Объект подлежит уничтожению
Шрифт:
И пока я ухожу в общий зал лабораторий выполнять задачи, он остаётся в своём отдельном импровизированном кабинете. Знаю, сейчас он ищет то самое решение, наш крошечный шанс. Обойти запреты, быть вместе. И просто остаться в живых. Слышу, как он вздыхает, измеряет небольшое пространство шагами и вновь возвращается к устройствам. Краем глаза вижу, насколько он озадачен и даже слегка нервный. Даже на расстоянии замечаю, как он, несколько раз стиснув кулаки, делает шумный выдох.
Поэтому стараюсь не отвлекать его, выполняя те пункты, которые записаны в его личных поручениях. Выношу из криокамеры биоматериал, стараясь поскорее выйти из злополучного холодильника, и, сбросив курточку на стул, расставляю маленькие пробирки в контейнер. Чтобы в дальнейшем отправить белесую жидкость на разморозку,
Слышу глухой удар и, испугавшись, бросаю все дела, изо всех ног бросаясь в сторону звука. В который раз холод проходит вдоль ребер, сжимая грудную клетку. Мне страшно, что что-то произошло. Поэтому я даже не обращаю внимания на камеры, которые наверняка успели зафиксировать все оттенки эмоций на моём испуганном лице.
Итан сидит на полу у противоположной стены от мониторов. Чуть склонив голову и обречённо выдыхая. Замечаю кровь на его руке, тут же падая на колени рядом.
— Итан! Что случилось?
Он не отвечает, только качнув головой и хмыкнув под нос. Сбрасываю перчатки на пол и, обхватив руками его лицо, приподнимаю, чтобы обратить на себя взгляд Эванса. Небесные радужки отражают столько безысходности, что в груди всё сжимается. Не хочу тревожить и спрашивать, что произошло. Я и так догадываюсь. Не желаю слышать ответ. Наш приговор.
Поэтому лишь обнимаю его, притягивая ближе, и усаживаюсь сверху на его бедра, так как он успокаивал меня вчера в отсеке. Пропускаю несколько прядей волос между пальцами, наслаждаясь их мягкостью. Итан же крепче сжимает меня в объятиях, до болезненных ощущений, но я не подаю вида. Чувствую, он так же нуждается в этом, как и я вчера.
Мы сидим так достаточно долго. Бросив взгляд на циферблат, понимаю, что до окончания смены осталось всего полчаса. Время на исходе, и значит необходимо поторопиться.
— Надо обработать…
Эванс разводит руки в стороны, позволяя мне встать. За всё время он так не произнес ни слова. Я быстро беру аптечку и возвращаюсь обратно. Костяшки сбиты в кровь и чуть припухли. Поэтому я поджимаю губы. Ему бы в санчасть, да только как он объяснит это? Обрабатываю ссадины очень осторожно, стараясь не причинить боли. Итан молчалив, и это пугает меня ещё больше. Я задавала несколько вопросов, стараясь понять мотив его действий, но он продолжает упорно молчать. Что нашло на него, что он так психанул? Зафиксировав биоповязку, убираю аптечку в сторону.
Так и сижу на коленях рядом с ним, поглаживая его волосы. Стараюсь больше не задавать глупых вопросов. Вижу, как Итан злится, когда я пытаюсь выведать информацию. Подушечки пальцев несколько раз зацепляют чип, и я тут же отдергиваю руку. Вот он, настоящий изъян. Блокирующий сознание людей, превращающий их в бездумную серую массу. Корень зла, который убивает всё живое в человеке. То, что раньше было направлено во благо, дабы искоренить человеческие слабости и контролировать мятежников — стало неотъемлемой частью каждого жителя, полностью меняя сознания и подчиняя системе.
— Мы что-то придумаем, Итан.
Голубые глаза тут же пронзают меня тяжелым взглядом, заставляя поёжиться. Эванс медленно качает головой из стороны в сторону, оглашая наш приговор. Вижу, сколько боли сейчас в его взгляде. И когда он говорит шепотом, меня до костей пронизывает холодом.
— Шансов нет, Корд.
