Облеченные в облако
Шрифт:
Взрывотехник Камаринский, например, обнаружил у себя в огороде самодельное взрывное устройство. Ну и, конечно, взорвал, не подозревая, что в нем была за начинка. Взрывом высвободило и выбросило тучу грибных спор, осевшую тонким равномерным слоем в довольно приличном радиусе. А буквально через час из-под земли, словно проросшие зубы дракона, поднялось несметное войско, состоявшее исключительно из бледных поганок, выглядевшими в неверном туманном свете еще бледней. Убойная их ядовитость общеизвестна. А бледностью они превосходили самых заядлых блядей. И было их столько,
Поэтому грибная выходка с участием Камаринского была воспринята всеми как смертельная угроза обществу. Тем более, что градоначальник Фомич, тем же утром войдя в присутствие, в собственном своем кресле - вместо себя!
– обнаружил гриб. Понятно, что он расценил этот демарш как попытку захвата власти и велел узурпатору удалиться. Тот выказал гражданское неповиновение, но его удалось все-таки вывести с помощью рассерженных посетителей.
На ментов надежды практически не было. Они оказались полностью деморализованы. А начальник милиции, этим утром обнаружив в обойме ПМ вместо маслин маслят, сильно затосковал по здравому смыслу, чего в нормальное время с ним не случалось. И даже открыв, чтоб закусить - для поправки рассудка - банку маслин, нашел в ней опять же маслят.
Более того, маслята оказались в обоймах всего ментовского арсенала. Маслины же попадались во всех помещениях отделения - под столами, под креслами, под юбками секретарш, да что там под юбками - прямо под носом смотрящего за милицией (от Мишки Япончика), имевшего самый проветриваемый кабинет, нашли целую полянку маслин. Однако пистолеты, заряженные этими маслинами, выстреливали таки маслят, и стрелки с ума посходили, имея в подвернувшемся случайном прохожем вместо конкретных, с кулак, дыр - жалкий пейнтбол.
Все смешалось в седьмом отделении. Маслята оказывались маслинами, маслины - маслятами, маслинята же беспрепятственно шмыгали туда-сюда, и вся эта немыслимая маслятина порождала нервозность и неразбериху. И не диво, что у ментов ум за разум зашел и не вышел.
Так что все разборки ментовские (как меж собой, так между собой и бандитами), перестрелки с прохожими и стрельбу по гусям временно пришлось прекратить.
Блокировав милицейскую деятельность, захватчики совсем распоясались. Почувствовали себя хозяевами города.
Так, слесаря Филимонова прямо у здания городского суда окликнули какие-то подберезовики и предложили ему закурить. Когда же он отказался: мол, не курю и вам не советую, его, в ответ на совет свалили и сильно избили, применив короткие увесистые дубинки и ботинки армейского образца.
Семисветова, певчего, наоборот, окружили и воздали ему хвалу, водя вокруг него хоровод и распевая: 'Славься, славься, Семисветов, семицветик дорогой'. И так вскружили ему голову, что шея у него теперь - что спираль, закрученная по часовой стрелке.
Прорицатель Трофим Терентьевич (Тетёхин), как всегда туманно и обиняками, предрек: мол, ядрена-мать, мол, гриб до самых небес, мол, мать-ядрена-энергия, если, конечно, не удержавшись,
– Если бы, да кабы, да во рту росли грибы, - не веря в такую чушь, поддразнила его Айседора. Ну, так они у нее и выросли - вместо зубов.
Плотник Петров обнаружил у себя подмышкой мицелий.
Блондинку прижали в темном углу пьяные валуи, в сущности представляя собой половые органы. И только ссылка на герцога Валуа спасла ее от всяких последствий.
Лишь леди Памелу грибы конкретно побаивались. Роняя шляпы, шарахались от нее.
Вдобавок ко всему, некоторая часть горожан, принявшая грибное питание, а с питанием - веру, выродились в грибоедов. Повязанные грибной евхаристией, отравленные грибной сущностью, вступившие в симбиоз с этой подлой растительностью, они настолько мутировали, что перестали узнавать и понимать сограждан, представляя собой ОПГ. Эти Особо Поганые Грибоеды становились час от часу сплоченней и агрессивней, и уже не скрывали свой подлости от горожан. У них даже стали появляться вокруг голов то ли кольца Сатурновы, то ль сатанинские нимбы, напоминая шляпы опят. Грибоед есть то, что он ест.
Да что грибоеды, когда огурцы и прочее огородное барахло обзавелось шляпками, с яблонь и груш свисали, словно сопли, сморчки, а трюфели корнеплодами и клубнями прорастали вглубь, забивая водопровод и канализацию.
За городом громоздились грибные горы, загораживая горизонт. И даже поверх этих гор вырастали еще горы, покрытые мхом и красивой плесенью, образуя квази-Кавказ. И казалось, конца не будет сему нашествию, пока вся материя мира не превратится в грибы. Однако леди Памела - хотя мысли ее были заняты Дёмой, солдатским его подвигом - облетела окрестности и отчасти успокоила население, сообщив, что грибная экспансия за пределами зоны влияния дракона отсутствует.
Грибоеды к концу дня окончательно обнаглели, используя в своих интересах все известные методы политического давления на горожан - от коррупции и грибного лобби до попыток развязать террор. Говорили, что даже милиция единым мицелием с ними повязана. Насчет милиции народ не очень-то и сомневался. С милицией в ее нынешнем взлохмаченном состоянии все может быть.
Тем не менее, градоначальник призвал горожан воздержаться от ужаса.
– Надо, наконец, констатировать, - констатировал он, - что это нашествие само собой не прекратится, а потребует нашего ожесточенного сопротивления. Пора от отдельных стычек с грибами и грибоедами перейти к организованным действиям против них.
– Зимой-то, поди-ка, и без нас вымерзнут, - сиплым голосом сказал Семисветов. Вряд ли придется ему теперь этим голосом петь.
– Нам и трех дней не устоять, задавят совсем, - возразил Фомич.
– Грибоеды уже начали занимать банки, бары и бани. Мы же начали занимать больницы. И они в скором времени все места в муниципалитете займут. А нам что? Занимать места на смиренном кладбище?
– Живут же люди...
– позавидовал Семисветов их свободе и сытости.
– Свобода - это не безмятежная сытая жизнь, это чаще всего наоборот, - сказала Памела.