распростерлось поле широкое, Где ни холмиков, ни рвов не было, Только редкие дубравы стояли вокруг. На этом поле лагерь разбили, Немцы с Викинтом презрительно перед ними корчились. Рейтеров на конях фризийских Генрих, мастер, вел, И Товчивила с Русью во главе поставил. Трубы знак начала встречи дали И кусок Марса возник тут уже вспыльчивого. И Мендог построив свое войско строем, Произнес короткую речь, к ним обращенную, на родном языке: [126] «Мужи, товарищи и рыцари мои! Сейчас на вашем лишь мужестве земля родная держится, Которую вы лишь с малой надеждой видите И немцы высокомерные над нами смеются. Уже неприятели перед вами гарцуют, Уже ваши дворы рушат и села жгут, Уже к нам приближаются, гибелью нам угрожая, И отчизну милейшую мечом тревожа. Потому покажите сейчас непобедимую силу, За свободу, за богов, жен, деток милых!» Так сказал, и потом сам с саблей вперед пошел, Дабы этим войскам своим сердце в бою всколыхнуть. В то время немцы с Русью боевым строятся порядком, Литва им навстречу идет со страшным криком. Немцы оружием превосходят,Литва же – ловкостью. Так равная с обеих сторон разгорелась битва. Земля дрожит, и небо разрывается от крика. Раненые стонут, кони ржут, грохот оружия. Свистящие стрелы, как дождь, из кривых луков летят, Эти из арбалетов стрелы с железными наконечниками, а те из пращ камни метают. И когда Жмудь сломила правый фланг крестоносцев, Только начался бой суровый, громыхающий и кровавый. Лифлянты удирают вместе с Русью по грязи, Потопом их сегодня Браславское озеро прослыло. Второй раз Викинт с немцами хотел Мендога изгнать, Обещая за помощь жмудский край ему отдать. Но Мендог смело победил его троекратно, Лифляндских и прусских рыцарей сильно побил. Данилу, русскому монарху, противостоял, Волынь поразорял и на Руси большую добычу получил. На польское Мазовше частые казацкие набеги совершал, Из добжинских и куявских земель добычу приводил. [126v] А когда крестоносцы Литву силой не покорили, Мендога из государства изгнать желая, так его обманули: «Окрестись, и мы тебе подарим корону От папы, и дай нам твое государство в оборону». Так им отписал Литву со Жмудью, Курляндией, И Подляшьем, где ятвяги жили с вейсенсами, Дабы ими прусский мастер из Германии правил, Чтобы его окрестил и часто при необходимости спасал. Дал им роспись письменную, как хотели, Мастер с ним вечную лигу, хитрый, заключил. К Иннокентию, папе, отправил Послов своих, к которым мастер своих людей приставил, Подтверждая, что в веру покрестился Христову, Потому просил корону на королевство новое. Не заставил долго папа себя просить, ибо ему было мило, Что столь большое и славное государствопокрестилось. Потому сразу же корону изготовил и в Риме освятил, И легатам своим осторожно ее нести поручил. Так его по воле папы короновали В Кернове и литовским королем назвали. Гемдерик, легат, на него корону с иными регалиями возложил Епископы с рижским, с дерптским, с крестоносцами прусскими. К гербу его крест добавили со щитом ордена своего. Там бы увидел немцев победу празднующих, Думали, что предательством Литву добыли. Одевают одежды праздничные и, шпаги вверх вознося, ходят, Dastiсht ung Litaw кричат, как своими командуют. Другие боярские свободные доходы уважают, И десятину в делах наименьших считают. Замки примеряют, Литва им кланяется, И кнехт в полотняном фартуке как пава ступает.[127] Тут же, оттого что все новое привлекает, Литва, будучи к принятию веры готова, Костелы по римскому образцу в волостях строит И, немцам подражая, с идолами своими расправляется Витус, немец, епископом литовским избранный, В Кернове первую столицу основал. Благодаря ему множество господ литовских покрестилось. Но Менфольфу вера гнусная надоела, И когда понял, что был разыгран и обманут, Презрел крест и корону – и немцев грабит. Ибо Жмудь с курляндцами крестоносцев побили Под Кролевцом, где пленных с сокровищами взяли. Сам же Мендог под Люблин с силами большими пошел, Город сжег и волость поразорял вокруг всю. Потом этот король литовский Литву, Жмудь с пруссами, с ятвягами Тридцать тысяч собрал. С этим войском огнем и мечом Мазовше опустошил, Плоцк взял, села, города, вокруг разворошил. Оттуда в Пруссию придя, крестоносцев завоевал. И немцам за корону саблей лбы чертил. Села, города, которые немцы построили, Пожег, едва замки оборонить сумели Немцев сек, не желая в плен их брать, Только имущество с добычей за собой угоняя. Когда замок Каршовин немцы строили, Литва, Жмудь и Пруссия на них собрались, Над Дурней в Курляндии крестоносцев встретили. Часть их побили, часть в болота грязные загнали. Каршовин, Герцбурк взяв, немцев побили всех Старших, взяв сокровища их, лишали имущества. Там Генрих Горсинус, мастер, с войском пал, А мастер прусский, раненный, едва бежал.[127v] Кролевец осадив, штурмовали его жестоко, И на Преголе мастерски мост построил, Где крестоносцы многих со стен сбрасывали, Так все вокруг сожгли и назад вернулись.