О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1

Стрыйковский Мацей

В году 1234, Генрих, мастер прусский, с Гермонтом, князем литовским, заключили перемирие, и всю мощь обрушили на язычников пруссов, которые кульминскую [135] землю в то время завоевали. И когда их под Либавой догнал, язычники, задумав побег, в лес ушли. Потом на несильное войско крестоносцев, к разбою привычное внезапно ударили, мастера Генрихаи маршалла Теодорихаубили, и, все войска немецкие разгромив, добычу большую в свои земли увели. И хотя на помощь крестоносцам сразу король чешский, маркграф брагдебургский, ланграф тюрингский, князь брасвицкий и много других христиан пришли, из-за распутицы ничего не сделав, домой разъехались.

Только магдебургскиймаркграф замок и городок Брагдебург по имени своего княжества построил.

Вгоду 1275 в Кракове дите, имея едва полмесяца от рождения, громким шумом пришествие татарское в Польшу и убийство поляков предсказало. И когда все со страхом спрашивали, боится ли оно татарского нашествия, то отвечало дите: «И конечно, так как голову имеют с другими отрубят». Так потом и случилось в 1287 году, когда татары, как подробнее польские хроники рассказывают, это пророчество вполне подтвердили.

Гермонт, будучи в примирении с немцами, Государство умножал, и город Гермонт по своему имени основал. Потом смерти долг обязательный заплатил, Трабуса с Гилинигом на государстве оставил.

Гилигин, или Алигин, и Трабус, братья Гермонтовичи, в году 1276

Гилигин в Литве и Руси после отца правил, И Трабус жмудское княжество в удел взял, Вместе отбивали крестоносцев набеги, Сталкиваясь из-за Пруссии и Лифляндии всегда.[135v]

Потом, вгоду от Рождества Христова 1277, Гилиген, собрав некоторое войско, из казацких людей составленное,

отправил их на разбой в Польшу, и те через Мазовше, в земли (которые в то время Казимир, родной брат Лешка Черного, держал) в день святого Лукашавторгшись вероломно, внезапно их огнем и мечом вдоль и поперек поразоряли, старых и детей малолетних перерезав, как Меховский пишет, 40000 душ с имуществом, без малейшего сопротивления в нищую неволю уволокли.

Роман или Ромунт Гилигинович, князь литовский и так далее

И когда Гилигин умер, Литва признала господином Сына его, Романа, и возвела на княжество, Который недолго государством литовским правил, Ибо смерть ему повелела за отцом пойти. Но тем свою краткую жизни продлил, Что пять сыновей на государстве оставил: Наримунта, Довманта, Гользу и Гедраса, И пятого любимца своего Тройденуса. Тройденус как второй Марс, в ребячьей молодости, Будучи жадным по натуре в своей суровости, 30000 Литвы и пруссов собрал, Которых на польские границы повел. Там в поле в два войска этот люд построив, Одну их часть в крестоносские государства послал, Кульму, Бурглав, Любаву под крестоносцами поразорял, Плен увел с имуществом. Города, села пожег. Вторая часть этого войска Мазовше разоряла, И Куявы, слабое у Бреста встретив сопротивление. Ленчицу, Ковалево, Владыслав сожгли, Сохачев, Плоцк, Варшаву, и с добычей вернулись. [136]

Трабус Гермонтович, князь жмудский, для опеки до лет зрелых сыновей Романа и внуков своих на Великое княжество Литовское и Русское дружно избранный в году от Рождества Христова 1278

Был обычай на Литве избирать на государство Князей, которые способны на гетманство. Хоть в то время пять наследников имели, Однако старшую голову в столице иметь хотели. Так Тарбус, избранный народом, страну красиво множил И Трабы от своего имени основал. В мире жил, ибо вступил на государство спокойное, Напрасно без нужды не собирая войска вооруженные. Внуков Романовичей опекал, И умер без потомства, ибо смерть не отложишь. А господа литовские оным княжество сдали, Веля им, чтобы в согласии братском жили. Говоря: «Когда пять в одной воле согласных будут, Легко опасностям для княжеств своих противостоять сможете. Но если любви братской измените, И отчизну потеряете, и нас погубите». Так им Монтвил, маршал великий, смело советовал, Маримунта – старшего – в столице посадил. Дав ему меч, дабы с ним отважно управлялся, Княжество защищал, плохих карал, а добрых миловал.

