Объект подлежит уничтожению
Шрифт:
Жаль только, что этому не суждено произойти. Да и мир совсем не такой, каким мы его видели в архивах. Война, которая произошла почти сто лет назад, навсегда стёрла те пейзажи с лица Земли. Небо больше не такого цвета, не похоже на глубину радужек Итана. Серое и безжизненное, загрязнённое настолько, что дышать невозможно. Ничто живое не выжило после техногенной катастрофы. А солнце, беспрепятственно проникая сквозь разрушенные слои атмосферы, уничтожило остатки прежнего мира. Выжгло. Ребут-сити единственный оплот человечества. Последний ковчег и надежда на спасение вида. Изначально его создали, чтобы переждать последствия войны,
Впрочем, сами люди и виноваты в подобном исходе. Мы сами создали искусственный интеллект, сами разрушали год за годом планету, бесцельно используя ресурсы. Войны, вирусы, и бездумное потребление… мы сами сделали её безжизненной пустыней. Тогда, когда биоклоны вышли против человечества — произошло страшнейшее. И только радикальные действия были способны уничтожить созданного монстра. Жаль только последствия оказались слишком серьезными. Я помню историю мира и последних лет человечества. Мы слишком хорошо изучили её во время занятий. Помню, как однажды на одном из уровней повреждённые устроили бунт.
Я тогда была ещё мала, но мне навсегда запомнилась показательная казнь зачинщиков дестроя. И последующее видео, которое на протяжении года транслировалось каждый день в напоминание о том позорном дне, когда некоторые из объектов пошли против системы. Голограмма раз за разом прокручивала изображения, которые сняли дроны, выпущенные за пределы города. Это вид на внешний мир. Непригодный для существования. Беспилотники снимали разрушенные города, давно усыпанные песком и пеплом. Огромные территории, где не осталось даже намека на существование жизни. Ни растений, ни животных. Только пепелище. Дроны так и не вернулись на базу, попав под кислотный дождь. Там, за серыми стенами города — смерть. Безликая выжженная почва и затянутое практически черными тучами небо. Ничего и никого живого вокруг.
От этих тёмных сновидений и вида размытых очертаний когда-то плодородных земель я начинаю ворочаться. Всхлипываю и плачу. Стараюсь убежать от этого видения и просыпаюсь от того, что кто-то в попытке успокоить меня крепко обнимает. На мгновение мне кажется, будто тот, кто напал на меня, вновь вернулся завершить начатое, и я в панике начинаю брыкаться, стараясь оттолкнуть его. Но лишь когда за градом моих ударов я слышу голос Эванса, он окончательно возвращает меня в реальность.
— Тише! Тише, моя. Эй…
Наконец-то эти ужасные картинки перед глазами рассеиваются, и я обращаю взволнованный недавним видением взгляд на лицо единственного человека в этом мире, кому могу доверять.
Итан не отпускает меня, осторожно придерживая мои руки по обе стороны от подушки. И так же взволнованно всматривается в моё побледневшее лицо.
— Что произошло, Эш? Что с тобой?
Стараюсь отдышаться и прийти в себя, но чувство страха не покидает.
— Я не знаю. Просто… То, что я видела… Это так страшно. Итан…
Больше не задавая вопросов, он отпускает мои руки и снова обнимает, позволяет прижаться к груди в поисках успокоения. Поглаживает волосы и оставляет, наверное, сотню маленьких поцелуев. И только когда я перестаю всхлипывать, слегка ослабляет успокаивающие тиски.
От звука сигнала я вздрагиваю, но Эванс только глубоко вздыхает, понимая, что нам предстоит новое испытание. Очередной день.
Собираемся на работу
Пункт пропуска прохожу быстро, но практически врезаюсь в работницу лаборатории, пока спешу к лифту. Это молодая девушка, которую я постоянно встречаю на уровне верхних лабораторий. Такая же как и все остальные, ничем не примечательная. Она окидывает меня взглядом, следуя дальше. Но в какой-то миг мне кажется, что её взгляд слишком заинтересован. Будто она знает гораздо больше. Видит то, что скрыто под тёмными прядями. И я инстинктивно поправляю прическу. Её глаза будто прожигают меня. Списав всё на повышенную эмоциональность и паранойю, я следую дальше. Ныряю в кабину лифта, наслаждаясь кратковременной близостью Итана, и набираю полные лёгкие воздуха перед тем как войти в лабораторию.
Новый день не обещает ничего хорошего. Тем более, что до дня моего пробуждения остаётся всё меньше времени. Слова главы контроля не выходят у меня из головы. И больше всего на свете я боюсь, что очередная проверка определит меня на другое место работы. Разделит нас.
«Сколько ещё осталось нам времени? И сможем ли мы найти решение?»
Эти тревожные мысли не покидают меня. Поэтому, чтобы отвлечься, упорно отвлекаюсь на поставленные на смену задачи. Выполняю их тщательно, сосредоточенно наблюдая за собственными действиями. Что угодно, лишь бы больше не впадать в состояние длительных размышлений, которые так или иначе заводят в тупик.
Голос Эванса звучит достаточно громко, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности и отвлечься от монотонной работы сопоставления кодов в таблице.
— Объект, подойдите ко мне.
Итан совершенно спокоен и старается выглядеть непринужденно. И только когда я оказываюсь вне поля действия камер, чуть улыбается, подходя ближе.
— Ты смешная, когда хмуришь брови.
Это замечание мгновенно заставляет меня улыбнуться и опустить взгляд. Но голос Эванса сейчас звучит серьёзнее, и я возвращаю всё внимание к нему.
— Как твои задания на сегодня?
— Лёгкие. Я почти всё сделала.
Махнув рукой в сторону таблицы на одном из дисплеев, смотрю на своего научного руководителя.
— Эш, ты сможешь выполнить мои последние два пункта? Мне необходимо больше времени, чтобы проверить одну штуку, хорошо?
Пожимаю плечами, забирая у него из рук перечень. Быстро пробежав по строчкам, согласно киваю, отмечая, что и в рабочем распорядке Эванса нет никаких сверхсложных пунктов.
— Хорошо.
— Спасибо.