21. Утилизация
До конца смены мы практически не разговариваем. Итан ведет себя достаточно отстраненно, молча убирая лишнее с рабочего стола. И когда раздаётся сигнал, разворачивается и идёт по направлению к лифту. Понимаю, ему просто необходимо немного времени. Он устал. Постоянное напряжение никогда не приводит к добру. А осознание, что наша жизнь в опасности, и вовсе угнетает. Свет в лаборатории гаснет, пока мы входим в зеркальную кабину. Ещё раз окидываю рабочее место взглядом, чтобы убедиться, что всё убрано. Обратный отсчёт на дисплее начал свой бег, и мы стремительно направляемся к общему блоку. Туда, где нас вновь разделят стены, хотя
Секунда, две. И вдруг Эванс с силой прижимает меня к себе, заключая в объятия. Так, что я даже охнула от неожиданности.
— Ты всё, что у меня есть.
Эти слова режут по-живому, учитывая, что, как он выразился, шансов нет. Я сгораю в одно мгновение, только сильнее прижимаясь к его груди и стараясь сдержать горечь от собственных мыслей. Видимо, мы дошли до точки кипения. И эти слова наполненны безысходностью, от которой становится больно. Лифт замедляет ход, и Итан отпускает меня, бережно заправляя прядь волос за ухо. Он всегда делает так, нарочно касаясь щеки. Проводит по скуле, оставляя ощущение трепетного прикосновения. Отвечаю шепотом, утопая в бескрайних глубинах океана глаз.
— А ты у меня.
Его взгляд моментально теплеет, он обволакивает меня, укутывая в бережный кокон заботы. Под этим взглядом я таю, готовая в любой момент раствориться.
— Буду ждать тебя.
Уголки его губ дрогнули, а я в очередной раз ловлю маленький сердечный приступ глядя на его улыбку. Такую редкую в нашем мире, такую родную для меня. Но не успеваю ничего ответить, потому что створки открываются, пропуская нас к выходу.
Дальше мы вновь играем в послушных граждан общества, скрывая собственные эмоции за маской безразличия. И лишь при входе в отсек, бросаю взгляд в сторону Эванса. Он стоит, глядя прямо перед собой, отрешённо обдумывая происходящее. Когда он такой серьезный, его глаза кажутся холодными льдинами. Но я знаю какой огонь может в них загораться в моменты, когда мы только вдвоём. Всегда поражаюсь тому, каким разным бывает этот мужчина. Сильный, умный, смелый. И в то же время очень заботливый, нежный по отношению ко мне.
По сигналу делаю шаг к двери. Иногда я думаю, что всё наше существование похоже на какой-то конвейер. Где мы просто бесцельно следуем из пункта «а» в пункт «б». Когда каждый из объектов вот так стоит перед собственной дверью, ожидая, когда преграда отъедет в сторону, пропуская в отсек. Когда все работники уровня, стоя в шеренге, идут друг за другом, проходя пункт охраны. Ни шага в сторону, лишь следуя по заданной траектории.
Но как только оказываюсь отрезанной перегородкой от общего коридора, я вновь могу быть собой. Не той частью бесмысленного механизма, а отдельным полноценным человеком. Уже мысленно отсчитывая каждую минуту до того момента, как вновь покину стены этой безликой комнаты, когда вновь окажусь рядом с Итаном. Когда смогу прикасаться к нему, растворяясь во всепоглощающем чувстве, описать которое я так и не могу. Просто нет таких слов, которые бы подходили по смыслу. Когда в обществе каждый сам за себя, а ты вдруг находишь того, кто за мгновение меняет тебя и весь мир вокруг всего одним прикосновением или взглядом. Эванс единственный, кому я доверяю всецело. Просто потому что он мой, а я его.
Вещи по привычке отправляются на очистку, а я с упоением становлюсь под прохладный поток воды. По коже проходят мурашки, мгновенно теряясь среди капель. И я непроизвольно вздрагиваю от контраста температур. Выдавив на ладонь каплю моющего средства из автоматического дозадора, провожу вспененными ладонями по телу и, прикрыв глаза, наслаждаюсь этими действиями. Расслабляясь после рабочего дня. Смывая все проблемы и мысли.
Таймер пикает, оповещая, что жидкость в резервуаре наисходе, поэтому приходится прерваться. И поскорее смыть остатки скользкого мыла. Как раз в тот момент, когда последний участок кожи лишается пены, поток прекращается. А я, обернувшись во влаговпитывающую ткань, покидаю пределы кабинки. Вещи уже полностью очищены, поэтому я вновь натягиваю форму. Ведь завтра снова отправлюсь на смену из комнаты Эванса. Засекаю время на панели и быстро иду забирать свою порцию еды из-под прозрачной крышки окошка раздачи.