Разделение Великого княжества Литовского между наследниками на пять частей 1279 [136v]

Наримунт, Довмант, Гердус, Гольшан, Тройден, Сыны Романа это государство золотое, Уважая, монархию на пять частей поделили, Но Наримунта верховным князем над собой признали, Из Новогрудка столицу свою он перенес в Кернов, Желая, дабы выше была всех судов голова. Город обветшавший укрепил и крепость выстроил, Там же Литвой, Жмудью и Русью правил. И братьям своим волости выделил по соглашению, Согласно княжескому сословию дабы имели доходы. Довмант, сын Утяна, город главный построил, Отчего князем утянским сам себя титулировал. Потом замок другой, Свеж, основал, И при утянском княжестве и сверское размножил. Оттуда сверских фамилия давняя Идет, так сегодня видим, в благородных деяниях славная. Что и мужеством, и советом отчизну укрепляют, Хоть для их верных служба как-то падает… Найдешь Фабрициусов у них и Гекторов, Найдешь и Ликургов, прав земских защитников. Князь Гердус город Ушвин в уделе построил. Над озером, и княжество гедроцким именовал, Этот округ четыре мили от Вильны начинается, Вплоть до лифляндского рубежа государство доходит. Это город время давно сравняло, но слава цветет, Которую коварная зависть для потомков не убьет. От этих Гедроцких князей идет народ славный, Хоть размножился щедро, но предков достойный. [137] Одни мужеством отчизну защищают в кровавом бою, Другие мирными способами общее дело защищают, Особенно Матушевичи деятельные с Петровичами, Знать, этих князей суть наследники. Каждый их за выдающуюся деятельность любит, Перед ними, Телямон, твое мужество хромает, И нестеров совет в их доме готов, Знаешь, что этот здоровый виноградник в Литве цветет. Их воодушевление, добродетель достоинством украшает В Жмуди, где черт сильнее всего господскую лодку тревожит. Доказывает это, что бог еще хранит в ласке те края, Посколько сам пастырей так заботливо им дает. Князь Гольшачерез Вилию, реку, переправился, В мили от устья Вильны город главный поставил, Напротив Реканчишек, на холме высоком, Который Вильна руслом своим окружает глубоким. За десять миль оттуда, когда поехал на охоту, Нашел взгорье в пуще, на равнине готовое, В красивой долине. Корабль река, с одной стороны, Текла. Так полюбил это место Гольша. Переехав туда из Вильны, замок основал, И благородных гольшанских князей славный дом умножил, Который на Павле, виленском епископе, окончился, Этот же в знак сановный княжеству прибавил: меч. Тройден при Наримунтежил в Кернове, Услышав, что без государя жили ятвяги, Сразу с войском туда отправился, взял их в подданство С дойновским княжеством, где имел свое владение. Так из этих княжеств на мазуров частые набеги Совершал и к их волостям придвинул близкие окопы. Райгрод над Бебжей, рекой, и Гонендз основал, Откуда польские границы регулярно тревожил. [137v] Крестоносцев прусских в соседстве воевал, И Русь, соседнюю с Польшей жестоко разорял. Потому Антиохом сирийским и Нероном римским Его звали, и Геродом злым иерусалимским. Так Гедрус – на гедроцком, Довмант – на утянском, Княжествах жили, Гольша – в округе гольшанском, Тройден ятвяжским князем и дойновским стал, И каждый из них деяниями государству своему служил. Все вместе на пруссов набеги совершали, И Мазовше неблагодарными гостями навещали. Из Руси плен уводя, множили мощь свою, Ибо Марсово мило им было носить оружие. Потом Наримунт за жену с Довмантом войну начал, Победив его, принадлежащую ему Утяну взял. А Довмант в Псков убежал, где на псковское княжество Возведен был по своим достоинствам и, Полоцк потом взял мужеством.

Причину этой братской войнылетописец старый так описал: князь великий Наримунт и Довмант, братья, взяли себе в жены по дочери мастера лифляндского Фладра (но должно быть, не у мастера, так как мастера ордена без жен жили, скорее у светского лифляндского господина). И когда, говорит, князь Нариман, услышав о смерти сестры женысвоей, был в печали, и, будучи сам немощен, послал жену к брату своему Довмунту утешить его в печали. Но князь Довмунт, увидев княгиню наримунтову, сестру жены умершей, был очень обрадован и сказал: «Хотел я жену [138] искать,

а мне бог жену дал». И взял ее силой, вопреки закону божьему и человеческому. Князь великий Наримунт, услышав об этом, в великом горе послал за братьями своими: за князьями Гедройцем, Гольшей, Тройденом и отцом жены своей, Фладром из Инфлянд, и, собрав войска, со всей братией пошел на брата своего Довмонта и осадил его в замке Утяна. Довмунт, видя, что не в силах замок отстоять, просил подданных своих, дабы не отдавали замка, пока он не придет с помощью для отпора. Спустившись ночью из замка и прокравшись через войско Наримунта, бежал в Псков. А мужи псковские, увидев мужа достойного и мудрого, избрали его себе на княжество псковское. А Наримунт, взяв замок Утяну и жену свою, войска распустил. Князь Тройден тоже взял в жены князя мазовецкого дочку и имел от нее сына. Дал ему имя Римунт, и когда дорос он до лет своих, послал его Тройден для изучения языка и письменности русской ко Льву, князю владимирскому, который убил Войселька, князя литовского. Живя там, Римонт научился языку русскому и вере христианской, и, презрев мир, постригся в монахи и взял имя Лаврос. Прийдя к дяде своему Наримонту, просил его, дабы дал ему в новогродском уезде место в пуще, близ реки Неман, где бы монастырь построил. Когда тот ему позволил, построил себе там монастырь и основал самый первый костел Воскресения Господнего, и [138v] называется это место Лаврасов монастырь.

Наримунт от Жмуди крестоносцев отгоняет, Кровью торгуя, ибо цена отчизны не дешевая. Лифлянтов бил, когда Дунемборг основывали Над Двиной, то фундамент из трупов выстроил. Этот Наримонт герб себе придумал: Погоню Как Русь пишет, в чем правды сильно сторонится, Ибо как мог, язычником будучи, крест на щите укрепить, Как мог крестом гордиться, который сам привык тревожить? То Мендог, окрестившись, взял благословение От папы, герб новый для нового королевства: В оружии мужа, на коне с мечом сидящего, Гонящего на коне обидчика своего. Давая знать гербам Литвы, дабы потом язычников Гоняли, били, секли, будучи христианами. И крестоносцы два креста ему для щита дали, Желая его крестом из Литвы изгнать, чего не добились, Ибо презрели крещение с их гербом, хотели свое государство, Так в Литве крест с погоней установился. Как и корона, долгое время у Польши отнятая, Была у Станислава со столицы проклята. Пока ее Пшемыслав не освятил, Так Наримонт погоню в Литве установил: Мужа с мечом на коне, крест на щите двойной, И братьев Китауруса унаследовал, герб родной. Потом долг смерти, как был обязан, заплатил телом, Душа туда, где души рыцарские помещались, полетела, Как Эней видел, когда к отцу ходил И когда у стигийских вод вместе с Сибилой бродил. [139] От Наримунта Розинских князей идет племя, Которые перекопских татар сейчас тревожат землю. И мужественно их отгоняют, предкам наследуя, Очаков, Крым, Азов, Белгород штурму

Тройден Романович, ятвяжский, подляшский и дойновский князь, во главе Великого княжества Литовского, Жмуди и Руси вставший

Так когда из государства Наримунта Лахесис позвала, Шляхта с господами в Кернове на сейм собралась, Советуясь, дабы единого монарха избрать, С которым бы и в войне, и в мире могли быть. Князю Тройденту единодушно Поручили Великое княжество с правами своими, И от крестоносцев границы защитил. Будучи молодым, Польше чинил вред. В столице осев, туда, как часы, Всегда и сам, и гетманы его ходили, И вместе ляхов бедных в неволю уводили. И когда в люблинскую землю с ятвягами вторглись, Пятнадцать дней ее разоряли и добычу большую взяли. Но когда возвращались в Литву с победой, Лешко Черный вместе со шляхтой и холопами, Собирая войско по дороге, подошел к Люблину, Где увидел попорченные литовцами дороги. Видя, что с добычей ушли, не смутился, Гнать ли их, с советами переговаривал. Там во сне ему архангел Михаил привиделся, Который приказал ему смело гнать неприятелей, [139v] Обещая ему верную над ними победу, И что не в больших войсках, а в боге мужество, сказал. Лешко, встав, о видении рыцарству рассказал, И прибавляя от сердца, сам наконя садится. Говоря: «Сегодня будет с нами Бог язычников бить, Сегодня освободим из неволи христиан. Мужественное рыцарство, хоть четырнадцать тысяч Литвы, а нас только шесть тысяч, сразимся, этого не испугавшись, Ибо бог с нами, только вы за мной идите смело. И я всегда перед вами буду во главе!» Так сказав, у Немана и Навера их догнал, Где два их войска разбил и плен отнял. Другие хлюпать начали по трясине болотной, Поляки их гнали со смелостью с большей охотой Но пленные люблинские страшнее для них были, Ибо, будучи отпущенными, без пощады били. Крик идет, и леса эхом отзываются, Литва удирает, едва за ятвягами поспевают. Поляки же тут в кустарнике кричат, Псы лают, даже за облаками голос слышен был, Ибо остатки их псы в лесу терзали. А из поляков ни один не погиб, целы все. Литвы четырнадцать тысяч разгромили всех, и В Польшу вернулись с пленными и добычей. Лешко за эту победу костел Михаилу В Люблине построить велел, святому вождю. Потом внутренняя война Литву наказала, Ибо когда Гедруса с Гольшей смерть из мира забрала, [140] Довмант, псковский князь, Полоцк внезапно захватил. Тройдена из Литвы изгнать захотев, сразу же взбунтовался, И, замыслив его здоровья побыстрей лишить, Шесть холопов против него предательски по уговору направил. Тройдена, идущего из бани беспечно, Убили кием и усыпили сном вечным. Довмант, собрав псковитян с полочанами, Хотел сесть в столице Литвы, братской кровью облитой. Пришел с войском в Литву, но бог справедливый Всегда поступок предательский наказывает. Ибо Римонд, сын Тройдена и мазовецкой княгини, Оставаясь монахом в ордене русском, рыцарь мужественный, Ушел из монастыря, желая отомстить за отца своего, Собрал войско и выступил против дяди злого. Войска его, полоцкие и псковские, разбил, Самого же убил повелением господним. Полоцк взял и, общий сейм собрав в Кернове, Советовал, дабы другого князя избрали господа. Говоря: «Я от своего права отказываюсь, Ибо, отомстив за кровь отца, уже этим победу празднуя. И хотя Гольши сын, Ольгимунт, жив, И Гинвил, сын Гедруса, наследник ваш настоящий, Однако, что вас люблю и Речь Посполитую, Которую сам защитил этой саблей (Саблю голую показал), и этих вам брать не советую, Ибо дети, верьте мне, хорошо вам говорю!» И когда гедроцкого князя молодого избрать хотели, Сказал: «И где же наследники правительство хорошее видели? [140v] И ваш герб – муж вооруженный с мечом. Потому такого же, Изберите, дабы мощно защищал собственность свою, Вас и княжество защищал как на гербе изображено, Который был бы для потомков образцом мужества. Вам нужен муж, чтобы конем владел И чтобы на нем в оружии со щитом часто сидел, Чтобы меч смело держал. И детям пироги Отдав, за старыми смотрите как за драгоценностями. У вас есть Витен, который у отца моего Был маршалом, он столицы княжеской достоен». Так единогласно ему первенство князья отдали. Шапку на него надели, жемчугом обложенную, И с мечом в столицу с триумфом возвели. Наш великий князь Витенис, кричали, Живи, живи долгие лета повторяли. После скачки обычные устроили вельможные, Римонт его благословил на государство набожно. Так в монахах завершил жизнь святую, В Лаврусе, монастыре им самим основанном. Тут уже Китаурусы, Колюмны закончились, И с Погони князья свой исток начали.